Резкий рывок оборвал моё падение. Мои пятнадцать минут закончились, и гвардейцы принялись вытаскивать меня наверх. Я несколько раз дёрнул за шнур, но из‑за расстояния и под давлением песка никто не заметил моих усилий. Напоследок я решил хотя бы беглым взглядом посмотреть, куда я падал.

Пустота под очагом действительно была заполнена машинами, домами и иссохшими телами попавших в зыбучие пески людей. Словно весь город опустился на пару уровней под землю и застыл вне времени. Мне показалось, что даже стёкла на окнах домов остались целыми, но возможно это из‑за того, что я был далеко.

Взор тьмы не показал мне живых в радиусе сотни метров, да я и не рассчитывал, что кто‑то может выжить здесь. И всё же, это место не могло появиться само по себе. Не бывает такого, когда без магии сохраняются стены и крыши спустя сотни лет. Как и не бывает случайных разломов реальности, через которые в мир попадают чудовища.

Эдвард говорил, что в этом мире был Вестник Тьмы, после появления которого случились первые прорывы монстров. Если его слова правдивы, то он точно был здесь, в Москве, и мог попробовать слиться с зарождающимся Сердцем Феникса.

Это бы всё объяснило, ведь выброс от неудачного слияния действительно мог уничтожить город. Ну или погрузить его под землю, а потом напитать магический фон тьмой под завязку, отчего в мир хлынули орды порождений бездны, бывшие когда‑то обычными животными.

Неужели катастрофа, унёсшая сотни жизней, началась с одной ошибки. С попытки получить силу, к которой кто‑то оказался не готов. И теперь я следую по его стопам, но знаний у меня на порядок больше.

И только когда меня ударило спиной о толщу песка надо мной, я вспомнил, что хотел избавиться от Вместилища Боли в очаге. Где ещё это делать, как не под землёй, когда от дна подземного города до поверхности почти полкилометра?

Я быстро достал артефакт и вытянул руку. Мои пальцы разжались, и Вместилище полетело вниз, тогда как я сам начал пробивать себе путь наверх всем телом. Вот и всё. Артефакт, способный усилить меня за считанные минуты, погребён там, где никто и никогда не сможет до него добраться.

За оставшуюся неделю он активируется и разрушится, не причинив никому вреда. Не будет сотен искорёженных магических источников и сломанных жизней. Не будет соблазна поддаться и взять силу, которая порой очень нужна.

– Ваше сиятельство, вы в порядке? – услышал я голос Игоря, когда моя голова показалась на поверхности.

– В полном, – прохрипел я, отплёвываясь от песка, набившегося в рот. – Как у вас тут дела?

– Чуть не упустили вас, – выдохнул Лаптев. – Показалось, будто вы с верёвки сорвались. Чуть сами вслед за вами не упали.

– Да, был такой момент, – я отряхнулся как мог и сделал несколько глубоких вдохов. Лёгкие всё ещё горели, хотя под землёй я немного утихомирил их невкусным воздухом, в котором было слишком много мельчайших частиц песка.

– Вы сделали всё, что хотели? – осторожно спросил Игорь, держа в руках шнур и глядя на меня в ожидании приказов.

– Не всё, но смысла оставаться здесь нет, – я махнул рукой. – Уходим.

Гвардейцы «незаметно» выдохнули, их напряжённые лица расслабились.

– Ваше сиятельство, вы в следующий раз предупредите, когда решите что‑то такое выкинуть, а то у меня волосы седеть начали, – с нервным смешком сказал Лаптев, вытирая пот со лба.

– Ой, помолчал бы, – ответил ему Демьян, сматывая шнур побелевшими от напряжения пальцами. – В каком месте они у тебя поседели?

Под шутки этих двоих мы двинулись к точке финиша. Чем дальше мы отходили от центра очага, тем легче мне становилось. Будто та манящая сила оставила попытки дозваться меня. Напряжение постепенно спало, эпицентр остался позади, и воздух уже не был таким разреженным.

Магический фон заметно повысился, но всё же был ниже, чем за пределами очага. Впереди, судя по карте, должна была быть финишная прямая, по которой мы сможем дойти до точки выхода.

– Осталось три километра, – Демьян Сорокин свернул карту и затолкал её в нагрудный карман. – Считайте, что уже выбрались.

Я кивнул, осматривая местность. Мы двигались по утоптанной тропе, на которую изредка выбегали монстры первого класса. На нас они не нападали, а просто бежали дальше по своим делам.

Ко мне подскочил котёнок ирба, который то убегал назад, то вырывался вперёд. Он не пытался разговаривать – человеческая речь, даже мысленная, давалась ему с трудом. Но он мог посылать мне небольшие мыслеобразы в виде картинок.

И прямо сейчас он показал мне последнего участника испытания, Влада Ерофеева, который добрался с отрядом до огненной ямы. Похоже, наш прямой конкурент тоже скоро выполнит задание. Нужно поспешить, чтобы успеть выйти из очага первыми.

До финиша оставалось не больше пятисот метров, и мы как раз вышли на опушку леса. Впереди открылась невысокая насыпь, за которой журчала широкая река. Мы почти у цели.

Но мы не были первыми.

Из‑за насыпи вышел отряд Влада Ерофеева, который, судя по всему, уже собрал шипы и оставшиеся ресурсы для задания. Его отряд был в лёгких, но добротных доспехах – в таких обычно устраивают марш‑броски налегке, чтобы быстро добраться до места.

Ерофеев сделал шаг вперёд. Я окинул его взглядом и поморщился. Парню было лет двадцать пять на вид. Жёсткий взгляд, уверенная стойка и вызов в каждом движении – во всём этом я видел сильного противника, который ещё и оказался благородным, раз не стал нападать исподтишка.

Но в уголках его глаз пряталась усталость. Не физическая, хотя и она присутствовала, а та, что копится годами ответственности. Этот человек шёл к своей цели не из амбиций, как остальные участники, а скорее из необходимости. Меньше всего мне хотелось сражаться с тем, кто всё это время играл честно.

– Меня зовут Влад Ерофеев, – громко сказал княжич. – Ты достойно прошёл испытание, граф Шаховский, но врата должны быть моими.

Я не стал отвечать, но быстрым взглядом оценил диспозицию. Его люди перекрыли прямой путь к точке выхода, которая вообще‑то у всех участников испытания должна быть разной. Похоже, организаторы свели все маршруты к одному финальному коридору, но случайно «забыли» нам об этом сообщить.

– Демьян, – тихо сказал я, не отводя взгляда от Ерофеева. – Готовь отряд к бою. Огонь по моей команде.

Ударили мы одновременно. Автоматы двух отрядов зазвучали в унисон. Магические стихии столкнулись посередине, воздух затрещал от напряжения.

Тимофей Голубев накрыл отряд водным щитом, а Сергей Орехов очертил вокруг нас огненный круг. И всё равно это не помогло против Ерофеева.

Княжич поднял реку Яузу. Буквально. Нас смело стеной воды в сторону леса. Голубев развёл поток в стороны, чтобы мы не захлебнулись.

– Прикройте! – скомандовал я, и гвардейцы открыли шквальный огонь, создав огневую завесу.

Ерофеев не тратил заряды защитных артефактов, решив принять пули на щит из плотного слоя воды. Одновременно с этим он обрушил на нас шквал ледяных осколков. Но я уже закончил формировать перед отрядом теневой барьер.

Непрозрачная стена тьмы встала на пути ледяных заклинаний. Снаряды бойцов тоже вязли в ней, как в густой смоле, теряя скорость и силу.

– Левый фланг! – крикнул Орехов, заметив, что четверо бойцов Ерофеева отделились от отряда и залегли слева от нас.

Я оскалился и метнул в них теневой гарпун. Теперь, после второго этапа слияния с Сердцем Феникса, я мог использовать что‑то поинтереснее паутины и пут.

Снаряд из спрессованной тьмы прошил воздух и вонзился в землю рядом с группой противников. Я рывком активировал обратную связь, и меня выдернуло из нашего строя с такой силой, будто за спиной рванул трос.

Мир промелькнул перед глазами, и я приземлился прямо в центре четвёрки бойцов Ерофеева. И пока они не успели опомниться, я выпустил теневой поток. Концентрированный удар тьмы выбил из рук троих автоматы и отшвырнул всю троицу в ближайшие деревья.