– Все живы? – спросил он у бойцов.

– Все, – коротко ответил Лутковский. – Уходим, Вихрь.

– Отходим к Стрижу, – скомандовал Одинцов и короткими перебежками направился к точке сбора.

Туман скрывал их движение, но всё же австрийцы что‑то почуяли. Они открыли огонь по местности почти не глядя. Зубр опустился на одно колено и вонзил пальцы в промёрзшую землю. Земля впереди с грохотом разошлась в стороны, образовав трещину, в которую свалились снайперы врага.

Дальше в бой вступил Лутковский. Магия воды закрутилась в вихри, сковывая льдом австрийскую технику и солдат. Слаженная работа магов расчистила путь, но идти предстояло ещё около пятисот метров.

А потом нужно было уходить в точку эвакуации. Либо остаться на месте и дождаться Феникса. Одинцов бросил взгляд на канцлера.

– Как думаешь, Феникс не переоценил свои силы? – спросил он, продолжая бежать.

– Скоро узнаем, – сухо ответил Лутковский и сковал склон за их спиной толстым слоем льда. – Сначала надо разведчиков вывести, а уже потом о Фениксе думать.

Они рванули вперёд, оставляя за спиной ледяной апокалипсис, устроенный грандмагом воды. Через несколько минут бега по заснеженному склону, они вырвались на точку сбора.

И там их ждал сюрприз. Тот самый бронированный вездеход, что должен был встречать их в месте высадки, уже урчал мотором.

– Простите, что не встретили, – хмуро сказал водитель. – Нас там задержала местная спецура, пришлось петлять.

– Принято, Факел, – кивнул Одинцов и обернулся к отряду. – Загружаемся.

– А как же Феникс? – спросил Стриж, вышедший из укрытия с винтовкой наперевес.

– Он решил задержаться, – Лутковский бросил взгляд назад и увидел, что барьер тьмы до сих пор на месте. – Ждём две минуты. Если не придёт, уходим.

– Принято, – ответил Факел и активировал систему защиты автомобиля.

Две минуты истекли очень быстро. Одинцов переглянулся с Лутковским и пожал плечами. Они ничего не могли сделать, чтобы вытащить Феникса. Как не могли и оставаться на месте, ставя операцию и безопасность всего отряда под угрозу.

Вездеход тронулся с места, из‑под колёс с хрустом брызнула россыпь камней вперемешку со снегом. И в этот же миг раздался мощный взрыв. Крепость Шлосс‑Айзенкрон схлопнулась, и на её месте вспыхнуло тёмное пламя.

Тьма пылала так ярко, что глазам становилось больно. Она разрасталась и становилась гуще, накрывая собой весь склон. Она поглотила австрийцев и затопила собой всё пространство между крепостью и вездеходом.

– Уходим, – мрачно сказал Одинцов. – Ждать Феникса смысла нет – в таком взрыве никто не мог выжить.

В небо взметнулся огненный столб, рассыпая искры.

Это пламя было не похоже ни на что, что видели когда‑либо глава особого крыла разведки и глава Тайной Канцелярии. Казалось, что в этом пламени может сгореть весь мир дотла.

После слов Одинцова и увиденного взрыва никто не сомневался, что Феникса больше нет. Факел вырулил автомобиль на относительно ровную дорожку и нажал на газ.

– Стойте! – крик Зубра заставил вздрогнуть всех находящихся в машине. – Смотрите! В небе!

Бойцы замерли и приникли к окнам. На фоне столба пламени мерно вздымались огромные чёрные крылья, которые закрывали собой небосвод. Под ними была почти незаметна маленькая фигурка человека, что парил над горящей крепостью.

– Феникс? – удивлённо пробормотал Лутковский. – Это точно он. Мы видели его крылья в суде.

– Останови машину, – приказал Одинцов и выскочил наружу.

Он стоял на каменном плато и не отрывая взгляда смотрел, как приближаются мощные крылья. Через несколько минут перед ним опустился граф Шаховский, а ещё через мгновение его крылья растаяли в воздухе.

– Благодарю, что дождались, – спокойно сказал Феникс, и Одинцов невольно отступил на шаг. Было что‑то в глазах тёмного мага, от чего грандмаг воздуха и глава особого крыла разведки почувствовал себя маленькой песчинкой. – Было бы неплохо оказаться подальше отсюда, пока не прибыли австрийские войска.

– Да, конечно, – замедленно кивнул Одинцов и нащупал рукой ручку двери. – Свидетелей нет, так что им придётся только гадать, что же тут произошло.

– Свидетели есть, – Феникс перевёл взгляд за спину Одинцова и посмотрел на бойцов. – Вопрос только в том, кому они служат. Вам или тем, кто отдал приказ активировать некие артефакты в центре зоны с повышенной магической активностью.

– Что вы… ты… что ты имеешь в виду? – Одинцов помотал головой, отгоняя наваждение, в котором Феникс сжигал его заживо.

– Эта зона была демилитаризованной не просто так, – взгляд Феникса будто проникал под самую кожу, выворачивая внутренности наизнанку. – Здесь начинал формироваться аномальный очаг, что и показали приборы разведчиков. А вот чтобы он стал полноценным они использовали особые артефакты. Не так ли, господа?

Одинцов повернул голову и увидел, что все бойцы его отряда уже вышли из машины. В том числе и те самые разведчики, которых они прибыли спасать. И все разведчики вдруг упали на колени, хватаясь за горло руками.

Они явно хотели что‑то сказать, но им не давала клятва. Клятва, которая прямо сейчас убивала разведчиков и которую каждый из них, и Одинцов в том числе, принесли своему императору.

Когда моё пламя выжгло всю дикую энергию и запечатало края разрыва реальности, я не мог даже на ногах стоять. Через моё тело прошло столько энергии, что я удивлялся, как меня не разорвало на части. А ведь это только один из разрывов, которых может быть очень много, учитывая амбиции местных магов.

Я нашёл останки двух сфер – света и тьмы. Точно таких же, какие мне доводилось подержать в руках. Энергия света и тьмы, сконцентрированная в этих кристаллах, была настолько мощной, что расширила уже имеющуюся трещину в реальности.

И активировать такие сферы могли только те, кто был в эпицентре. А значит именно наши разведчики сделали то, за что в моём мире я убивал, не моргнув глазом.

Теперь мне многое стало понятно. Я ещё после испытания считал, что император пытается расширить или усилить московский очаг. Но сейчас я был практически уверен в том, что его величество точно знал, что делает.

И его интерес к обычной разведывательной операции, кураторство Бартенева над проектом «Возрождение», призыв бабушки на службу и даже визиты Жнеца были звеньями одной цепи. Всё это было направлено на усиление влияния Михаила Алексеевича Романова. Ведь чем больше ресурсов очагов в империи, тем она богаче и важнее на мировой арене.

Я устало вздохнул и призвал теневые крылья. Ноги меня не держали, а выбираться как‑то надо было.

Каково же было моё удивление, когда крылья подняли меня в небо. Они не были слабыми, не были мелкими и полупрозрачными. Мои крылья стали точно такими же, какими были в прошлой жизни.

Неужели всё дело в том, что я пропустил через себя прорву энергии? Или это тьма так отблагодарила меня за верную службу? Я только что отдал ей долг за возрождение, которого не должно было случиться, и этого хватило, чтобы моя сила начала возвращаться.

Я проверил магический источник и прикрыл глаза, благодаря изначальную тьму. Он стал больше на порядок, а мои энергетические каналы, которые должны были разорваться в клочья, налились силой. До прежней мощи мне было всё ещё далеко, но уже сейчас я мог сказать, что стал наконец‑то тёмным фениксом, способным очистить этот мир.

Взлетев выше, я обнаружил удаляющуюся машину, в которой сидели люди, что активировали сферы и ускорили прорыв реальности. Когда я подлетел ближе, увидел Одинцова, одиноко стоявшего у машины и глядящего на меня.

Отозвав крылья, я упёрся пятками в землю, чтобы удержать равновесие. На удивление, получилось с первого раза. А вот дальше во мне проснулась ярость.