— Но начальник команды сказал…

— Если его мнение разойдётся с моим, у нас будет другой начальник команды. У НАМИ-МАДИ тоже потеря, Рубец обгорела сильнее и вряд ли выйдет в этом сезоне. Если вообще рискнёт. Кто поведёт «союзы», Пушкин? Так что мне придётся быть Лермонтовым. Как обстоят дела с тойотовским двухлитровиком?

Оказалось — не очень. Головка, спроектированная эстонцами совместно с Уфимским моторным, требовала улучшений. Блок цилиндров, шатуны и поршневая от «карины» нынешнего поколения показали себя неубиваемо-выносливыми, выдерживая десятки часов эксплуатации в гоночном режиме, разумеется, с самым существенным изменением системы охлаждения и смазки, а вот кариновская коробка передач, рассчитанная на заднеприводную компоновку, рассыпалась быстрее, чем стоявшая у меня коробка от «хонды». У Напы несколько раз были проблемы с ней.

Вернувшись в свой кабинет, я пересмотрел всю имевшуюся у меня подшивку по «тойотам» и довольно быстро нашёл интересный вариант: взять за основу 5-ступенчатую КПП от 3-литровой V6 би-турбо для спортивных моделей. Поколдовать с передаточными числами, конечно, предстоит, да и посадочное место наверняка отличается. Но если у тебя под руками целый завод с отличным экспериментально-опытным производством, слегка периначить коробку, сделанную одной из лучших автомобильных фирм мира, не так уж невозможно. Вот если бы добавить шестую передачу — вообще мечта. Но готового прототипа ни у «Тойоты», ни у «Хонды» не нашёл, а проектировать с нуля и годами допиливать — не успею до пенсии.

Через десять дней я уже сидел в кокпите восстановленной машины, пока ещё с начинкой от «хонды». Тренировки в Формуле — это не только заезды, ещё физуха и масса других занятий. Но трассу не заменить ничем.

Как передать эти ощущения? Почти не изолированный от внешней среды, почти как на байке, ты постоянно чувствуешь запах асфальта, выхлопа, несгоревшего топлива, подгорающего масла и, конечно горячих и плавящихся покрышек, оставляющих жирные чёрные следы на поворотах.

Скорость… К скоростям, раза в полтора выше привычных на ралли, довольно быстро приспосабливаешься. Что-то в мозгу перенастраивается, и воспринимаешь скорость только как цифру, как функцию. Точно также сменил бы настройки с километров на мили, перебравшись в США (не хочу и не собираюсь). Когда несёшься в преследовании по прямой, на спидометре стрелка ушла за 250, по сравнению с идущей впереди машиной ты практически неподвижен. Скорость — это просто исходный параметр, сколько нужно гнать, приближаясь к повороту, в какой точке начать тормозить, сколько сбросить.

Тормоза у Формулы — это что-то. Поскольку сами болиды сравнительно лёгкие, минимум вдвое легче серийных шоссейных машин, больше прижаты к асфальту за счёт аэродинамики, эффективность торможения — фантастическая. Тело жесточайше кидает вперёд, едва удерживаемое ремнями, голову заранее приходится прижимать к подголовнику, крепко напрягая шею, иначе может приложить. Я бы успел остановиться и не боднуть немецкую машину, перегородившую трассу, если бы не получил удар в заднее колесо, сбрасывая скорость с полутора сотен почти до нуля на каких-то метрах пути.

Чувствительны и боковые силы, когда кажется, что исполинская рука жмёт тебя к борту кокпита и норовит вышвырнуть наружу. А ускорения! Стартовое, если на клетках впереди нет никого, позволяет набрать первую сотку в пределах 3 секунд. Знаю, обычная «тесла» на хорошо заряженных аккумуляторах тоже может, но лишь в XXI веке, и редко кто так ездит, экстремальные ускорения высаживают заряд очень быстро. У меня такое — каждый раз, при каждом выходе из петли на прямую. 3 секунды — это гораздо быстрее, чем скорость набирает взлетающий реактивный самолёт.

А ещё Формула приучает редко моргать. За доли секунды, потраченные на движение век, слишком многое может произойти. Цинизм, но Ленка, лишённая век и привыкшая к сухим глазам, будет лучше видеть, если рискнёт вернуться в команду.

Руки, конечно, болели. Из-за слишком большого роста мне тесно в кабине, основное усилие при вращении приходится на кисти рук, а не локти и плечи. Гидроусилителя руля в «союзах» не предусмотрено, как и в других формулах, к концу заезда пальцы, запястья, предплечья болят зверски, это помимо ожогов.

И всё равно вышел на этап чемпионата СССР в Тропарёво, теперь это домашняя трасса для нас и НАМИ-МАДИ, впервые поднявшись на пьедестал! Рауль финишировал первым, за ним ветеран-рижанин, Напа сошёл с дистанции — как раз из-за проблем с коробкой. Второй тур Кубка Дружбы, он проходил в ГДР, принёс мне «утешительное» 8 место, зато Напа победил.

Что интересно, открытие трассы в Тропарёво и весьма удачный пиар моей аварии с быстрым возвращением дали неожиданно сильный эффект. Формула-3 стала обретать популярность в СССР и не только характеризовалась резко возросшим числом болельщиков. ЦНИИ Миндорстроя получил сразу два заказа на проектирование трасс международного уровня — в окрестностях Сочи и Ташкента, за ними последовали заказы от кавказских джигитов, джигит без понтов, напоминаю ещё раз, — беспонтовый джигит.

После этапа Кубка Дружбы под Варшавой (5-е место) я заглянул в их институт. Леночкина команда на хозрасчётных дрожжах выросла до двух десятков человек, сама герцогиня уже ничего не чёркала, только понукала личный состав.

Выглядела совсем не так ужасно, как рассказывала, лёжа в облачении мумии. На веках вполне нормальные ресницы, если бы это были пересаженные куски кожи, точно бы не выросли. Ущерб тёмным волосам скрыла непривычно короткая стрижка. Да, ожоговые шрамы заметны, но они не уродуют, скорее придают хулиганский вид, будто Ленка под видом юнги завербовалась на парусник и вот только с абордажа, где ей опалило торец. Прикид соответствовал, почти мальчишеский — очень узкие чёрные джинсы и красная майка в облипку с надписью Ferrari, оттеняющей сиси.

Стараясь делать вид, что не замечает, как я её разглядываю, начала, будто обсуждали проблемы строительства трасс вот прямо вчера:

— Армяне выделили несколько относительно ровных гектар под Ереваном, даже собрались сносить ради этого деревеньку.

— Относительно? — я оторвал глаза от её ожоговых шрамов и всмотрелся в эскиз с метками уровней.

— Именно. Как ни крути, возникают места, где разгон, потом резкое снижение. Как у вас в ралли, прыжок-трамплин?

— Ты же знаешь, в Формуле даже прыжка не нужно. Достаточно, что машина приподнимется на подвеске, пусть колёса не потеряют контакт с дорогой, но прижим резко уменьшится. Если предстоит торможение и резкий поворот, сразу проектируй за поворотом продажу гробов.

— Понимаю! Но если перед каждым таким отрезком воткну шикану, вообще негде разогнаться. Кому нужна такая трасса? Она точно не международного стандарта.

— Значит, хотят трассу — пусть ровняют. Взрывают скальные породы, если те вышли к поверхности и мешают. Дорого? Любишь кататься — люби и денежки тратить на быструю езду. Армяне найдут, не волнуйся за них.

— Не волнуюсь. Две следующие заявки — под Баку и около Батуми. Думаешь, гордые носатые парни смирятся, что у соседей есть, а у них — нинч?

Ох, если бы муж Катьки не торопился брать с первого дня на должности начальника управления, на строительстве спортивной трассы озолотился бы. Не судьба.

— Очень страшная? — вдруг тихо спросила Леночка.

— Ожидал гораздо худшего. Если густо намажешься кремами, вообще ничего не будет видно. И ноги ровные-стройные, как были. Красотка!

— Иди ты! — легонько толкнула в плечо. — Ноги срослись, там ничего не видно, переломы были без осложнений. Вне работы ношу только короткую юбку, чтоб мужики пускали слюни не поднимали глаза к моему лицу, и широченные тёмные очки. Волосы пришлось остричь, часть обгорела, отращу и буду зачёсывать локоны на щёки, лоб закрою чёлкой.

У меня её «стратегические» планы особого энтузиазма и интереса не вызывали.

— Если так страдаешь, езжай на Восток. Наденешь паранджу, никто не увидит. А лучше — не комплексуй. Однажды найдётся мужчина, кто полюбит тебя такую как есть, а не просто захочет разок раздвинуть твои длинные тонкие ноги.