Я высказал всё, что думаю о разведчиках и их хозяевах. Мой голос был наполнен тьмой, и разведчики не выдержали. Они начали оседать на землю, хватаясь за горло.
Демонова клятва не давала им ответить на мои вопросы. И я не собирался выжигать клятву у случайных людей только для того, чтобы потом убить их. Одинцов невольно коснулся шеи ладонью и шумно вдохнул.
Его не коснулось моё слово, ведь он не был виновен в разрыве. Как и те люди, что остались стоять радом с вездеходом.
– Какая жалость, – равнодушно сказал я, когда разведчики перестали хрипеть. – Нам удалось спасти только командира отряда и забрать данные приборов. Но бедняга был сильно истощён и не дожил до эвакуации.
– Мы не можем вернуться ни с чем, – сдавленно сказал Одинцов.
– Вы вернётесь с телами разведчиков, – я пожал плечами. – Так вы подтвердите, что ни один спецагент австрийцев не найдёт следов подданных Российской Империи. И вы сможете передать все данные с приборов его величеству.
– Мы не сможем солгать императору, – мрачно сказал Лутковский, ударив автомобиль кулаком.
– Зачем лгать? Вы вытащили всех разведчиков, но они погибли во имя императора и империи, – я покачнулся от усталости, но всё же устоял. – Разве это ложь?
– Грузите их, – скомандовал Одинцов, глядя на меня со смесью восхищения и отчаяния. – Версию Феникса все слышали, её и будем придерживаться. Никто ничего не знает ни о каких артефактах или о том, чем именно занимались разведчики. Всем ясно?
– Так точно! – хором ответили бойцы.
Они погрузили тела погибших через заднюю дверь вездехода и расселись по местам. Я плюхнулся на свободное сиденье и прикрыл глаза. То, что я сегодня совершил, ещё аукнется.
Пусть поначалу весь отряд будет молчать, но рано или поздно у императора возникнут вопросы. Например, почему уже заработавший очаг вдруг схлопнулся? А ведь я не просто отсрочил его появление, я залатал прорыв окончательно. Сам удивляюсь, как мне сил хватило, но на моей стороне была тьма.
Интересно, если я решу закрыть остальные очаги в этом мире, тьма наградит меня силой ещё больше? Или решит, что хватит с меня и того, что я уже получил?
В любом случае, если я закрою даже почти пустой московский очаг, его величество точно поймёт, что это дело моих рук. И тогда уже не будет никаких судов и обвинений в измене. Нас уберут по‑тихому, или даже со скандалом.
Пока у меня не будет достаточно сил, чтобы противостоять императору, ни о каком закрытии очагов не может идти и речи. Произошедшее здесь можно списать на ошибку разведчиков – мало ли что они там натворили, пытаясь активировать сферы.
– Прибыли к точке эвакуации, – негромко сказал водитель вездехода, которого я не видел до этого.
– Отлично, – Одинцов вышел первым из машины и проверил местность. – Чисто. Выбираемся, бойцы. Готовимся к эвакуации.
– Можете не выбираться, будет грузовой самолёт, – сказал водитель. – Меня вместе с машиной заберут, моя миссия тут всё.
Через полчаса, которые мы провели в полной тишине, за нами прибыл грузовой самолёт. Мы въехали в отворившийся люк и выбрались из вездехода. Лутковский с Одинцовым хотели сесть отдельно от остальных, но я присоединился к ним.
У меня остался вопрос, на который ответить могли только они.
– Вы обещали рассказать о Волне, – напомнил я Одинцову. – Где она и что за задание выполняет? Имейте в виду, что я могу отозвать её в любой момент.
– Она находится в столице, – сказал Лутковский. – Её бывший отряд занимается слежкой за некоторыми влиятельными людьми.
– Бартенев и Денисов? – уточнил я.
О том, что бабушка находится в столице, я знал и до этого. Наша связь показывала мне её во время суда и после. И что самое интересное, Грох был вместе с ней – его поводок показывал мне точное место. Но вот что странно – вместо того чтобы выполнить мой приказ и принести мне улики против Бартенева, он ушёл на задание с бабушкой.
– Мы не можем назвать имён, – развёл руками Одинцов.
– В таком случае я тоже не стану говорить вам, что за задание дал мне император, – я зевнул и отвернулся к окну.
– Разве ваше задание не было связано с помощью нам? – прищурился глава разведки. – Впрочем, я понимаю… его величество просил вас проследить за нами?
– Я не могу назвать точную формулировку, – я развёл руками, повторив его жест.
– Волна следит за Денисовым, – поджав губы, признался Лутковский. – Насчёт Бартенева мы уже уверены, а вот эмиссар его величества до сих пор как будто бы чист.
– Император поручил мне вывести вас на чистую воду и найти доказательства вашей вины, – ответил я откровенностью на откровенность. – Ему всё равно, что именно вы замыслили, он просто хочет вас убрать, но не имеет достаточно веских оснований.
– Значит, мы где‑то засветились, Максим, – устало сказал Лутковский, посмотрев на Одинцова. – Наше устранение – вопрос времени, которого осталось слишком мало.
– Всё так, но выбора‑то нет, – мрачно усмехнулся Одинцов. – Все мы под милостью государевой ходим. И нет никакого способа это изменить.
Он бросил на меня быстрый взгляд, ожидая, что я вмешаюсь. Но я промолчал. Даже если Одинцов сумел увидеть изменение в клятве бабушки и понял, что она больше не принадлежит его величеству, делать то же самое для других людей я не планировал.
Хватит с меня истребителей, уже ожидающих моего решения. Глава разведки и глава Тайной Канцелярии точно не захотят мне подчиняться, а без отчаянного желания служить они просто не переживут выжигания клятвы.
– Вы планируете задержаться в столице, ваше сиятельство? – спросил Лутковский, чтобы заполнить тишину.
– Нет, я обещал невесте помочь решить семейные дела, – ответил я и поднялся с кресла, решив сменить место, благо их в самолёте хватало.
– Я могу организовать вам транспорт до Казани, – предложил канцлер.
– Буду благодарен, – кивнул я. – И, если вас не затруднит, сообщите моей бабушке, чтобы не усердствовала, иначе я вмешаюсь и ей это не понравится. Впрочем, как и вам.
– Непременно, ваше сиятельство, – чинно ответил Лутковский. – Безопасность Волны для меня на первом месте.
Я остановился и посмотрел на канцлера. В его глазах читались упрямство и застарелая обида. Похоже, Лутковский питал когда‑то чувства к моей бабушке. Надо же, как бывает.
Только вот она до сих пор замужем за Дмитрием Шаховским. Хотя у неё есть все шансы стать вдовой в самом ближайшем будущем – я чувствую, что после сегодняшнего готов к бою с некромансером на равных.
Оставшиеся два часа полёта я нагло продрых, вырубившись через пару минут после разговора с канцлером и главой разведки. После прилёта меня проводили до частного самолёта, где я снова вырубился, успев написать Юлиане, чтобы она отправила за мной машину.
Я понятия не имел, где находятся земли Орловых, а ориентир «где‑то под Казанью» мне ни о чём не говорил. В итоге я пересел в машину к гвардейцам с нашивками дома Орловых и снова уснул.
Организм требовал восстановления, а тело кричало от усталости. Но позволить сейчас отдых я себе не мог. Ведь оставался нерешённым самый главный для меня вопрос.
Что делать с отцом Юлианы?
У меня был только один вариант, который мог сработать. Но готов ли я пойти по тому же пути, что и в прошлой жизни? Готов ли взять на себя ответственность за жизни других людей?
Я знал, что готов, но оттягивал этот день, как мог. Но рано или поздно приходится сделать выбор. И я его сделал.
– Костя! – Юлиана встретила меня на пороге двухэтажного домика, который с натяжкой можно было назвать особняком. – Ты так быстро приехал! Я сама только несколько часов как дома.
– Привет, – я устало улыбнулся и обнял невесту.
От её волос пахло чем‑то цветочным, и я почувствовал, как меня отпускает напряжение. Последние сутки я почти постоянно находился в состоянии боевой готовности и никак не мог из него выйти. Даже пока дремал в самолёте и машине, я подсознательно считывал опасность и следил за окружением.
