Дядя Миша принялся водить меня по бесконечным цехам.

– Вот, смотри! – он с гордостью указал на громадный станок, выштамповывающий из листа металла какие‑то сложные детали. – Пресс кривошипный, усилием в двести пятьдесят тонн! Красавец, а? Видишь, как шпарит?

Щелк. «Зенит» зафиксировал кадр.

«Снимки, где Виктор Сергеевич передает документы стоит придержать, – внезапнопронеслось в мозгу. – Те снимки мой главный козырь. Если я разыграю его сейчас, я останусь ни с чем. А так, это моя защита».

– А здесь гальванический цех, – дядя Миша понизил голос, будто делясь секретом. – Здесь печатные платы покрываются особым составом, чтоб не окислялись. Тут тише, чем в других цехах, но воздух… знаешь, химия. Не каждый выдержит.

Одуряюще воняло кислотой и чем‑то сладковатым. Женщины в белых халатах и респираторах, похожие на хирургов, молча работали, наклонившись над ваннами с разноцветными жидкостями. Их руки в толстых резиновых перчатках ловко орудовали щипцами, опуская в растворы зеленые прямоугольники плат. Я поймал в объектив взгляд одной из них: усталый, но внимательный, устремленный на контрольные лампочки прибора.

– Красота, да? – дядя Миша посмотрел на них с отеческой нежностью. – Золотые руки. Чуть дрогнет рука, брак. А брак у нас не любят.

Щелк. Еще один портрет. Не парадный. Тяжелый взгляд, скрытый под маской.

«К тому же один передающий документы человек, это еще не вся сеть.  – мысли о разоблачении шпионской деятельности Виктора Сергеевича не давали мне покоя. – Это верхушка айсберга. Если я сейчас все сорву, я никогда не узнаю, кто тот человек на скамейке, кому именно идут эти бумаги, какова вся цепочка. А вот мое новое положение „почти своего“, дает мне шанс это выяснить. Узнать больше. Собрать неопровержимые доказательства уже не одной встречи, а всей их деятельности. Новое редакционное задание даёт мне возможность увидеть множество людей. Возможно, я смогу опознать того самого человека. Где‑то же он работает?».

– Ну, а это сердце нашего завода, сборочный цех! – взмахом руки он показал огромное пространство, где по конвейерной ленте, как по реке, плыли, нарастая как снежный ком, будущие радиоприемники. – Видишь, в начале конвейера голые корпуса, а с другого, уже готовый продукт! Как в сказке!

Десятки людей, в основном женщины, сидели по обе стороны ленты, выполняя определенную операцию. Одни гибкими, как у пианистов пальцами, быстро и точно вставляли какие‑то детали, другие, припаивали какие‑то проводки, третьи проверяли тестерами. Гул голосов смешивался с шипением паяльников и многоголосой музыкой на пункте ОТК.

Я сделал несколько снимков конвейера и с грустью подумал, что через несколько лет всех этих уставших женщин заменят высокоточные роботы, и они останутся без работы. Надо будет написать об этом новую статью в фантастический раздел.

На волне «Маяка» диктор солидным голосом вещал об успехах в угольной промышленности.

– Весь Союз наши приемники слушает! – не без гордости сказал дядя Миша. – И не только. На экспорт идем. В Болгарию, в ГДР, даже, слышал, в Монголию. Наша марка «Орбита» везде котируется!

– А тут наш «Коля‑изобретатель» где‑то шныряет, – понизив голос, сказал дядя Миша, оглядываясь по сторонам. – Предупреждал же его, не отвлекай народ, план горит! А он со своими чертежами… Эх, парень он хороший, но с дисциплиной у него беда. Голова варит, вечно со своими рацпредложениями, а начальству это не нравится. Любят, чтоб все по инструкции.

Мы обошли цех, и я увидел того самого Колю. Он стоял рядом с одной из сборщиц и, показывая ей схему, что‑то живо объяснял. Девушка кивала, улыбалась, потом они вместе склонились над платой. Мастер только вздохнул, но не стал их одергивать.

Мне стало интересно. Я протиснулся между столами сборщиц, стараясь не задеть хрупкие конструкции. Коля, молодой парень в очках с толстыми линзами, с увлечением что‑то чертил на схеме, показывая пальцем на плату.

– Подожди, вот видишь, классическая RС‑цепочка здесь задает постоянную времени, но из‑за габаритов электролитов мы в тупике! – его глаза горели за стеклами очков. – А если бы нам удалось применить не полярные конденсаторы с высокой удельной емкостью, но с малым током утечки… Допустим, на основе тантала или даже новые керамические с многослойной структурой, типа «эм‑эл‑эс‑эс»… Представляешь, какой бы рывок был!

Я слушал, и в голове что‑то щелкнуло. Не полярные… малые габариты… высокая емкость… Эти слова странным эхом отозвались воспоминанием о разговоре с отцом и его разработке портативного телефона.

– Я извиняюсь… – вежливо перебил я его. – Вы утверждаете, что можно сделать ту же схему, но в разы меньше?

– В разы! – Коля выпрямился, с энтузиазмом размахивая карандашом. – Не в разы, а на порядки! Представьте печатную плату, где вместо этих банок‑электролитов стоят чип‑компоненты размером с рисовое зерно! Плотность монтажа взлетит до небес! Частоту можно поднять, потребление снизить…

А ведь парень то настоящий гений! Видно, что соображает, хоть и интуитивно. А числится на заводе простым лаборантом. Вот кому нужно дорогу расчищать, давая возможность творить и изобретать, а не всем этим толстолобым начальникам.

Отец. Его телефон. Громоздкий, с диском, но уже работающий. Отец говорил о проблемах с элементной базой, о том, что не может сделать аппарат достаточно компактным и энергоэффективным.

А если этих двух гениев свести вместе?

– Николай, – я понизил голос, чтобы нас не слышал мастер. – А если бы у вас были… ну, скажем, не просто идеи, а уже готовые наработки по портативной связи? Смогли бы вы применить свои знания о компактных компонентах, чтобы помочь с… ну, с миниатюризацией?

Коля на мгновение замер, его взгляд стал пристальным и очень серьезным. Он снял очки, протер их краем спецовки. Даже глянул на дядю Мишу.

Тот лишь пожал плечами, тихо произнес:

– Это из редакции… журналист…

– Я не совсем понимаю… Вы о чем? – спросил он тихо, без тени прежнего увлечения. – Какие наработки? Чьи? Разве они есть?

– Допустим, есть один инженер. Он… мой знакомый. Он работает над переносным телефоном. Уже есть работающий прототип, но он большой, как кирпич. И этот человек жалуется, что не хватает именно подходящей элементной базы, чтобы сделать его меньше. Вы только что описали как раз то, что ему нужно. Вот я и подумал…

Лицо Коли преобразилось. В нем появилась жадная, профессиональная заинтересованность.

– Работающий прототип? С выходом на городскую сеть? Без проводов? – он засыпал меня вопросами. – Какая схема модуляции? Аналоговая? Импульсная? Какая несущая? ДМВ?

– Я… я не вдавался в такие подробности, – честно признался я. – Но он точно в тупике из‑за размеров и энергопотребления.

Коля свистнул.

– Да я бы… я бы ему такое понапридумывал! – он снова загорелся. – Только показать бы мне его наработки! Хотя бы схемы! Мы бы с ним… мы бы вдвоем всю отрасль перевернули! Представляете – телефон, который действительно можно носить с собой в кармане! Не рацию, а именно телефон! Я кстати, о таком в журнале недавно читал, в «Знамени». Рассказ там был такой фантастический.

Идея, дикая и гениальная, родилась в моей голове мгновенно, как вспышка. Отец – гениальный практик, но, возможно, замыленный глаз и нехватка свежих идей. Коля – молодой, голодный до прорывов теоретик, запертый в рамках завода и не имеющий возможности применения своим идеям.

– Так вы хотите с ним познакомиться? – выпалил я. – Я могу это устроить.

Коля посмотрел на меня так, будто я предложил ему полететь на Луну.

– Вы… Вы серьезно? – он прошептал, озираясь. – А как же… работа? Начальство? Они же… – он мотнул головой в сторону дяди Миши. – Они тут за план гонят, а я со своими идеями… Меня и так на низкую ставку поставили за «невыполнение норм рационализаторских предложений».

– Это верно, – строго сказал дядя Миша. – Коля у нас в отстающих. Ему нельзя отвлекаться. Он все время и так в облаках летает… Вы же сами статью пишите про таких вот?