Вечером я сидел на кухне и пытался сосредоточиться на чтении вчерашней газеты. Отец вернулся с работы раньше обычного и выглядел очень серьёзным, даже несколько озабоченным.

– Привет. Как дела? – поинтересовался я.

– Нормально, – ответил он, аккуратно вешая пальто на вешалку. – Встречался сегодня с Серебренниковым. По поводу финансирования новых образцов.

Он прошел на кухню, сел напротив, налил себе чаю.

– И? – сгорая от любопытства, спросил я.

– Нормально. Согласовали.

– Так это же хорошо.

– Хорошо, – кивнул отец, и как бы между делом добавил. – Еще про АЭС говорили.

А вот это уже было интересно.

– Про какую именно?

– Да про Чернобыльскую. Изложил ему свои выкладки по реконструкции. Про которые ты спрашивал, помнишь? Увидел блокнот мой, где я записи вел. И спросил. Пришлось рассказать. О возможных рисках, о необходимости модернизации систем безопасности… В общем, всё, что мы с тобой обсуждали.

Он помолчал, глядя в стол.

– И что же он? – спросил я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

– Слушал очень внимательно. Не перебивал. – отец развёл руками. – Потом просто взял мои записи, сунул в портфель и сказал: «Это требует осмысления, Матвей Андреевич». И всё.

«Значит, зёрна попали в почву», – подумал я.

– А есть что‑нибудь поесть? – огляделся он по сторонам, потирая ладони. – Я чертовски голодный!

Мы поджарили картошку, с аппетитом поужинали и перешли в зал. Я включил телевизор и, устроившись на диване, стал смотреть хоккейный матч, а отец уселся за столом в углу, и принялся за очередные микросхемы.

– И охота тебе? – устало спросил я. – Давай вместе матч посмотрим.

– Да‑да, сейчас, – отвлеченно ответил отец и снова принялся что‑то паять.

– Вот у меня после работы нет никакого желания статьи писать, – продолжал я уговаривать отца. – Хоть и люблю свою работу. Но для работы существует время, которое так и называется «рабочее», а дома отдохнуть охота.

– Саш, ты не поймёшь, это и есть мой отдых, – отец отложил паяльник и снял очки, протирая их краем халата. – Это как… слушать музыку. Только музыка эта: вот она, в этих дорожках, в этих конденсаторах. Когда я тут ковыряюсь, всё остальное уходит на второй план. Остаётся только чистая задача. Найти слабое место, подобрать нужную деталь, заставить схему петь чище и громче. Это же чудо, сынок!

Повинуясь какому‑то порыву, я встал и подошел к нему. Дымок от расплавленной канифоли привычно щекотал нос, и я, как в детстве. Завороженно смотрел на серебристую каплю расплавленного олова на конце паяльника.

– Вот этот кусок пластика и металла, – он кивнул на сотовый телефон. – Так и был бы просто куском пластика и металла, а чуть добавь к нему в определенном порядке разных деталек, и вот в нём уже живёт голос, он может связать два человека через километры. Как тут отдыхать, когда в твоих руках рождается будущее? Лучше любого отдыха.

– Так, а что тут делать, если все готово?

– Нет предела совершенству – улыбнулся отец.

Он ещё немного покопался в телефоне и набрал номер.

– Коля, ты на месте? – сказал отец, прижимая трубку к уху плечом, припаивая очередной проводок. – Ага, давай проверим еще раз. Прием… Нет, гетеродин все еще «плывет». Попробуй сместить на 0.1 вольта… Да, на том же транзисторе… Подожди, на громкую связь тебя выведу. С сыном моим, с Сашкой поздороваешься! Ага, тут он, рядом. Заодно и покажем ему чистоту звука, которой добились.

Он нажал на какую‑то кнопку и раздалось тихое шипение.

– Алло, Александр? – раздался голос Коли. – Привет!

– Привет!

Внезапно из динамика аппарата, вместе с голосом Коли, прорвался странный звук. Не шипение помех и не свист настройки. Это была ритмичная, монотонная последовательность, короткие и длинные посылки, будто телеграф, но куда более быстрые и механические. Ти‑ти‑та‑та‑ти‑та‑та‑та…

– Сашка, ты балуешься что ли? – рассмеялся Коля.

– Нет, не я, – ответил я, вопросительно глядя на отца.

Тот тоже растерялся. Спросил:

– Коля, это не мы.

Ти‑ти‑та‑та‑ти‑та‑та‑та.

– Матвей Андреевич, вы это слышите?

– Слышу, – нахмурился отец, откладывая паяльник. Он покрутил ручку настройки, но странный сигнал лишь немного менял тональность, не пропадая. – Это что за дрянь? Ни на одной частоте такого не было… Похоже на какой‑то код.

Я встал с дивана и подошел к столу.

– Может, военные? – предположил я. – На их частоту вышли.

– Сомневаюсь, – отец покачал головой. – У них свои диапазоны, свои кодировки. Мы это сразу предусмотрели. Это… Это что‑то другое. Словно кто‑то вещает совсем рядом. Сигнал очень сильный.

– Пап, – тихо сказал я. – А ты можешь это… записать?

– Записать? Легко. – Он потянулся к старенькому катушечному магнитофону «Электроника», стоявшему на полке. – Коля, ты всё ещё слышишь? Сейчас выведем на запись.

Через минуту катушки медленно поползли, запечатлевая таинственную последовательность «ти‑ти‑та‑та» на магнитную ленту.

– Вот чёрт, – проворчал отец, когда сигнал так же внезапно прекратился, как и появился.

– Оборвался? – спросил Коля.

– Нет, именно что закончился, будто так и нужно.

– Ни на что не похоже. Не военный, не гражданский, не промышленный… Словно призрак в эфире. И самое странное, он очень слабый. Фоном. Но пробился сквозь все фильтры. Значит, источник где‑то совсем рядом. Прямо в городе.

– Согласен, Коля, – кивнул отец. – Должен быть рядом, раз такие фильтры пробить смог.

Он выключил магнитофон и повернулся ко мне.

– Матвей Андреевич, нам скоро презентовать правительству, а тут такое… – растеряно сказал Коля.

– Да понимаю я! – с легким раздражением ответил тот. – Непорядок! С этими сигналами мы всю презентацию провалим…

– Надо немедленно с этим разобраться!

– Да знал бы как, уже бы разобрался.

– Матвей Андреевич, а что если… что если завтра с утра возьмем пеленгатор и…

– Ты хочешь сказать?..

– Да! Этот сигнал кто‑то или что‑то генерирует, значит этот источник можно найти. Надо немедленно с этим разобраться! И прямо завтра!

Субботнее утро встретило нас хмурым небом и порывистым ветром. Я наскоро проглотил бутерброд и выскочил во двор, где у подъезда уже стоял отцовский «Москвич‑412», купленный не так давно через комиссионку. Отец возился с проводами, протянутыми от автомобильного аккумулятора к громоздкому самодельному пеленгатору, установленному на заднем сиденье. Рядом, нервно переминаясь с ноги на ногу, топтался Коля Хромов, сжимая в руках блокнот с расчетами и карту города.

– Александр, а ты… ты тоже с нами решил? – Коля, до этого молча наблюдавший показания осциллографа, посмотрел на меня, будто только сейчас заметил мое присутствие.

– Да, Коля, я с вами, – улыбнулся я, устраиваясь на заднем сидении рядом с пеленгатором. – Во‑первых, интересно. А во‑вторых, кто знает, может, из этой поездки и статья родится. «Охотники за призраками в эфире, или один день из жизни изобретателей». Нашим читателям такое понравится.

– Сейчас поедем, – кивнул отец, ковыряясь в оборудовании. – Только настроим…

Отец, сжав зубами последний проводок, ловко обжал его пассатижами и с глухим щелчком вставил в гнездо на задней панели пеленгатора. Сделанный на скорую руку, но с истинно инженерной изобретательностью, агрегат представлял собой причудливый симбиоз старой радиоаппаратуры, лабораторных блоков и самодельных плат, аккуратно смонтированных на фанерном шасси. От него, словно щупальца, тянулись провода к запасному автомобильному аккумулятору, пока ещё стоящему на асфальте.

– Ну, вот, вроде, и всё, – выдохнул он, отёр ладонью потный лоб и с удовлетворением окинул взглядом своё творение. – Теперь, Коля, главный тест. Давай пробный запуск, будь другом.