Лист сразу же нашёл место, заменяющее замочную скважину, и принялся по очереди вставлять в отверстие спицы.

– Хитро придумано, – сказал он, продолжая возиться с замком. – Нужны четыре стихийных импульса в нужной последовательности. Причём свет используется аж трижды.

– Сложная комбинация, – уважительно сказал Демьян, который явно разбирался во взломе подобных замков получше меня.

– И не такие видали, – хмыкнул Лист.

Почти одновременно с его словами послышался негромкий щелчок, и дверь отворилась. Сыч хлопнул Листа по плечу и рывком дёрнул дверь на себя. Мы шагнули внутрь, и гвардейцы активировали светящиеся сферы. Орехов и Сутеев зажгли небольшие светлячки и запустили их над нашими головами.

Воздух в лаборатории был густым и стерильным, мне даже показалось, что я чувствую запах антисептиков, что было очень странно – здание выглядело заброшенным. Стены начали осыпаться, а на полу валялись осколки камней.

Мы медленно продвигались по длинному коридору, проверяя каждую дверь. Несколько раз Листу приходилось снова доставать свои отмычки, как их назвал Демьян. Большинство помещений были пусты или завалены обломками оборудования.

Но в некоторых остались следы работы «учёных». В одной из комнат мы нашли стеклянные колбы с заспиртованными частями тел монстров. В другой – столы с ремнями для фиксации, забрызганные засохшими и потемневшими от времени пятнами крови. В третьей – груды испорченных диагностических и лечебных артефактов.

Истребители с каждой такой находкой становились всё мрачнее. Я же даже не поморщился. В подвалах ковена и не такого насмотрелся.

Мои гвардейцы молчали, пока мы обследовали лабораторию. Но когда мы открыли помещение, заполненное клетками с прикреплёнными к стене наручниками, Демьян смачно выругался. Я шагнул ближе и наклонился.

На полу виднелись глубокие отметины, каждая из которых состояла ровно из пяти борозд. Такие могли оставить теневые когти тёмного мага. Точно такие же, как у меня. И такие же, какие однажды появятся у Бориса.

– Что это? – спросил Лось. – Монстров что ли тут держали?

Я ничего не ответил. Мою руку окутала тьма, пальцы удлинились и заострились. Я пропорол камень рядом со следами и поднял на него взгляд. Отметины совпадали до малейших деталей.

– Твою мать, – выдохнул он. – Ублюдки! Какие же твари могли сотворить такое?

– Те, которые зовутся людьми, – сказал я без единой эмоции.

Мы вышли из этой комнаты в полном молчании, хотя внутри я кричал от ярости. Хотелось сжечь дотла это место и тех, кто творил такое в этом мире. В прошлом мире мне это удалось, ну а в этом… придёт время, и я найду каждого из ублюдков.

Наконец, мы дошли до самой защищённой части комплекса. Бронированная дверь оказалась распахнута настежь. Внутри царил полнейший беспорядок. Судя по всему, покидали это помещение в спешке.

Было заметно, что персонал лаборатории старался уничтожить все улики: посередине комнаты виднелось подкопчённое пятно, вокруг которого валялись обожжённые обрывки бумаг.

– Их похоже тот раскон и спугнул, – со знанием дела сказал Лось. – Наверняка он ещё и сбежавшими сотрудниками лаборатории подкрепился напоследок.

– Ага, – кивнул Сыч. – А кратер у входа от взрывов. Они пытались взорвать монстра.

– Что делаем, господин? – спросил Игорь Лаптев, разгребая носком ботинка кострище. – Собрать оставшиеся бумаги?

– Вряд ли мы найдём что‑то целое, – я присмотрелся. Обрывки бумаг были слишком уж маленькими, чтобы хоть что‑то разобрать.

– Ваше сиятельство, – позвал меня Голубев. – Тут для нас подарочек оставили.

Я шагнул к дальнему углу и встал рядом с Тимофеем. В стене оказался вмурован небольшой сейф. Документы в нём тоже были прожжены в нескольких местах, но явно поменьше, чем те, что в центре кабинета.

Я выгреб всё на пол и начал выискивать там хоть что‑то. Несколько обрывков можно было разобрать, но там было что‑то вроде отчётов. Сухие цифры и проценты.

А потом мне в руки попал клочок бумаги размером с ладонь.

«Образец номер семьдесят четыре В. Введение штамма „Омега“. Подавление волевого центра на девяносто два процента. Рост магической проводимости: триста процентов».

Вроде бы обычный сухой протокол, но он заставил меня замереть. На моей спине выступил холодный пот, когда я понял, что именно здесь написано. Они пытались создать призраков.

– Здесь герб артефактной мануфактуры Мироновых, господин, – Голубев указал на небольшое клеймо на дверце сейфа.

– Это ничего не значит, сейф можно и купить, – глухо сказал я. Да и Жнец говорил, что искать нужно тех, кто стоит за Мироновыми. Слишком уж их участие очевидно.

Я перерывал груду пепла, пока не нашёл ещё один уцелевший обрывок. Часть текста была сожжена, но можно было легко догадаться что означают слова «ЕРШЕННО СЕКРЕТН».

Значит тут у нас совершенно секретная информация.

«ект „Возрождение“… куратора Бартенев… успешн… заверш… первой стадии испытаний на субъ… побочн… ветвей… Тишайших с даром ликвидат…»

Я буквально по буквам собирал то, что было в этой служебной записке. Я перечитал строчки несколько раз, пытаясь вспомнить, где слышал знакомую фамилию. Бартенев… ладно, позже вспомню или уточню у Юлии Сергеевны.

А вот следующий клочок бумаги был обожжён только по краям. В нём запрашивалось разрешение на переход ко второй фазе – «масштабированию на носителях иных направленных даров».

Мне пришлось перечитать все слова вместе несколько раз, чтобы понять смысл. Буквы плыли перед глазами, тьма требовала крови, а я сам едва сдерживался, чтобы не спалить эту лабораторию со всем содержимым.

Мир вокруг поплыл, кровь застучала в висках. Я будто застыл внутри и снаружи. Будто стал кем‑то неживым. Стал пустой оболочкой, просто телом с огромной дырой в груди, которую когда‑то заполнила тьма.

Когда моё зрение прояснилось, я сунул эти клочки бумаги во внутренний карман. Гвардейцы уже закончили осмотр и несколько раз обошли помещение.

Я действовал на автомате, не разбирая, что именно делаю. Просто механические движения.

Убрать обрывки бумаги.

Выйти из кабинета.

Дойти до выхода.

Перед моими глазами стояла подпись. Чёткая, размашистая и знакомая мне. Всего одно слово и подпись.

«ОДОБРЕНО».

И подпись моего деда, Дмитрия Шаховского, которую я видел всего несколько часов назад на чертежах из домика родителей.

Эдвард Рейнеке хмуро плёлся по очагу в компании отца и гвардейцев рода. Выйти на связь с Константином не вышло, а у стены выяснилось, что он уже отправился в длительный рейд со своим отрядом. Феликс рвал и метал, но ничего не мог сделать, кроме как уточнить направление внука и отправиться вслед за ним.

Через шесть часов блужданий по очагу и редких стычек с монстрами первого и второго класса они вышли на странную тропу, усыпанную телами монстров. Казалось, будто кто‑то специально укладывал их рядами, чтобы обозначить путь. И что самое странное, после начала этой гряды отряду Рейнеке не встретилось ни единого монстра.

– Почему здесь так пусто? Где монстры, Платон? – недовольно спросил Феликс, глядя на командира отряда.

– Не могу знать, ваше сиятельство, – недоумённо пожал плечами Платон Маринин. – Будто их спугнул другой монстр выше классом.

– Тогда он должен быть где‑то рядом, – пробурчал глава рода. – И где он? Ты его видишь? Что говорят разведчики?

– Пусто, ваше сиятельство, – тихо ответил Маринин. – Может быть, он за отрядом Шаховского увязался, а монстры затаились от страха.

– Тогда какого грокса мы плетёмся еле‑еле? – рявкнул Феликс. – Раз дорога расчищена, значит надо идти быстрее. Ускоряемся!

И они побежали. Эдвард привычно следил за обстановкой, отслеживая энергетические всплески. Его умение тёмного взора было не слишком сильным, но очень редким, и именно из‑за него он сумел так быстро дослужиться до командира роты гвардейского полка его величества.