Взгляд сильно жжет меня, сжигает без остатка.

— Ты заигрываешься, девочка. Первый раз оскорбление в мою сторону еще потерплю. Но ты переходишь все границы. Думай в следующий раз перед тем, как что-то мне сказать.

— Ты тоже думай, — говорить также тяжело. Он сдавливает хрупкую шею. И воздух снова — желаемая награда.

— Я сильнее тебя. Могу уничтожить, что и пикнуть не успеешь. Уяснила?

Не моргаю. Как завороженная наблюдаю, как радужка его глаз темнеет, становится черной и густой. Не могу отвести взгляда.

Хватка слабеет. Олег сам начинает понимать, что тоже переходит границы. Мы оба уже вышли за пределы территории, где спокойно сосуществовали друг с другом.

— Жалеть не будешь? Что так и не попробовал меня на вкус?

Понимаю, что перед ним слаба и уязвима. Но меня это не останавливает. Глупо иду на его смертельный огонь в надежде, что он согреет меня, а не убьет. Его сила передаётся мне.

Дыхание частое у обоих. Между нашими губами несколько разрушительных сантиметров. И руки дрожат.

Перестаю мыслить. Его близость, аромат, сигары эти терпкие — все заставляет подчиниться ему. По клеточкам перетекает раскаленное масло. Все внутренности обжигают адово. Не вздохнуть. Боль сквозит в каждом движении.

Напряжение нарастает ежесекундно. Оно чувствуется солью на языке. Олег разглядывает мое лицо, каждую черточку. Раньше он это делал часто.

Ну неужели не узнает? Неужели я сильно изменилась за эти пять лет, что какой-то парик и темные линзы сделали меня совсем другим человеком?

— Никогда не думал, что не смогу оторвать глаз от стриптизерши.

— Ну все когда-то бывает в первый раз. Первый мужчина, первый секс, первая любовь, — топлю сама себя, давая подсказки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Понимаю, мне безрассудно хочется, чтобы он все понял, догадался.

Олег хмыкает. Губы растягиваются в хищной улыбке, что так сходна с оскалом. Наблюдаю за ним и снова запоминаю все. Добавляю в копилку.

— Хм… и первая стриптизерша, — носом ведет вдоль щеки. Прикусывает кожу шеи слегка. Дергаюсь, но убежать Ольшанский мне уже не даст. Сцепил вокруг себя крепко.

— Сожрал бы, — рычит мне в область груди.

Сжимает ее довольно сильно, а я сладко мычу. Это грань удовольствия и боли. Когда закусываешь губу и чувствуешь покалывание, когда прикусил тонкую кожу. Царапаешь рану зубами. Остановиться уже не можешь.

— Олег, я… — говорить слова тяжело. Получаются какие-то несвязные звуки. Все без толку. Мое тело слушает не меня, а Ольшанского. Оно будто ждало его возвращения. Еще один предатель.

— Что, Нинель?

— Рубашку сними. Хочу чувствовать тебя.

— Повтори, — приказывает. Голос становится сиплым и низким. Возбуждение разносится вихрем между нами, заражая неизлечимой болезнью.

— Хочу. Тебя. Чувствовать.

Олег ласкает мое голое тело, мажет касаниями. Резко и грубо. Сдавливает, сжимает. Он весь в нетерпении. Горит. И я вместе с ним. Сначала неловко касаюсь его плеч. Такие же сильные, как и были. Помню, я вонзалась в них ногтями, стоило мне кончить. Самый сладкий финал нашего безумства.

И хочется снова это повторить. Провожу руками вдоль торса. За последние пять лет он стал только крепче. Каждая мышца стала заметней. Я же помню каждый изгиб и черточку.

Олег берет одну мою руку, которой опиралась на стол, и прислоняет к ширинке. Пах твердый. Сквозь ткань чувствую его эрекцию. Хочу свести ноги, какая-то пульсация вибрирует между ними. Мне нужно большее. Видеть его, пробовать, снова касаться и гладить.

Хочу чувствовать его в себе.

Признаться боюсь. Это сделает меня еще слабее в его глазах. Не вынесу.

— Ты же не трахалась с Игнатом? — шепчет и вбирает в рот мочку уха. Стон сходит с моих губ против воли. Меня прошибает самым мощным разрядом. Легкие сдавливает силой.

— Это что-то меняет? Тебе же крышу от меня рвет?

Аккуратно расстегиваю пряжку ремня и открываю молнию. В комнате полумрак. Сейчас не видно, как щеки покрываются румянцем. Мне всегда было страшно делать первые шаги. Казалось, я могу сделать что-то не так, неправильно.

Олег яростно стреляет взглядом. Брюки вот-вот упадут. Ольшанского это совсем не беспокоит.

Я то и дело смотрю на его тело. Совершенное, мужское. Нельзя так смотреть на него и исходить слюной. Это… низко и пошло. Развратно.

Но по-другому не могу. Олег касается языком всех оголенных участков, облизывает меня. Боже, я вся во влажных следах. Тело отдается пороку. Сладкому и тягучему. Размазываешь его по коже и ждешь продолжения.

Ольшанский отходит к ящикам стола, шумно выдвигает верхний и возится там. Смотрю на него искоса. Любопытство сжирает, а спросить трушу.

— На латекс нет аллергии? — тон обыденный. Он спрашивает меня, пью ли я кофе со сливками или без.

— Нет, — отвечаю на выдохе. Гашу первые слезы. И снова закусываю губу, истерзанную своими зубами.

Ольшанский возвращается с фиолетовым квадратиком. Не отводит от меня взгляда. Мои ноги широко разведены. Трусы улетели в сторону, когда он рывком их снял. Чуть не порвал. Я всхлипнула от неожиданности и скрыла улыбку. Его животное нетерпение переползало от кончиков пальцев.

Олег обводит взглядом потяжелевшую грудь. Хочу, чтобы он взял в рот соски и ласкал их. Рукой обвожу их и слегка оттягиваю. Провоцирую. Мне нужны его руки и его язык. А он просто стоит и вкушает картинку как сладкий шоколад.

— Нравится?

— Еще хочу.

Веду рукой по груди, очерчиваю живот. Она стремится вниз к лобку и касается клитора. Пальцами провожу по нему пару кругов. Начинаю подрагивать. Такой открытой еще ни перед кем ни была. Даже перед Ольшанским пятилетней давности. Сейчас все кажется острее. Обстановка, голоса, звуки, воздух. Мы стали острее.

— А тебе нравится? — его голос с низкими хрипами.

Олег наконец полностью снимает с себя рубашку. Смотрю жадно.

— Хочу чувствовать там твои руки.

Он толкает меня на стол. Спиной утыкаюсь в какие-то ручки, карандаши. Ощущаю край ноутбука. Он впивается в кожу плеча.

Олег разводит мои ноги шире и касается складок. Глаза прикрываю. Стыдно, что вся мокрая. И волной поднимаюсь от каждого откровенного движения рукой.

Он ласкает клитор, гладит и проникает сразу двумя пальцами. Выгибаюсь дугой. Резко и неожиданно. И стон сдерживать не выходит. Да и не нужно.

— Вот так? — спрашивает.

Просто мычу в ответ. Из горла получается вырвать только вздохи.

Трогает меня открыто. С нотами грубости и дикости.

— Минет сделаешь? — распахиваю глаза. Помню, мне нравился его член. И ласкала его ртом часто. Ольшанский любил это. Сама же потом и возбуждалась сильнее. Смотрела в его безумные глаза и шла ему навстречу. Глубже, чувственней и распутно.

— Не раньше, чем сниму парик!

Смеется мне в шею. Нагнулся ко мне. Мы почти лежим на его рабочем столе. Вид, конечно, так себе, стоит кому-нибудь войти в кабинет.

Ольшанский перестает ласкать меня пальцами. Делает последние движения. Готова просить, умолять, чтобы не прекращал. Я чувствовала теплые волны. С каждым разом они сильнее и мощнее. Вот-вот должны были укрыть меня.

Всхлипываю обиженно. Выдаю все эмоции и чувства. Дарю.

Олег проводит по моим по губам пальцами, которыми касался. Они в моей смазке. Я чувствую ее запах и вкус. Боже, он смотрит на это голодными глазами! Взлетаю до небес и падаю на дно. Мучительно видеть его жажду, но и толика радости разыгрывает все мои оболочки.

— Теперь еще красивее, — упивается мной, жрет глазами. И пьет, пьет. А я погибаю от этой засухи в душе.

— На этом все? Могу идти? — подвигаюсь ближе. Хочу коснуться его губ. Чтобы он тоже почувствовал мой вкус. Желал ведь этого.

Олег не двигается, но и не целует. За руку поднимает и усаживает прямо. Ольшанский приспускает боксеры и надевает защиту. Его член все такой же красивый. Идеальный. И я понимаю, что хочу сделать ему минет.