Охающая тётка заняла ленкино переднее сиденье, я попросил пристегнуться всех, в том числе сидящих сзади, возились с ремнями без энтузиазма, пока их не просветил, что за рулём — заслуженный мастер спорта по авторалли.

Женщина впереди, кажется, от ужаса даже рожать перестала. Ленка молчала.

Когда проскочил пост ГАИ на въезде в город, сияя дальним светом, моргая аварийками и сигналя, гаец даже жезл не успел поднять, схватившись за фуражку, что не сорвало ветром — по прямой я раскочегарил за 180. Обгоны по встречке и по обочинам, повороты юзом со свистом резины, торможения с бросанием машины в правый и левый занос, короче, мои пассажиры испытали многие из приёмов раллийного арсенала. Кроме контактного торможения и езды на двух колёсах, выражение «все промелькнуло перед нами, все побывали тут», кто помнит лермонтовское «Бородино», оно очень пришлось бы к месту. Во дворе областного роддома толпилась какая-то публика, брызнувшая врассыпную, когда «волга» причалила к ступенькам у приёмного покоя, юзанув боком метров десять. Водилы из нескольких «скорых», придя в себя, набежали с кулаками, хорошо, что с не монтировками, их унял врач, выскребшийся с заднего сидения на негнущихся ногах, попросивший помощи.

— Зато успеем забрать Леопольдовну до пяти… Эй, пассажирка! Ты как там, сзади?

В зеркале показалось белое лицо. Кажется, что даже губы под помадой побледнели.

— Ты — псих?

— Нет, гонщик. И ехали мы далеко не на пределе, машина не спортивная, а обычная, с валкой подвеской. Так что приходилось аккуратно. На ралли я ношусь быстрее. Носился… Сейчас практически не удаётся вырваться на тренировки из-за основной работы.

— Заслуженный мастер спорта? Правда что ли? Или врал, чтоб нас успокоить?

— Два раза прошёл Париж-Дакар, если знаешь, что это такое. Самая крутая внедорожная гонка в мире. Во второй раз — в победившей команде.

— Что-то слышала…

Она постепенно приходила в себя. Я притормозил, позволил пересесть вперёд.

— На машине ты не столь робок, как с женщинами.

— От машины всегда знаешь, что от неё ждать. Запрёшь на месяц в гараже, она не обидится, через месяц заведётся и повезёт тебя куда прикажешь, не задавая лишних вопросов. Представь, твой парень запер бы тебя в гараже на три часа, все остатки волос бы ему вырвала.

— Выходит, женщина не может конкурировать с автомобилем?

— Вижу, ты — в норме, судя по вопросу.

— И всё же.

— Смотря какая женщина. Некоторые — запросто, даже с «мерседесом», их выпускают миллионами, ты уникальна. Но я не свободен. Кстати, сама не хочешь за руль?

— После тебя — нет. Хоть в некоторых случаях предпочту автомобиль, — обронила туманно, и я не стал уточнять, что имеет в виду.

Вскоре показалось гнездовье дорстроя. Приехали.

В полпятого часть тётенек из бухгалтерии рассосалась, золотохранительница по-прежнему дежурила одна, заверив, что начальство не приезжало. Я попросил главбухгшу показать шкаф с личными делами сотрудников, кадровицы мы не застали, открыл папку Ковалени и его главинженера. Так, адреса есть. Можно проведать на дому.

Женщин в это мероприятие вовлекать не стал, угостил обеих ужином в интуристовском ресторане и отпустил с богом, сам снова спустился к машине. Восстановил в памяти адрес Ковалени: Волгоград, 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12. Его зам обитает где-то рядом, на 4-й улице строителей.

5.

Мёртвые души и временно живые

Карта города, возможно — также рассчитанная на пилотов авиации НАТО и столь же точная, как атлас автодорог СССР, нашлась в ближайшем от гостиницы киоске «Союзпечати», улица Строителей на ней присутствовала. Когда приехал на неё, уже основательно стемнело. Пробовал вопрошать прохожих, где же 3-я и 4-я улица, но получил уклончивые ответы. Наверно, для поволжских обывателей хлыщ со столичным говорком и претенциозной двуцветной «волгой-люкс» не смотрелся персоной, достойной помощи и участия.

Твою мать… Запер дверцу, отошёл от тачки метров на двадцать и прицепился к слегка поддатому товарищу, уцепившемуся для равновесия за фонарный столб.

— 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12? — переспросил он, хоть я ему не называл номера квартиры. — Ну ты и конь педальный! Тебе хто дал этот адрес?

— В отделе кадров… — я не понимал его пьяного веселья.

— Тебя развели как лоха, ты и уши развесил! Это адрес из фильма «С лёгким паром», в Москве и в Ленинграде. Нет нахрен никакой здесь второй или третьей улицы Строителей, одна-единственная, понял?

А ведь точно! Вежливо поблагодарив невежливого, но полезного информатора, поплёлся обратно к «волге». Утром не стал будить женщин, в бухгалтерии ДРСУ все бумажки, понятное дело, сверкают как у кота причиндалы, а что дороги не обезображены ремонтом, ясно и без участия эксперта-Леночки, не буду дразнить себя видом её коленок. Осталось задать пару ласковых вопросов авторам спектакля.

Без чего-то восемь я уже дежурил около ДРСУ №125, не обнаружив там никаких признаков Ковалени. Только подкатило такси, из которого выгрузилась его секретарша и три бухгалтерши. То есть весь личный кабинетный состав организации, застигнутый на рабочем месте днём ранее. Интересно…

Проклиная, что работаю на слишком приметной для советского времени машине, отогнал её за угол и обождал ещё немного, за что получил вознаграждение. К ДРСУ подъехали два грузовика, бортовой и самосвал. Водители вышли, перебросились парой слов и потопали в контору. Вышли минут через десять с какими-то бумагами, на которые капал редкий осенний дождь, покурили и разбрелись по кабинам, разъехавшись в разные стороны.

Порваться надвое я не мог, поэтому отступил к «волге» и догнал на ней ЗИЛ-самосвал, не приближаясь. Опер из наружного наблюдения в моём лице никакой, вся надежда, что водила беспечен и не ждёт, что на нём повиснет хвост.

Через час, не самый весёлый и разноображенный впечатлениями в моей жизни, грузовик, заваленный выше борта дымящимся асфальтом, взял курс на край города. Ехали по незнакомым улицам, я по ходу дела чиркал на листке их названия.

Выехали на шоссе, не ахти какое, но всё не настолько убитое, как обследованные вчера. ЗИЛ пришлось отпустить на несколько сот метров, чтоб не слишком явно висеть на его заднице.

Километров через двадцать автомобиль свернул направо и потянулся по просёлочной дороге, довольно раскисшей по осенней сырости, Лена вряд ли бы рискнула сапожками вылезать здесь из салона. Гладкая степь перемежалась с невысокими холмами, они постепенно становились чаще и значительно выше.

ЗИЛ тормознул, сдал задом к одному из таких холмиков. Я отогнал машину под укрытие другого холма, достал резиновые сапоги и переобулся. Когда вышел ближе к грузовику, водитель уже открыл задний борт и запустил гидравлику. Горячий асфальт полился вниз. Затем на землю хлынул бензин из топливного бака.

Я боролся с искушением — взять шофёра за вымя и вытрясти, кто и как инструктировал его получить асфальт и уничтожить. Со сливом горючего и так ясно — для приписок тонно-километров.

Хорошо, скручу его, припугну, моих рукопашных умений больше чем достаточно, «макарыч» не понадобится, вытрясу информацию до последнего бита. Но зачем? Разворошу осиное гнездо, и так потревоженное московским нашествием, подставлюсь под удар как самый инициативный, которому больше всех надо. А оно мне надо? Ничуть.

Жалея, что штатный объектив «Гелиос» моего фотоаппарата не даёт увеличения, сделал несколько снимков с безопасной дистанции. Дождался, когда ЗИЛ укатил, и расковырял ещё несколько курганов.

Археологи будущего найдут здесь не скифские могильники, а просто залежи асфальта, гудрона, щебня, песка. Даже арматуры и бетона. То есть стройматериалов, чьё количество превышает спрос на рынке краденого.

Для очистки совести навестил два участка, где, согласно документам ДРСУ, трудились две их бригады, перевыполняя социалистические обязательства и неуклонно толкая страну к коммунизму. Обнаружил то же самое, как и на местах, обследованных с Леночкой, только без роженицы в разломанном РАФе — бесконечные ряды рытвин среди фрагментов асфальта и никаких признаков строительной активности. В основном всё понятно.