Последние несколько дней я находился в состоянии крайнего напряжения, поэтому это внезапное распахивание двери за моей спиной вызвало у меня просто невероятный всплеск выброса адреналина. Я вздрогнул и уронил ручку на пол.

– Ну что вы так неосторожно, – прошипел Светковский, расплываясь в улыбке. – Надо нервы подлечить.

Я оглянулся и увидел в дверях удивительно милую блондиночку в синем форменном пиджачке и с одной звездочкой в петлице. Младший лейтенант… то есть, тьфу – младший юрист. Она замерла в проеме двери в позе, будто позирует перед фотографом на пляже, совершенно не заботясь о том, что следователь может быть занят.

– Артурчик, – не обращая на меня никакого внимания, блондиночка томно взмахнула ресницами.– У тебя бланков подписок о невыезде не осталось? А то дернулась в шкаф…

– Для вас, Алена Владимировна, все, что угодно! – самой масляной улыбкой следователь одарил коллегу и с видом мачо подошел к полкам. – Большой дефицит, Алёночка, но, для вас…

Он протянул ей один листик с таким видом, словно дарит ей бриллиантовое колье. Она расплылась в улыбке и присела в глубоком книксене. Мне это показалось каким‑то фарсом, а потом понял, что это просто обычная игра, прелюдия, к чему‑то более интимному. Я тихо кашлянул, обозначая своё присутствие. Если о нём вдруг забыли, но они не обратили на меня никакого внимания.

Я наклонился, поднял с пола ручку и подписал протокол.

– А, кстати, Аленочка, ты кого отпускать‑то собралась, – как бы невзначай поинтересовался Светковский. – Часом, не Мещерякова?

– Да хоть и его, – кокетливо стрельнула глазами Алёна Владимировна, поправляя выбившийся из прически локон.

– Ой, смотри, потом за ним набегаешься! – Артур Иннокентьевич покачал головой.– Лучше б арестовала, чтоб под рукой был.

– Ой, возиться не охота, – честно призналась Аленочка. – Тем более, сегодня короткий день. Там в шестом кабинете уже стол накрыли.

– Вот! – следователь поднял вверх указательный палец и подмигнул. – Так, может быть, Алена Владимирова, мы с вами потом в какое‑нибудь кино? Военных картин сейчас много показывают…

– Ой, не хочу военное! – капризно отозвалась Аленочка.– Хочу про любовь.

– Так, «Танцор Диско» еще где‑то идет, – он продолжил искушать блондиночку.

– «Танцор Диско» я уже три раза видела, – капризно заявила она.

Я понял, что она не хочет ему отказывать, просто набивает себе цену. Тут, главное не перестараться, а она, в силу своей молодости, ещё не имеет достаточного опыта в соблазнении, рискует остаться без кино. Я решил ей подыграть.

– В «Ударник» сходите, – посоветовал я и был удостоен удивленного взгляда, типа «а это ещё кто?» – Там «Не могу сказать прощай» идет. Наша отечественная мелодрама. Говорят, слезливая.

Работники прокуратуры переглянулись и ошарашено уставились на меня.

– Где, говорите, идет? – Алена Владимировна склонила голову набок. – В «Ударнике»?

– Да, да, там, – подтвердил я. – Хорошее кино. У нас девчонки из редакции по три раза бегали!

– Из какой редакции? – насторожился Светковский.

– Ну, где я работаю, – пояснил я, с удовольствием замечая, как начинает меняться выражение лица следователя. – Редакция газеты «Заря».

– А вы кем там работаете, – так же осторожно поинтересовался он. – Курьером?

– Я журналист, – скромно ответил я, доставая удостоверение. – Александр Воронцов?

– Да, – ответил я и кивнул на протокол. – Вон, у Вас же написано…

– Воронцов? – Аленочка всплеснула руками. – Тот самый? Вот! Слышал, Артурчик? Туда и пойдем. А пока – чао! Да, за «подписку» глубокое вам мерси!

Красотка‑блондинка ушла, и юрист второго класса, стараясь не смотреть на меня вновь уселся за стол.

– Расписались? Ну, можете быть свободны…

– Тут вроде бы отметить надо, – я протянул ему повестку.

– А! – вспомнил следователь. – Да, да… Повестка! Сейчас… Он быстро расписался и поставил штампик. Кстати, не для протокола. Веснин вам кем приходится? Родственник, друг?

– Ни то, ни другое, – коротко отозвался я и ухмыльнулся.

Скользкий тип этот Святковский. «Не для протокола». Как будто он записал что‑то важное в этот так называемый протокол. Большую часть информации просто пропустил. Интересно, а если бы он сразу узнал, что я из редакции, тоже так вёл бы себя, или более внимательно отнёсся к моим словам?

– А! – Артур Иннокентьевич хлопнул себя по лбу и криво улыбнулся. – Я и забыл, кто вас прислал… Они и за Веснина хлопочут. Но, сейчас не тридцать седьмой год, знаете ли! Во главе угла наша, социалистическая, законность!

Я вышел из здания прокуратуры несколько озадаченным. Ясно было, что Светковский настоящего убийцу искать не собирается. Впрочем, конкретные сыскные действия – не его дело, на то опера имеются. Но, следователь должен их контролировать: давать указания, требовать уточнения неоднозначных моментов. Будет ли это делать Светковский? Что‑то я сомневаюсь. Судя по всему, это невероятный жлоб. Взять хотя бы то, что он дал коллеге всего один бланк. Это же не бланки строгой отчетности, мог бы и поделиться.

Итак, получается, что поиском преступника мне надо заняться самому. У Сидорина ведь тоже всяких дел много. А я всё‑таки в прошлой своей жизни был криминальным журналистом, что такое личный сыск, знаю не понаслышке.

Я посмотрел на часы. Редактор отпустил меня до обеда, так что сейчас у меня ещё есть в запасе пара часов, чтобы практически по свежим следам пройтись по местам, где случилось происшествие.

Колю нашли неподалеку от областной больницы, в квартале от парикмахерского салона «Метелица». Понятно, решил зайти за Маринкой. И где‑то там неподалёку ошивался Весна.

Хорошо, что это оживленный городской квартал, весьма многолюдный, особенно с наступлением тепла. А это был майский теплый вечер. Хоть солнце уже село, но здесь много фонарей, так что было достаточно светло. Шатающегося по улицам вдрызг пьяного Весну, видели многие прохожие. Наверняка он к кому‑то приставал, возможно даже к тому же Коле. Бдительные граждане и сообщили милиции о непотребном поведении пьяного парня, когда обнаружили раненого Колю, и показали куда ушел Весна.

Так, может, и, кроме Весны, видели кого‑то еще? По идее, убийца должен был быть где‑то рядом с Колей и пьяным Весниным. Возможно был свидетелем их стычки, а может и сам спровоцировал её. Надо уточнить у свидетелей не только об участниках инцидента, а, возможно о том, кто был неподалеку, возможно пытался как‑то вмешаться вход конфликта. Возможно именно этот «случайный прохожий» и увел Весну куда‑то в сторону, потом вернулся, дождался удобного момента и напал на Колю. Потом подбросил нож и измазал Весну кровью жертвы.

Да, именно убийца должен был подбросить нож… Стоп! А кровь? Сидорин сказал, что Весна был весь в крови! Насколько я помню. У Коли не было сильного кровотечения, хотя куртка была пропитана кровью. Но чтобы измазать Весну, убийце понадобилось бы много крови. Ее, что же, убийца принес собой заранее? Прямо так, в банке и принес? Хм… как‑то не очень удобно. А если это была полиэтиленовая емкость? Впрочем, зачем? Куда легче смочить Колиной кровью, скажем… носовой платок, а потом измазать Весну. Но на платке столько крови не принесёшь.

Пожалуй, это наиболее загадочная часть расследования. Даже если бы Весна был тем самым убийцей, то не измазался бы до такой степени в крови. Ведь удар был нанесен сквозь куртку, кровь если и брызнула, то не фонтаном, и не попала бы на одежду Весны. В крайнем случае, у него были бы измазаны руки, которыми он мог бы потом измазать одежду. Но Сидорин сказал, что Весна был весь в крови. Ну не обнимался же он с Колей специально?

И ещё получается, что убийца точно знал, что Коля ходит в салон «Метелица», и что там же постоянно ошивается Весна. Возможно он видел неоднократные ссоры Весны и с Маринкой, и с Колей. Возможно, Маринка попросила Колю встречать её после работы, чтобы оградить от надоедливого бывшего.

Возможно, убийца даже пил с Весной, и возможно неоднократно. Надо будет узнать, не появился ли у того новый друг‑собутыльник, хотя, судя по тому, в каком состоянии находился музыкант в последнее время, добиться чего‑то разумного от него не получится.