Я выскочил из машины и бросился к отцу.

– Пап! Ты цел? Ранен?

Отец, с белым, как мел лицом, стоял, прислонившись к стене, и дрожащими руками сжимал портфель.

– Сашка… Господи… Сашка… – он едва смог выговорить мое имя, не веря, что всё закончилось. – Ты как тут оказался?

– Мимо проезжал.

Сидорин подошел к нам с сосредоточенным и мрачным лицом, огляделся по сторонам и убрал свой «ПМ» в кобуру. Потом наклонился, прислонил пальцы к шее лежащего, поднял с земли его пистолет и аккуратно опустил в карман.

– Матвей Андреевич, вы его знаете? – спросил Сидорин, кивнул на лежащего и перевел тяжелый взгляд на отца.

– Нет. А что случилось? – ещё не понимая, что произошло спросил отец.

– Этот человек пытался Вас убить, – не стал увиливать Сидорин. – Но не просто же так?

– Я… я засиделся в лаборатории с Колей, – отец сглотнул, пытаясь совладать с дрожью в голосе. – Собирался домой. Еще у института заметил, что за мной идет человек. Думал, что показалось. Решил проверить, свернул с обычного маршрута. Он… он продолжал идти следом. Я ускорил шаг, он ускорил. Побежал… Он побежал. Я почувствовал опасность. Хотел оторваться во дворах. Не получилось. Он все время был близко. Лица не разглядел. Да и рассматривать некогда было. Признаться, немного струхнул…

Сидорин кивнул, его взгляд скользнул по темным окнам спящих домов, оценивая обстановку.

– Вам придётся отправиться со мной, и у нас будет сложная ночь. Ждите здесь.

Он подошел к распластанному на снегу телу, снова надел перчатки, и, приложив усилие, перевернул его на спину.

На пальто, чуть левее центра груди, расползалось темное, почти черное в свете фонаря мокрое пятно. Попадание было точным. Шапочка съехала набок, открыв бледное лицо, с заострившимся носом и темными, уже остекленевшими глазами.

Я вздрогнул, и у меня перехватило дыхание. В висках застучало, в глазах потемнело.

Не может быть…

– Знакомый? – спросил Сидорин, увидев мою реакцию.

– Нет, – за нас обоих ответил отец.

Я же не мог отвести взгляд от мертвого лица. Этого человека я видел дважды. Это тот самый человек, которому Метелкин передавал документы в парке. Тот самый сообщник. И у меня есть его фото.

Прибывшая на место происшествия группа занялась осмотром места происшествия, и нас после короткого опроса отпустили домой, предупредив, чтобы мы незамедлительно явились в отделение, как только нас вызовут.

Мы договорились ничего не говорить маме, чтобы не волновать её лишний раз. Немного постояли в подъезде на лестнице вежду этажами и, уняв дрожь в коленках, явились «перед грозные очи хранительницы семейного очага». Увидев нас вместе, мама слегка удивилась, поворчала, что мы с отцом слишком много уделяем внимание работе, в то время, когда она старается приготовить ужин, который остывает и приходится подогревать, а от этого…

Её возмущение несколько разрядило обстановку, мы вернулись к обычный жизни, с удовольствием проглотили подогретый ужин и отправились спать.

Лёжа в темноте, я слышал приглушённые голоса родителей за стеной. Закрыл глаза, но сна не было, назойливые мысли крутились в голове. Еще бы, столько событий за один день! Похищение Валентины и покушение на отца! Но если с Валентиной более‑менее ясно: похищение с целью вымогательства, то с покушением на отца было много вопросов. Понятно, что нападение на Хромова и тот странный кирпич, что чуть не упал на голову отца на стройке, а теперь покушение в подворотне – это звенья одной цепи.

Бандита, который огрел кирпичом Хромова, задержали, но он всего лишь исполнитель. Но кто же истинный заказчик?

Перед глазами вновь всплыло лицо мертвеца. Тот самый шпион, что получил от Метелкина секретные документы. У меня ведь и фотография его есть, правда не так хорошо лицо видно.

Неужели Метелкин к этому причастен? Все факты указывают на это. Но был ли он пауком, сплетшим паутину или просто ещё одной мухой, запутавшейся в ней?

Что, если этот незнакомец, предположительно шпион, действовал по заказу тех, кто пытается помешать Советскому Союзу в развитии новых технологий, остановить научные разработки в области электроники и информатики? Отец с Хромовым сделали стремительный рывок, явный прорыв в разработках и идут дальше. Значит есть те, кто стремятся им помешать?

Голова гудела от избытка информации. Тени за окном казались зловещими, каждый шорох в квартире – подозрительным. Последнее, что я вспомнил, прежде чем сознание поглотила чёрная дыра усталости – это холодные, закатившиеся глаза незнакомца в свете фонаря и ощущение, что мы все, как слепые котята, тычемся в гигантскую, невидимую машину, которая вот‑вот перемелет нас в фарш.

Утро, серое и напряженное. Проснулся с ощущением, будто выдернули из болота. Отец выглядел не лучше, сказывались вчерашние события. Мы молча поели, собрались и с угрюмыми лицами замерли на пороге. Не хотелось покидать уютную квартиру и снова оказаться в, в одно мгновение ставшим враждебным, мире. Мать, глядя на нас, забеспокоилась.

– Все в порядке? Вы чего такие?

– Сон плохой приснился, – в один голос ответили мы.

Переглянулись. Но мать, кажется, ничего не заметила.

– Это потому что вы поздно приходите и на ночь наедаетесь! – с упреком ответила она. – Я в журнале «Здоровье» прочитала, что на ночь есть вредно. Только ромашковый чай пить. С медом.

Мы с отцом осторожно спустились на первый этаж и замерли у двери. Вчерашний ужас не отпускал. А что, если там кто‑нибудь поджидает нас?

У подъезда, припарковавшись ближе к тротуару, стояла темно‑серая «Чайка». Увидев нас, из машины вышел молодой человек в штатском и коротко кивнул.

– Матвей Андреевич, здравствуйте! Меня Петр зовут. Вот, по распоряжению товарища Серебренникова, – он кивнул на «Чайку». – Для вашей безопасности.

– Что это? – не понял отец.

– Так ведь машина, – улыбнувшись, ответил водитель. – Возить вас буду.

– Возить?

– Ну да.

– Куда?

– Как куда? На работу!

– Меня⁈ – отец явно не понимал, что происходит. Он всю жизнь проработал в институте, на работу ходил пешком, а тут вдруг служебная машина с личным шофером? – А почему «Чайка»? Можно было бы и что‑нибудь поскромнее.

– Так нет других машин в гараже, – растерялся водитель. – Но я передам ваше пожелание.

Мы с отцом переглянулись и громко рассмеялись. Какой‑то тяжёлый груз упал с плеч. Невидимая струна страха окончательно ослабла.

– Отец, это для твоей безопасности, – уверил его я. – Садись. Теперь только так.

– Надо же! – отец вновь глянул на машину, уже с интересом, и довольно улыбнулся. – Меня, и на машине! Ну ладно. Раз сам товарищ Серебренников приказал, пусть и такая будет. Садись, сынок, подброшу до редакции.

Возражать я не стал.

Мы устроились сзади на просторном диване. «Чайка» медленно тронулась, и мы поехали, сопровождаемые удивленными взглядами спешащих к остановке соседей.

– Ну как, пап? – спросил я, когда мы выехали на проспект. – Как дела у вас с Колей? Новости есть?

Отец оживился. Техника всегда была для него лучшим средством избавления от любых потрясений.

– О, еще какие! – он понизил голос, хотя водителя, работающего «в такой структуре» можно было и не опасаться. – Понимаешь, Саш, мы с Колей… мы, кажется, совершили новый прорыв, ТКСС‑1 это так, вчерашний день. Мы пошли дальше. Переработали принципиальную схему «Сетей». Убрали несколько лишних каскадов, оптимизировали алгоритм маршрутизации данных. Теперь пропускная способность должна быть в несколько раз выше, а помехозащищенность так вообще на порядок!

Я кивнул, хотя мало что понимал в его рассуждениях, мысленно отдаленно представляя себе эти сухие технические термины в виде будущего интернета, рождающегося в скромной лаборатории.