Он стоял на площади перед железнодорожным вокзалом. Запах прогорклого масла намекал на то, что прямо за спиной фритюрятся круглосуточные картошка и наггетсы. Персонаж по кличке Спаун тоже нашелся сразу – прихрамывая, он постепенно скрывался в подземном переходе.

О том, что на вокзалах полупуть ломается, Северьян вроде бы где-то слышал, но недосуг было проверять. Он снова закрыл глаза и в следующую секунду буквально сшиб бедолагу с ног.

Не ломается.

Хотел было сардонически расхохотаться – в пустом переходе это прозвучало бы очень убедительно, – но ханурик сдаваться не собирался. Хоть и лежал лицом вниз, а локтем в челюсть заехал весомо. Северьян крякнул, но хватку не ослабил.

– Полупуть не вариант, – предупредил он на всякий случай. – Я тебя теперь из-под земли достану.

– Дяденька, пустите, – тонко взвыл плененный двоедушник. – Руку больно!

От неожиданности Северьян выпустил добычу и уселся прямо на заплеванную плитку, прислонившись спиной к стене. Спаун стащил с головы кепку, и по плечам рассыпались светлые волосы с выкрашенными в розовый концами.

– Ух ты, – только и сказал Северьян. Девчонка попыталась встать, но шикнула от боли и приземлилась обратно, со слезами потирая лодыжку.

– Я с вашей машиной вообще ни при чем, – пробормотала она и отчаянно шмыгнула носом. – Я Ринку и Габора отговаривала, а если б мы знали, что вы знаменитый экстрасенс, да еще и… двоедушник, – последнее слово прозвучало совсем тихо. – Что бы она вам про меня ни наговорила, все неправда. Только не надо меня скотчем к батарее…

Северьян откинул голову так резко, что крепко приложился затылком к стене, но даже этого не заметил.

– Машина, – повторил он и сам себе не поверил. – Машина!

И, чтобы не начать истерично смеяться, схватил ее за руку и затащил в полупуть.

– Больше никогда так не делайте, – скороговоркой сказала Марина с глазами как чайные блюдца. – Игнат пропал прямо перед вон тем дяденькой, и тот задавал очень много вопросов. Очень, очень много вопросов!

Северьян окинул взглядом зальчик: Лена сидела возле барной стойки, перед ней стояли френч-пресс и чайная чашка. Северьян хлопнул вновь возникшего за столиком Есми по плечу и обернулся к Константину.

– Ловкий малый! – провозгласил он нервно. – Они все тут ужасно ловкие, правда?

Северьян с неудовольствием отметил на столе две пивные кружки. А ведь наказал перед уходом – компот! Марина тем временем тормошила и засыпала вопросами подругу, которая в свою очередь глаз не сводила с Игната.

– Ты, – икнула Спаун и уткнула в него дрожащий палец. – Есми! Черт…

Вместо ответа парень снял очки. Двоедушница бухнулась на подушку вниз лицом, ее плечи вздрагивали не то от смеха, не то от слез.

– Игнат ей нравился, – пояснила Марина для Северьяна.

Теперь ему мучительно захотелось покинуть этот внезапный детский сад или хотя бы пересесть на другую койку.

– И она мне нравилась. Очень, – подал голос Игнат. Спаун резко выпрямилась и уставилась на него.

– Ты серьезно?..

– Так, все разом заткнулись! – не выдержал и психанул Северьян. – У меня к тебе всего один вопрос – и чтобы духу твоего здесь не было. Ни сейчас, ни… – Он посмотрел на Вику, но та протирала бокалы с профессионально непроницаемым лицом. – А впрочем, я попрошу, чтобы тебя не пускали. Итак, знаешь ли ты еще кого-нибудь такого, как мы?

– Как вы? – перебила Марина, которая все еще не понимала. – Так она… Тоже?

Никто не обратил на нее внимания.

– Знаю, – пожала плечами Спаун. – Нас много, разве нет?

Северьян схватился за голову.

– Недалеко от Дзержинска есть что-то вроде школы, там собираются двоедушники. Они приезжают каждое лето.

Только этого не хватало.

– Знаешь, как найти эту школу?

Спаун указала взглядом на Лену:

– Она знает.

– А слово «куделька» о чем-нибудь тебе говорит?

– Н-нет.

Марине не терпелось уйти. Это читалось во всей ее позе и в том, как она хватала за руку брата. После этих слов с нее слетело всякое внимание к вопросам Северьяна – Марину одолевали собственные.

– Тань, ты ведь живешь на Бору?

Спаун неуверенно кивнула.

– А учиться ездишь в Нижний?

– Д-да, но…

– Переезжай ко мне! – Лихорадочный блеск ее глаз отрицал всякую возможность отказа. – Мы сможем видеть Игната вместе. Он ведь по-прежнему тебе нравится?

Вместо ответа Спаун натянула на голову капюшон толстовки. Северьян так быстро смотрел то на нее, то на Игната, что у него закружилась голова. Двоедушница и Есми? Это была самая нелепая идея из всех, что ему встречались, но, пожалуй, не невозможная.

– Пока, – попрощалась Спаун и направилась к выходу. Остальные молча помахали ему руками и поспешили за ней.

– Чокнутые, – с улыбкой пробормотал Северьян им вслед.

Чувствуя себя трухлявым до основания, он с хрустом в коленях отлепился от койки и потащился к бару.

– Школа двоедушников.

Лена посмотрела на него так, словно он только что свалился на этот стул из космоса.

– Школа двоедушников, – повторил Северьян несчастно. – Можно подумать, у нас тут мрут пачками так, что девать некуда. Себе не хватает – они еще и чужих тащат. Город вторых душ, черт бы их.

Лена вздернула бровь.

– А что вам мешает уехать туда, откуда приезжают они?

– Я тут, мать вашу, живу! – рявкнул он и врезал по барной стойке. На долю секунды ему показалось, что стихла даже музыка, но звуки вернулись раньше, чем перестала дребезжать чашка, стоявшая на блюдце рядом с его кулаком.

Лена не дрогнула. Невозмутимо допила свой чай, вытерла губы салфеткой и только тогда удостоила его вниманием.

– Да что вы вообще понимаете? Божена делает максимум из возможного. Вам всем нужна помощь. Да-да, и вам тоже, отец Северьян, иначе вы не притащились бы к нам, полудохлый. Вы бы себя видели… а мы не задавали вопросов. Почему? Да потому, что Божена не велела их задавать. У нас не богадельня. Повадитесь каждую ночь ходить – прогоним!

«Да боже ж мой», – мимикой изобразил Северьян, и она сменила тему.

– Божена приводит к нам девчонок и мальчишек, совсем маленьких – находит их везде, где только может. Для родителей они пионеры. Оздоравливаются душой и телом. На самом деле это территория монастыря. Вот только не надо такого лица… Всего месяц – и они уже не потерянные щенята. Ритуал это ад, правда? Просто рядом с вами не было Божены. Никто не объяснил вам, почему все происходит именно так. Никто не обнимал вас в первый раз, когда вы блевали в кусты, никто не вытирал вам слезы…

– Хватит.

В ней сработало чувство самосохранения. Она заткнулась.

– Звоните своей блаженной Божене и назначайте встречу. Через час. Где угодно. Мне нужно с ней поговорить.

– Она не станет с вами встречаться.

Настала очередь Северьяна корчить удивленную физиономию.

– Боится, – сжалилась и пояснила Лена. – Этот ваш полупуть. Не хочет быть застигнутой в ванной только потому, что у вас осталась еще пара вопросов.

– А вы? Вы с дедом не боитесь принимать в гостях столько страшных незнакомых вторых душ?

– Обычно мы прячем лица, – сказала Лена. Северьяна такой ответственный подход к собственной жизни внезапно порадовал. – И встречаем не в самом доме. Вы застали нас врасплох и заставили поволноваться…

Северьян усмехнулся – разумно, даже возразить нечего.

– Тогда хотя бы по телефону. Постараюсь уложить миллион своих вопросов в один. Звоните. Надо думать, она не спит по ночам?

Спустя пятиминутный сухой разговор с неизвестной Боженой он уже вставлял ключ в замок зажигания «Паджеро», о чем Вика, конечно же, не знала, и выезжал на Черниговскую. Впереди ждало урочище Кусты – последняя возможность узнать хоть что-то о проклятой кудельке.

Пока добрался, погода испортилась окончательно – лето никак не хотело быть и будто стыдилось самого себя, притворяясь осенью. Северьян предполагал, что найдет в Кустах поселок или деревеньку, но точка, указанная навигатором, маячила в лесу. Какая-никакая ограда, правда, была – внутрь ломиться не стал. Бросил машину возле ворот, натянул капюшон и зашагал по едва заметной в траве асфальтированной дорожке, изредка оглядываясь по сторонам, – редкие деревянные домики, видневшиеся среди деревьев, казались давно и основательно нежилыми. Не сразу, но как только позади осталось зданий пять или шесть, Северьяна осенило, что стоят они строго параллельно. Не дома это были, а корпуса то ли санатория, то ли бывшего пионерского лагеря – теперь уже не хотелось разбираться. Возле кирпичной сараюшки, напоминавшей дореволюционные конюшни или шикарную помещичью кухню (мысль о кухне пришла ему в голову одновременно с тем, как нос уловил тонкий аромат запаренной лапши со вкусом курицы, да, определенно куриной) дорожка вильнула вправо, и Северьян остолбенел от восхищения.