– Я так рад, что ты решился пойти своим путем! Продолжать мое дело – тоже хорошо, но личный выбор, как когда-то сделал я, – вот на что я надеялся. Диссертацию я допишу сам. С моим авторством ее примут с большим доверием, тем более тема предстоит щепетильная. Но скажи, чем хочешь заниматься ты?

Ноланд подумал и понял, что его работа уже начата.

– На протяжении всего похода я писал подробный дневник. Я оформлю его в виде документальных путевых заметок и опубликую. Так о наших исследованиях узнают не только ученые, но и все люди!

Теодор хлопнул Ноланда по плечу так, что заныли кости.

– Прекрасно! – воскликнул ученый. – Твоя книга будет подобна тем героическим историям, которыми ты зачитывался. А значит, ей будут зачитываться и другие. А скептики найдут подтверждение твоих слов в наших с Вереском научных работах! Тем временем сэр Арчибальд займется очищением ордена.

– Что ж, грядут большие перемены! – сказал Арчибальд.

– А Вереск оказался прав, – сказал Ноланд. – Тогда в мастерской Тидира мы говорили о поиске истины – вдруг найдем такой кирпич, что он будет отличаться от уже построенного порядка вещей. Так и произошло.

– И что это значит? – спросил Арчибальд.

– Значит одна часть людей будет бороться за старое, а другая – за новое, – сказал Вереск, поглаживая бородку. – О спокойствии можно забыть навсегда.

– Главное в эти неспокойные времена помнить, кто мы есть и что отстаиваем, – сказал Теодор.

– Истину! Какой бы она ни была, – поднял кружку с тоником Арчибальд.

Теодор кивнул и сказал:

– Нарекаю наш союз Братством сферы. Отныне каждый из нас будет стараться донести до людей увиденное в сфере, защищать и познавать открывшийся нам кусочек истины.

– Воистину, – сказал Ноланд.

– Воистину, – повторили остальные.

Торжественно выждав минуту, Теодор поднялся и сказал:

– А теперь, коллеги, прошу меня извинить, мне надо поговорить с сыном наедине.

Они остались вдвоем, и Теодор сказал:

– Может статься, что я останусь в Нааре на долгие годы. Быть может, на десятки лет. Вместе с тем ты доказал свою зрелость и самостоятельность, и я могу тебе открыть свою тайну. Может быть, ты уже и сам обо всем догадался…

Ноланд, Вереск и Арчибальд покинули сокрытую долину вместе и остановились в гостинице "Последний остролист" в Самородке. Вереск на пассажирской карете отправился через горы на восток, чтобы в ближайшем наарском городе сесть на поезд. Оттуда его ждала долгая поездка по всему Сандаруму в Мору. Перед отъездом лингвист сердечно обнял Ноланда и пожал руку Арчибальду. Условились вести переписку по мере продвижения дел и телеграфировать в случае важных событий.

Ноланд с Арчибальдом выехали на тракт вдвоем, но первый же перекресток разделил их дороги. Рыцарь направил коня на север вдоль леса Ружфур, чтобы по пути в Луарцию совершить паломничество к руинам башни хранителя Дерека. Он чувствовал себя опустошенным и счел необходимым приобщиться к древней рыцарской святыне. Прощались коротко. Арчибальд попросил принести извинения господину Ферапонту за доставленные неудобства. "Если он остался жив", – добавил рыцарь, отводя взгляд.

Северный тракт, которого Ноланд с Вереском избегали в начале пути, открылся перед Ноландом широкой мощеной полосой, теряющейся на западе в утренней дымке. Ехать было легко и безопасно, встречались торговые фургоны, пассажирские и почтовые кареты, даже пешие путешественники. Ноланд чувствовал, как вливается в привычный мир, который по-прежнему полон деловых забот и житейских дел. Ноланд и раньше ощущал себя не от мира сего, а теперь между ним и людьми лежали не только фантазии, но и уникальный опыт. За лето Ноланд переменил отношение к себе, увидел новую грань реальности. Возвращаясь в привычный мир, он словно перебирал ящик со своими детскими игрушками.

Гостиница "Эпос" процветала, Ферапонт здравствовал и обрадовался встрече. Увидев бронзовый фаларон, именующий Ноланда другом клеттов, он не переставая восхищался и цокал языком. Извинения Арчибальда до крайности удивили и тронули трактирщика, он просил все новых подробностей о судьбе рыцарского отряда и приключениях Ноланда. За беседой они засиделись до глубокой ночи, Ферапонт взял с Ноланда обещание прислать книгу с путевыми заметками, когда она выйдет в печать. Ноланд оставил клеттскую лошадь в "Эпосе" и пешком ушел в пещеру григотропоса.

Теодор напоследок рассказал о происхождении необычного механизма. Отец счел Ноланда достаточно самостоятельным и сильным, чтобы посвятить в свою тайну, а вместе с тем передать обязанности. Тайна старшего Бремера оказалась ошеломляющей, и на плечи Ноланда легла дополнительная ответственность.

Оказалось, что судьба отца сложилась куда более необычно, чем считали близкие и коллеги-ученые. В свое время с ним приключилась удивительная история, а сам он стал героем захватывающего приключения. Юношеские увлечения дверганцами и фанатичные исследования Теодора более двадцати лет назад увенчались успехом: он не только нашел мифический народ, но и добился его расположения. Обязанный сохранять отношения в тайне, ученый приобрел могущественного союзника и друзей. Дверганцы многим делились с Теодором, а он просвещал их о законах и событиях наземного мира.

О жизни сокрытого народа Теодор успел рассказать перед расставанием немного, только в общих чертах. Дверганцы живут в полостях глубоко под землей, их цивилизация не уступает по размерам наземной, а уровень технического развития во многом превосходит людской. Это объясняется тем, что они избежали тирании Кха, а продолжительность жизни дверганца в два раза превышает человеческую, отчего мастера способны достигать эфирного резонанса. Именно дверганцы давным-давно построили систему путей григотропоса, снабжали Теодора золотом, которое имеют в избытке, изготовили револьвер-энигму.

Дверганцы разрешили передать отношения по наследству, когда сын будет готов к ответственности. При прощании в Марракхе Теодор продиктовал Ноланду тайный адрес, на который следует отправить путевые заметки. Дверганцы ознакомятся с историей Ноланда и, если сочтут его достойным продолжать дело отца, пригласят к себе, сообщив особые координаты для григотропоса. У Ноланда голова шла кругом от таких открытий. Теодор понимающе кивал, однако предупредил, что это далеко не все, что Ноланду предстоит узнать.

Но главное, о чем напутствовал отец, было раскрытие замысла Тидира. "Когда Вереск переведет книгу Тидира, – сказал отец, – будь готов отправиться на поиски истины хоть на край света… хоть в земные недра". Напоминание было излишним – Ноланд глубоко проникся идеей создания Братства сферы и чувствовал, что встал на достойный путь.

Ноланд на григотропосе вернулся домой. Зная, что пользуется творением мифических дверганцев, он исполнился трепетным уважением к древнему механизму и теперь не сомневался в его надежности. Поездка кольнула сердце воспоминаниями о начале приключений, когда он впервые сел в кресло и конвульсивно цеплялся за подлокотники, теряясь в догадках, куда же несется с головокружительной скоростью. Теперь Ноланд мчался под землей обратно, а свист воздуха и вибрация кабины ничуть не смущали его и не отрывали от размышлений.

В потайной комнате отца все было без изменений. Взглянув на каменные светильники, Ноланд понял, что именно их напомнил ему свет подземника в мастерской Тидира. Видимо, технология изготовления светящихся камней была как-то связана с плодами светоносного дерева. Он взял из сундучка горсть золотых гульденов, поднялся наверх и вышел через сейф. Естественно, дверь подвала уже не была забаррикадирована, Ноланд легко проник в дом.

Из комнаты дяди Альфреда наверху доносились голоса. Сбросив рюкзак, Ноланд, как есть, в потрепанном пыльном костюме и в ставшем привычным пробковом шлеме, поспешил наверх.

Дядя стоял за своим столом и спорил с гостем в белоснежной рубашке и золотом галстуке. Министрант из банка постукивал пальцем по разложенным на столе документам и с довольной улыбкой разводил руками.