— Значит ли это, что ты соберёшь совет?

— Я не могу собрать совет. — покачал головой старик. — но я отправлю письма наиболее влиятельным шаманам с предложением сделать это и поговорить с тобой. И предупрежу их о том, что ты опасен. Если ты способен расправиться с целой деревней, кто может гарантировать, что ты не решишь ударить по совету? Пусть они сами решают, хотят ли рисковать.

Не могу сказать, что мне понравилось то, что он намеревается предупредить других шаманов. Однако, если бы я воспротивился этому, возможно, мне пришлось действительно убить всю деревню. Глубоко в глазах старика я видел, что он готов и к такому повороту. Но дальнейшим переговорам это явно бы не способствовало: да и в конце концов, я был здесь далеко не за этим.

— Хорошо. Расскажи им. Но что дальше? Мне стоит просто ждать их решения?

— Не здесь. — качнул головой старик. — Я дам тебе группу воинов, что доведёт тебя до города. Там тебя найдёт посланник совета.

Похоже, старый шаман решил просто сплавить проблему на более влиятельных шаманов и подальше от своей деревни. Сложно его в этом винить.

— Что это за варево? — поболтал я уже почти пустой чашкой, меняя тему разговора.

— Просто грибной суп. — пожал плечами шаман.

— И зачем ты напоил меня им?

— Хотел посмотреть твою реакцию. Там ведь вполне мог быть яд или сонная трава. — ухмыльнулся старый варвар.

Упоминать о том, что я мог бы уничтожить деревню пожирателем жизни прежде, чем меня сморит сон или убьёт яд, я благоразумно не стал.

— Среди тех, кого ты отправишь с нами до города, будут те, кто знают наш язык? — вернулся к делам я.

— Мой сын знает ваш язык. Не так хорошо как я, но тоже неплохо. Он пойдёт во главе отряда. — кивнул шаман.

Я поднялся из-за стола.

— Благодарю за гостеприимство. Теперь мне нужно успокоить своих людей. Сообщите, когда ваши воины будут готовы выдвигаться.

Шаман не ответил, молча провожая меня взглядом. Предлагать нам переночевать в деревне он не стал.

На центральной площади Кордигарда, самой большой из всех площадей в городе, сегодня было многолюдно. Завершался счёт 1017 года от сотворения мира, и начинался отсчёт 1018. В это день новый глава объединённой церкви, Этериас Инвиктус, решил произнести речь перед людьми, и немало нашлось желающих её послушать. Толпа заполонила площадь настолько плотно, что казалась живым, двигающимся ковром. Людей было так много, что не все поместились на площадь: часть смотрела из окон ближайших домов, некоторые, опоздавшие, ютились в прилегающих к площади улочках, а иные и вовсе забрались на крыши соседних домов.

Верховный иерарх поднялся на подготовленный помост, оглядывая собравшихся с доброй, приветливой улыбкой. Тысячи глаз скрестились на нём, с нетерпением ожидая, что же он скажет.

— Это был тяжёлый год для всех нас…

Множество людей ожидали услышать речь, но были и те, кто совершенно не слушал. Тяжёлый болт стреломета ударил верховного иерарха в грудь, опрокидывая его на дерево помоста и прерывая начало речи. В толпе с ужасом закричали женщины.

Храмовая стража запоздало отреагировала, закрывая его своими телами, а присутствующие мастера немедленно окутали помост защитой, поднимая землю валом вверх.

Молодой парень из числа храмовой стражи, личный помощник иерарха, в отчаянном бессилии прижимал белоснежный плащ к ране, пытаясь остановить кровь, а иерарх лишь хрипел, пытаясь сосредоточиться и не дать себе умереть от кровопотери здесь и сейчас.

— Пропустите целителей! Живо! — отчаянно закричал Гелли, прижимая пропитавшийся кровью плащ всё сильнее.

На губах его патрона пузырилась кровь: верный признак, что пробито лёгкое. Глаза иерарха начали закатываться: тот терял сознание.

На площади начались волнения. Началась давка. Однако один человек совсем не волновался. Фигура в простой серой одежде и сером плаще, сидевшая на крыше башни, что почти сливалась с серым камнем крыши, аккуратно убрала стреломет под плащ, и чёткими, отточенными движениями спустилась с крыши по верёвке. Никто и не обратил на неё внимания.

Спустившись вниз, фигура спокойными, быстрыми движениями подхватила лежащий снизу мешок одежды и быстро переоделась в пёструю, яркую праздничную одежду, что часто любили одевать простые горожане Кордигарда. Сложив серые одеяния в тот же мешок, человек быстрым шагом начал петлять по улицам, направляясь к окраинам города.

— Всё прошло успешно, милорд? — осведомился барон Нерион у своего сюзерена.

— Я попал в грудь, и никто не успел среагировать. — спокойно кивнул герцог. — остаётся только ждать.

— В грудь… — пожевал губами барон. — Лучше было бы в глаз или в сердце.

— К сожалению, я не настолько хороший стрелок, а другого человека для подобного дела у нас нет. Ты думаешь, яда не хватит?

— Когда речь идёт о сильнейших из мастеров, тут ни в чём нельзя быть уверенным. — вздохнул барон. — В любом случае, нам остаётся только ждать. Мы покидаем город?

— Нет. — качнул головой герцог. — подождём новостей. Если иерарх выживет, придётся придумывать что-то ещё.

— Это был наш лучший шанс. Дальше они наверняка будут ожидать повторения. — покачал головой барон.

— Значит, повторим тогда, когда они не будут ожидать. Воля Отца должна быть исполнена.

Барон разжёг небольшой каменный камин, и герцог бросил туда использованный стреломет и серую одежду. Двое мужчин ещё долго молча наблюдали за огнём, пока всё использованное снаряжение полностью не обратилось в пепел.

Тем временем, в церковном госпитале молодой парень в окровавленном плаще растерянно, закусив губу, ждал вердикта целителей, нервно ходя из одного конца коридора в другой. И ждал не он один. Некоторые из советников так же присутствовали здесь в напряжённом ожидании. Коридоры были забиты храмовой стражей, а несколько групп опытных мастеров дежурили у всех выходов. Спустя час ожиданий мастер Эниан, лучший мастер жизни среди всех советников иерарха, наконец покинул палату.

— Жить скорее всего будет, но это прогулка по грани. — покачал головой Эниан.

— Вы определили яд? — хмуро осведомился сэр Родриан.

Эниан кивнул.

— Яд горной виверны. Мы влили универсальное противоядие, вынули стрелу и вылечили пробитое лёгкое. Хорошо ещё, что несколько мастеров жизни были неподалёку на площади, иначе мы бы просто не успели донести его до госпиталя. Мерзкий и едкий яд, от него у нас нет специального противоядия, и он всё ещё действует. Мы держим его святейшество на постоянной подпитке жизнью, сменяя друг друга, и он постепенно рассасывается. Если бы такое произошло в поездке по королевству, боюсь, всё моё искусство не смогло сохранить жизнь человека, получившего подобный отравленный болт в грудь. Силы слишком многих целителей требуются для подобного.

Советники переглянулись.

— Это целенаправленная попытка убийства. И нам очень повезло, что она не оказалась успешной. — произнёс очевидное Клавдий.

— Следует перевезти его святейшество в крепость. И не выпускать оттуда, пока мы не найдём виновника. — пробасил Долиан.

— Гастон уже поднял на ноги всех свободных людей и набил ими госпиталь. — кивнул мастер Акрил.

— Похоже, наш враг ближе, чем мы думали. — мрачно высказался Кадмиан. — Думаю, стоит перевезти его святейшество в Твердыню Истины. Кроме учеников, там нет посторонних, и она строилась как крепость. Пробиться через толпу молодых мастеров не сможет ни одна внезапная атака.

— Тем самым мы подвергнем их опасности. — не согласился мастер Фелиус. — лучше будет перевести его в крепость ордена странников или королевский дворец.

— Нет! — крикнул Гелли, прерывая спор.

Советники с удивлением уставились на молодого помошника иерарха.

— Молодой человек… — недовольно протянул мастер Син.

— Как вы не понимаете! Это же люди! Болт стреломета сделан нашими мастерами, в этом самом городе! И я очень сомневаюсь, что кто-то охотился на виверну, чтобы достать это яд: уверен, пусть и дорого, его можно найти в продаже у алхимиков! Это организовал не какой-то там неведомый нам враги, а люди, такие же как и мы! — отчаянно прокричал последнюю фразу парень.