— Ты идёшь? — грязная рука почесала нос, отчего тот стал ещё черней.

— Куда? — не понял Макар.

— Играть в мяч. Или ты тут до ночи стоять собираешься⁈

— А, играть в мяч… — пробормотал робот. — Ладно, пойдём.

После разговора с Павловым Маруся почувствовала, что тяжести на душе больше нет. Давно стоило объясниться и расставить всё по местам. Девушка вышла из института и осмотрелась. Вокруг располагались клумбы с цветами, декоративные кусты и мощёные дорожки. Они появились недавно, после «дня обезумевших детей». Проект выполнили студенты института ландшафтного дизайна в свободное от учёбы время. В некотором роде им повезло: студентам не пришлось что-то переделывать и ограничивать свою фантазию, потому что вытоптанные газоны и размытая земля не оставили на себе следов былого благоустройства. Теперь, после проведённых работ, ничто не напоминало о том, как «повеселились» на день рождения Этого.

Марусе захотелось написать Толику, но она понимала, что в рабочее время у него и без неё хватает забот. Деятельность группы курировал лично Павлов, Толик же ударно трудился даже не по причине огромной ответственности. Его детище, проект экспериментального полёта к Венере, одобрили и дали возможность его реализовать. В такой ситуации девушка бы тоже собралась и не отвлекалась.

Шёл обеденный перерыв. Марусе захотелось пройтись. Уж больно долго она не обращала никакого внимания на окрестности своего нового дома. Это стоило исправить.

Как таковой границы между территорией НИИ и академгородком не существовало. Она и не требовалась. Просто постепенно «садик» переходил в улицы с трёхэтажными домами, окружёнными палисадниками. В центре городка находилась спортивная площадка. Туда Маруся идти не собиралась, но, с удивлением увидев там Макара, передумала. Робот с кем-то играл в мяч, а этот «кто-то» довольно голосил на всю улицу.

Владик оказался живорождённым. Он приехал на лето к тёте. Во время её отпуска скучать мальчишке не давали. Сегодня же она вышла на работу, и Владика потянуло на приключения.

— Так, — сказала Маруся помощнику, — когда наиграетесь, отведи его к нам, накорми и помой. Я поговорю с твоей тётей, Владик. До конца лета Макар за тобой присмотрит.

— А Макара-то и не спросили, — буркнул робот.

— Есть возражения?

— Есть! — закричал Владик. — Я не хочу обедать и мыться!

— Ну, — помощник сделал неопределённый жест, — не то что возражения. Скорее, возмущение. Ты ограничиваешь мою свободу волеизъявления.

— Ясно, то есть ты не против, — девушка взяла мальчика за руку. — Макар очень вкусно готовит. Все мои друзья нахваливают. А помыться придётся, потому что наш шеф-повар грязнуль за стол не пускает.

— Даже тебя не пустит?

— Если измажусь, то не пустит.

— Хорошо, — смирился Владик. — А ты тоже будешь с нами играть?

— Если только вечером. Сейчас мне надо возвращаться на работу.

— Вот так всегда, — мальчик надулся. — Взрослые такие скучные.

— Вечером мы обязательно поиграем, — пообещала Маруся.

По дороге в институт девушка ещё долго слышала стук мяча и крики Владика, о чём-то спорившего с Макаром. Робот не сдавался и активно возражал. «Такого Владику не переупрямить», — подумала Маруся.

Рязанская область, 2349 год.

Соня лежала на крыше казармы, наблюдая за участками, обозначенными Тимуром. Припекало солнышко, но лёгкий ветерок не давал ему жарить слишком сильно, вовремя обдувая и сгоняя жар. Раздеться бы да позагорать! Интересно, командиру нравятся темнокожие девушки?

— «Аисты» пошли! — раздалось в эфире.

Тимур не стал заморачиваться и назвал тройки по алфавиту. Точнее, подобным образом поступали и до него, но командир захотел использовать кириллицу вместо «альф», «бет» и прочих греческих букв, дав группам короткие позывные. «Бобры», «Волки», «Грачи» и далее. Произносится быстро, без запинок и путаницы. Складывалось впечатление, что он до сих пор хранил где-то в дальнем углу шкафа детские кубики с нарисованными птицами и животным, глядя на которые и придумал названия.

Внимание! В окнах что-то мелькнуло. Группа прикрытия радостно отреагировала огнём. Людей хватало, поэтому всё делали по уму: один стреляет, второй ждёт своей очереди. Потом «пустой» уходит на перезарядку, а его напарник подключается и палит по врагам. Два человека на каждое окно. Ни одна зараза головы не поднимет.

В поле зрения показались «Аисты». Функцию щитового взял на себя командир. Соня, в который раз, залюбовалась его фигурой, чуть не прозевав выскочивший из кустов манекен. Благо, с реакцией у неё проблем не наблюдалось, и тот отправился в рай для поломанных игрушек, лишившись головы. Ещё несколько пуль нашли цели, уничтожив скрывавшихся по периметру, после чего группа ворвалась в макет здания, откуда стали доноситься выстрелы вперемешку с взрывами гранат.

Ближайшие полчаса свободны. Девушка с радостью бы помогла, но она уже привыкла, что Тимур нарезает конкретные задачи и не приветствует самодеятельности. Придётся ждать заход следующей группы.

Соня откинулась на спину, надвинув на глаза очки, чтобы не слепило солнце. Как же хочется снять форму!

— Скинь, жарко же! — командир присел рядом, создав крупным телом обширную тень.

— Что скажет Варя? — усмехнулась Соня. — Или вы расстались?

— А что она может сказать? — улыбнулся Тимур. — Её здесь нет. И не появится.

— Парни же увидят! — девушка покраснела.

— Все на учениях. Я отдал распоряжения и сбежал. К тебе, Валькирия!

Командир взял девушку за плечи и приподнял, усадив перед собой.

— Ты же хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Она кивнула, ощущая, как внутри неё всё трепещет. Кончики пальцев покалывало, в ушах шумело, губы зудели, а в груди клокотало что-то, грозившее вырваться наружу вместе с сердцем.

Лицо Тимура приблизилось. Он положил ладони Соне на щёки, медленно провёл большими пальцами по крыльям носа и под глазами, прислонился лбом к её лбу и спросил странным искажённым голосом:

— Валькирия, ты спишь, что ли? Подъём!

Девушка подскочила, уставившись на рацию. Да, уснула.

— Приём! Рация барахлила! На позиции. Периметр под контролем!

Соня смахнула предательскую слезу, которую отсюда всё равно никто не заметит.

Кусты раздвинулись, и разведчики изумлённо ахнули. Кого-кого, а робонянь с нанесённой на лица боевой индейской раскраской, в юбках из сосновых и берёзовых веток да со сложными уборами из перьев на головах они точно не ожидали увидеть. Одна из «индианок» целилась из лука, ещё четверо держали наготове копья.

— Девочки, — сказала лучница, — заберите у них оружие.

Её спутницы, не сводя глаз с пленников, быстро подобрали автоматы и стали накидывать их себе на плечи. «Стволов» имелось с избытком, поэтому вскоре груз начал тянуть к земле, несмотря на то, что няни были в разы крепче и выносливее людей.

— Там всё равно патронов нет, — Пашка развёл руками для пущей убедительности. — Давайте мы их сами донесём. А то скоро пошевелиться не сможете. Тогда уже мы вас захватим.

— Дело говоришь, — няня с луком хмыкнула. — Точно не врёте? А то ведь я…

— Мне ещё стрелы в башке не хватало, — Пашка улыбнулся. — Лучше к вам в плен, чем к микоидам.

— К кому? — удивилась лучница.

— К биороботам. Тут поблизости или не очень, я давно запутался, институт есть, там солдаты живут, похожие на людей.

— А, эти… Знаем. Стороной их обходим, чтоб чего не вышло. То есть вы не из них?

Разведчики, не сговариваясь, расхохотались.

— Мы, что, правда, на роботов похожи? — спросил Сима, вытирая выступившие слёзы. — Вот умора! Людей опознать не смогли!

— Людей⁈ — воскликнули робоняни.

— Ну, да, а что такого? — Сима захлопал глазами. — Будто по нам не видно.