Так или иначе, в детстве я поверила, что свет и солнце, из которых высшие маги черпают силы, не могут служить абсолютному злу. Моя вера продолжалась до тех пор, пока не обнаружили на одном из полей умирающую девушку. Поговаривали, что она ходила за грибами в лес и нередко заходила на территорию Сияющего. Когда ее нашли привязанную к столбу посреди пшеницы, она была иссушена, как сухой лист. Жара и зной, умноженные на тысячу раз, сделали за день с помощью магии то, что могло бы продолжаться неделю. В ее теле не было влаги, но глаза… Когда девушку нашли, она все еще смотрела из-под иссушенных век большими влажными глазами на тех, кто пришел. Она уже не могла говорить, но ее глаза кричали и молили о смерти.

Даже сейчас, спустя многие годы и километры от этой истории, по моей спине пробежали мурашки. Солнце и свет бывают беспощадными, а Сияющие ничем не лучше Поглощающих.

– Ты чувствуешь? – Гардио тронул меня за руку, но я была так глубоко в своих воспоминаниях, что подпрыгнула от страха. – Да что с тобой?

– Все нормально. Просто невеселые мысли.

– Прислушайся.

Гардио указывал на строение, находившееся посередине деревушки Тарра. Похожее на прочие дома, только в разы меньше, оно было вымазано какой-то бурой краской, делавшей его еще непригляднее. Вначале мне казалось, что я слышу только гомон селян, что-то объясняющих Атосу, но потом заметила мерный гул, который исходил от здания. Словно внутри находилось что-то живое, издающее очень тихий, но постоянный звук, подобный низкому реву трубы или боевого рога.

Я подошла к зданию и прислонилась ухом к двери. Звук, несомненно, шел оттуда.

– Проклятый артефакт, а. – Гардио подошел сзади. Желваки на его лице напряглись.

– Вещь Поглощающих? Но как ты узнал?

– Я частенько их видел и слышал. Великое множество. А когда их часто видишь, начинаешь, что ли, чуять их ауру.

– Постойте. – Я схватилась за голову. – Что значит, ты их часто видел, ты же не..?

Гардио рассмеялся:

– Успокойся, Лис. Я не Поглощающий. Просто мой отец… коллекционировал такие вещи. Была у него такая тайная страсть. Ему они казались атрибутами власти и силы. Но сам он не мог совладать даже с родственниками. – В голосе Гардио зазвучала неподдельная грусть.

– Он умер?

– Да, уже как пару лет.

– Ты не рассказывал о своих родителях. Это впервые. – Я сознательно избегала этой темы с Атосом, боясь, что он начнет расспрашивать про мое прошлое. На Гардио эти страхи почему-то не распространялись.

– А что рассказывать. Все как у всех. Отец любил меня, а я – его.

В моей голове мелькнула мысль: «О, дорогой, далеко не у всех отцы любят своих детей. Иногда они могут забыть о кровных узах. Дня за три». Но вслух я ничего не произнесла.

– Господа что-то ищут?

Я второй раз за день испугалась подкравшегося сзади человека. На этот раз это был селянин. Кривобокий, с одним плечом выше другого и лицом, покрытым угрями, этот мужчина мог вызвать только неприязнь. Но я была научена горьким опытом и знала, что реальное зло обычно имеет обличье красоты. Поэтому дружелюбно обратилась к подошедшему:

– Я Лис, это – Гардио. Мы идем на север.

– А я Тарра-Красавчик. – Мужчина неприятно захихикал. – Мои земляки любят пошутить. Вы что-то высматриваете здесь?

– Там что-то недоброе внутри, – не стал юлить Гардио.

Крестьянин кивнул.

– А как же – главное сокровище нашей деревни. Бедренная кость Тарра. Однажды через наши земли шел Поглощающий, и в благодарность за нашу доброту он оставил нам один из своих талисманов. Бедренная кость человека по имени Тарра. Поглощающий рассказал, что смог убить того только лишь когда узнал его имя. С тех пор эта кость хранится здесь, а все в нашем селе носят ее имя, чтобы истинное имя не было известно никому из демонов или магов. Хи-хи-хи.

Я нахмурилась, а Гардио заметно побледнел.

– Как вы можете хранить этот предмет? От него же просто несет злом.

– Именно, – ничуть не смущаясь, кивнул Тарра-Красавчик. – И это знают все, включая равнинных бандитов. Мы находимся ниже прочих деревень на Хаурака, и раньше набеги к нам совершали по три раза в год. Теперь они боятся. Мы этих мерзавцев уже десятки лет не видели. К тому же кость Тарра может излечить.

– Вот это что-то новое. Проклятый артефакт и лечит, – не выдержала я. Мой сарказм Тарра воспринял как восхищение.

– Именно! Именно. Правда, чаще убивает, – добавил он. – Но рискнуть ведь стоит. К нам приходят со всей горной цепи, несут безнадежных больных, которым терять уже нечего. Это как игра в дум-каа: либо выиграешь, либо проиграешь.

Гардио силой развернул меня за плечи и стал уводить от сарая, даже не попрощавшись с Таррой. Вслед нам понеслись его мелкие смешки.

– Проклятые артефакты всегда будут привлекать людей.

Эта фраза заставила меня вспомнить про Алайлу. Я отчетливо увидела, как она подбирала ключ из травы, когда я баюкала мертвого Кэрка на коленях. Ее взгляд был холоден, но жаден.

– Такой артефакт может лишить человека воли?

Гардио покачал блондинистой головой:

– Редко. Чаще люди просто показывают свои пороки, гоняясь за властью обладания такой вещью.

– Я знала кое-кого… у нее есть ключ, сводящий людей с ума. – Я задумалась. – Как думаешь, такой предмет может быть связан с теми монстрами, которых мы встретили в Крылатой пещере?

– Вряд ли. Иногда страшные и таинственные вещи происходят независимо друг от друга.

– Этот ключ и вправду был жутким. Он заставлял слышать свои страхи. – Атос не хотел слушать меня. Каждый раз, когда я пыталась завести разговор об Алайле и ключе, это приводило к ссоре и длительному молчанию. Поэтому я так стремилась поговорить о ключе хоть с кем-то.

– Ну и сказка на ночь. Теперь я стану шарахаться еще и от ключей, – вздохнул мой друг. Он явно не хотел продолжать разговор. – Пойдем, Атос у ворот нас уже заждался.

Крайниец и правда метался у ворот, выходящих на север, как запертая в клетке белка.

– Я устал от этих чертовых Тарра. Их тут слишком много.

Когда мы уже вышли из деревни, Гардио махнул в ее сторону рукой и произнес:

– Как им может помочь то, что они скрывают свои имена от демонов? Их личный демон живет посреди деревни и ежесекундно отравляет им жизнь.

Обычно кажется, что горы заканчиваются резко. То есть ты идешь сначала вверх или вниз, и тут бац – и уже равнина. На самом деле я толком даже не поняла, когда мы перешли Хаурака и оказались на северной стороне. Просто вдруг мы там очутились.

Был полдень, и солнце все так же беспощадно жгло. На моей памяти это было самое безоблачное лето за долгие годы. Наверное, крестьяне уже волнуются, как бы солнце не спалило их посевы.

– Полдень. Время тренировки. – Атос остановился. На протяжении всего нашего путешествия он продолжал следовать этому правилу, заведенному еще тогда, когда мы были легионером и генералом Алой Розы.

Гардио обычно на время наших тренировок растягивался на траве и читал какую-то маленькую книжку (мне так и не удалось узнать язык на ее обложке, а он упорно молчал об этом). Словно скрывшись за книгой, он пытался изо всех сил не замечать, как неподобающе я себя веду, когда сражаюсь с Атосом. Однако сегодня что-то изменилось. На самом деле все было просто, и я могла бы догадаться и сама: мы спустились с гор.

– Пожалуй, время сказать «прощай». – Он произнес это с такой искренней грустью, что мне тоже стало печально. Его запыленный в путешествии зеленый камзол, копье в креплении через спину, идеально блондинистая голова – я привыкла к этому, как и к Атосу.

– Мы не прощаемся. Я же сказал, что найду тебя, чтобы узнать то, что ты выяснишь. – Атос, похоже, не сомневался, что сможет найти Гардио на просторах Королевства без особого труда. – После дел на севере. У нас уговор.

– Я бы хотел попрощаться с каждым из вас… отдельно. – С этими словами наш блондин подхватил Атоса под локоть и увел от меня подальше. Я видела только, что он взволнованно что-то говорит Атосу и несколько раз ударяет себя кулаком в грудь. Атос молча кивал, а затем похлопал его по плечу. Этот жест был чем-то вроде высшей похвалы от бывшего генерала. Он мог не говорить этого, но я знала, что и мой хмурый учитель полюбил болтливого и непутевого Гардио.