Думать! И сообщить своим. Если она проиграет и погибнет, они должны знать, что происходит.

— Если я ещё смогу отправить вестника. Может быть и такое, что ловушка уже захлопнулась наглухо. Что останется тогда? Порталы Марвина? А людей бросить здесь: ребят из гвардии, Лору, остальных?! Невозможно. Может быть, построить портал и увести всех сейчас, пока ещё есть возможность? Или у меня просто сдают нервы?

Тай огляделась. Её люди разбрелись группками, пели, разговаривали, ели. Вокруг лагеря выставили дозор. Они все будут здесь до утра. У неё есть немного времени подумать и отдохнуть. Голова была такой тяжёлой… Она свернулась калачиком под своим плащем и смотрела, слушала, как ребята вспоминают их друга…

***

Он приснился ей. А, может быть, его дух показался ей, пока она была на грани бодрствования и сна? В любом случае, никто другой его не видел. Он сел рядом с ней и, весело блестя глазами, чуть дёрнул за косу, как в детстве, когда хотел привлечь её внимание:

— Привет, белка!

Он, и правда, звал её так в детстве. Услышал один раз, как Гарда распекала её за то, что она приходит и уходит из своей комнаты как белка, а не как человек. С тех пор и повелось. Она не обижалась, ей даже нравилось сравнение с ловким зверьком. Да, и выглядела она тогда соответственно: тощая, вёрткая, мелкая и лёгкая из-за постоянных тренировок.

К тому же, дружба с Граем льстила ей. На него заглядывались все девочки, а ему была нужна только она. Конечно! С кем из них он мог бы ловить лягушек в озере неподалёку или забраться без страховки на крепостную стену? Как они получили тогда от Хельма! Нет, он не бил их. Он неделю гонял их так, что они и засыпали, кажется, на тренировочной площадке. И всё приговаривал, что дурные мысли приходят к ним в голову только потому, что у них излишек сил и времени.

Старый садист! Но, наука его, как обычно, пошла на пользу. Задумывая очередную проказу, они потом каждый раз думали: а стоит ли оно того? Если стоило, то и наказание было не в тягость. А нет, лучше не нарываться!

— Привет, — тихо ответила Тай с нежностью глядя на него.

— Тоскуешь и пьёшь?

— Да, Эни решила споить меня, чтобы я не пугала их всех своим мрачным видом.

Тут Тай подумала, что тратит драгоценное время на глупости и заговорила о важном:

— Мне так жаль!..

— А мне нет, — жёстко ответил Грай, став очень похожим на Ланеля. — Я жил, как хотел, и умер за то, что считал правильным.

— Прости! Я дура! Твой подвиг…

— Прекрати! Разве ты не сделала бы для меня то же самое? Вот-вот! Так почему тебе можно геройствовать без оглядки, а других жаль? Ты не видела себя после Лиметты, Тай… Ты выжила только потому, что ещё не исполнила предназначенное. Я исполнил…

— Я просто так скучаю!.. Представить, что тебя не будет рядом…

Грай расхохотался:

— Не долго ты будешь представлять! Я вернусь! Твоя подружка сказала мне, что поспособствовала… Только ты могла подружиться со смертью!.. Мы с ней сошлись во мнении, что ты совсем отмороженная. Она, правда, зовёт тебя высокопарно "Не Ведающей Страха", но суть одна. Она и попрощаться меня отпустила.

Последняя фраза Грая напомнила Тай, как коротко время, и она заторопилась:

— Где? Как?

— Присматривать собираешься? — хитро скосился на неё друг.

— Да. А ты сомневался?

Грай снова ласково смеётся:

— Нет! И твоя подружка не сомневалась. Она сказала, что ты узнаешь меня по глазам.

Он со щемящей нежностью посмотрел на неё и Тай поняла, что всё. Время вышло. Пора прощаться.

— Выживи, белочка! Чтобы твоя и моя истории продолжились. И помни: нет сожалений и правил, есть только любовь. Она разная, но её всегда узнаешь. Люблю тебя…

Грай поцеловал её в лоб и рассыпался снопом ярких искр так, как, если верить преданиям, умирали эльфы раньше.

Тай перевернулась на спину. Уставилась в ночное небо. Узнать по глазам… Это будет нетрудно. Такие пронзительно синие глаза, как у Грая, были только у Ланеля, Эни и, как ни странно, у Лавиля. Она найдет новорожденного. Будет устраивать какие-нибудь детские праздники, чтобы на них собирались все дети Гарнара. Она узнает друга и позаботится, чтобы детство и жизнь его были безоблачными. Если этот неугомонный, конечно, позволит ей! И скажет Ланелю, когда найдёт, чтобы и он утешился. Но сначала нужно выжить…

***

Когда они, уже поздним утром следующего дня, вернулись во дворец, к ней прилетел магвестник от короля. Как она и предполагала, ловушка для всех них захлопнулась. Король объявил, что даёт ей время для скорби, три дня. На третий день она должна явиться и перед всем двором принести ему клятвы как вассал и фаворитка. В противном случае следует немедленное объявление войны Гарнару, а все они будут считаться заложниками, то есть будут совершенно бесправны.

Текст клятв прилагался к письму. Она никогда не сможет произнести такое. И король это отлично знает. Он, получается, уведомил, что убьет её, а потом примется ломать сестру, пугая её участью и судьбой Гарнара. Письмо написано вчера. Значит, все произойдет уже завтра. У неё остался один день…

В тот самый вечер, когда провожали за последний порог Грая, к Мару заявился Алат. Пришёл он без предупреждения, один. Его впустили, несмотря на плачевное состояние брата короля, и без пояснений провели в спальню.

— Ну, и что с тобой приключилось? — начальник Тайной Канцелярии не любил предисловий. А потому, увидев очень бледного друга, который едва смог приподняться на кровати, встречая его, сразу взял быка за рога.

— Сначала ты скажи, зачем пришёл.

Алат не спеша уселся в кресло рядом с кроватью. Успел бросить вопросительный взгляд на обоих лекарей. Те ответили ему злыми взглядами исподлобья. Они безусловно многое могли бы рассказать ему о состоянии подопечного, но вот скажут ли? Ага, расскажи всё откровенно начальнику Тайной Канцелярии Дормера и получи эшафот в перспективе! Долбаные клятвы и долбаная должность! Зачем он только стремился к ней! Она разбивает дружбу и делает его соучастником преступлений. Он, собственно, потому и пришёл. Сделал выбор, так сказать.

— Нам выйти? — спросил, как ругнулся, хмурый Лавиль.

— Нет. Хочу, чтобы вы тоже слышали. Тем более, что от него, — мотнул головой Алат на тело на кровати, — судя по всему, толку сейчас мало.

Он уселся поудобнее. Задумался… Глядя на вдохновенное и сосредоточенное лицо, друзья поняли, что он выдаст им сейчас государственную тайну и готовится обходить клятвы.

— Я пришёл потому, что ты, — кивнул он Лавилю, — просил сегодня утром передать некую информацию, касательно некой леди. История получила продолжение и двух птиц, которых на самом деле трое, птицелов уже не отпустит. И всех тех, кто с ними. У меня есть подозрение, — он замялся, подбирая слова, — что одна из птиц не выберется из силков…

Трое слушателей не были дураками. Они мигом сообразили, о каких птицах идёт речь. И онемели. Готовить убийство княгини Гарнара… Может быть, король сошел с ума? И, может быть, думать так было бы легче, чем сознавать, что он беспринципный злодей. Мару, во всяком случае, было бы легче.

— Тебя постараются убрать из дворца, чтобы не мешал, — теперь, когда самое сложное было сказано, Алат говорил свободнее. — Но, в твоём состоянии, ты не сможешь уйти в Ламеталь ни порталом, ни уехать на лошади. Жребий уже брошен и он не отступит. Что он будет делать с тобой? И что нам делать со всем этим?

Все, опять же, поняли, кто такой "он". Задумались. Лейн не думал, он уже знал ответ. Он вообще не мыслил рамочно и многие его идеи могли бы показаться безумными, но в таких вот случаях, полёт его мысли был незаменим:

— Это просто! — любимое выражение гения, когда он пытается что-то втолковать серости, которая его, вероятно, никогда не поймет. — Мы скажем, что Мар перестарался, наполняя накопители, а они срочно понадобились…для строительства горной дороги в Варсанг. Вину я возьму на себя. Лавиль, всё-таки, декан… И Васкин должен подтвердить это. Нужно срочно написать ему. А ещё отправить в Ламеталь накопители сегодня же ночью. Заранее, так сказать. И ты, Мар, должен будешь, хоть немного энергии влить в один из них, чтобы мы могли клясться, что это правда, смело. Дамиан, ты у нас запасливый, придется тебе пожертвовать своими накопителями. Неси их прямо сейчас!