— Мои люди докладывали мне, что ваш дом подвергся нападению на следующий день, после заключения нами контракта, — начал он вкрадчиво, но заметив внезапную бледность собеседницы, быстро успокоил её, — не волнуйтесь, ваша семья не пострадала. Наёмники задержаны. Подскажите, ваше предложение мне и это нападение как-то связаны?

— Да, они угрожали нам, — она ещё не пришла в себя от испуга, судя по всему, и потому ответила прямо.

— Где вы могли повстречать такого как Каста Луц? Если не ошибаюсь, приличным леди нечего сейчас делать на улицах!

Он сам не знал, зачем нужны эти вопросы. Может быть, дело в том, что тот червяк, до того как сообразил, кто ему даёт отпор, кричал, что это дом его любовницы?

Она опять переменилась. Уже не нежная, кокетливая леди. Глядя на него прямо глазами — провалами, хрипло без обиняков, ответила:

— Они сами пришли к нам в дом. Расследовали степень вины ваших самирских псов. Соседи разобрали после резни детей по домам. Мы тоже взяли троих.

Помолчала, всматриваясь в него. Покачала головой:

— Знаете ли вы, Командующий, как они издевались над детьми, даже над мёртвыми? Выжило только два подростка. Они покончили с собой, когда чуть оправились. Младшие дети живут. Но не говорят и ведут себя как безумные. Их забрали Милосердные Сёстры. Говорят, что такими и останутся.

Она допила вино, налила себе ещё и только после продолжила:

— Что касаемо, этого наемника, то у меня был выбор: он или вы. Я выбрала вас.

— Почему? — голос с трудом продирался сквозь глотку. Жуткая картина опять стояла перед глазами.

Её ответ был ожидаем, и вместе с тем выбивал почву из-под ног своей грубой прямотой:

— Какая разница кто? Но вы соблюдаете договоры, это известно всем.

Она ещё не закончила фразу, как мир качнулся. Затылок заныл. Тай моргнула. Он нависал над её стулом и, оттянув волосы назад, заставил её поднять лицо.

— Всё равно, кто?

Голос был вкрадчивым, но мороз продрал по коже. Инстинкты вопили об опасности, но она наплевала на них и выдохнула ему в лицо:

— Всё равно.

Мир снова закачался, а после она осознала себя лежащей на постели. Мужчина нависает над ней и тут же впивается в рот поцелуем. Вино замедляло реакции. Когда Тай осознала, кто её целует, то укусила, не жалея. Тот прикусил в ответ, тут же зализал ранку и углубил поцелуй. Оторвался ненадолго:

— Ты поймёшь, что не всё равно. Я заставлю тебя хотеть меня!

От его слов веяло лихорадочным жаром и решимостью. Плевать она это хотела!

— Не заставишь!

— Как я ждал этих слов, моя леди! — рассмеялся мужчина. — Вызов вам идёт больше, чем личина бледной моли, — шептал он и действовал.

Мир снова двинулся куда-то. Тай пыталась сопротивляться но он перехватил её руки, завёл за голову и быстро привязал к изголовью кровати ремнём. Петля была подвижная, боль не причиняла, но держала крепко.

— Ах, мужчины и их любимые узлы, — пропела она. — Не наигрались в детстве? У меня ещё и ноги есть, — добавила она пытаясь ударить…

— Всё же, выпивка сильно влияет на координацию. Особенно с непривычки. И на мыслительный процесс, — думала Тай уныло несколько мгновений спустя.

Наместник навалился ей на ноги и теперь двинуться было невозможно. Голова плыла. Мужчина смотрел на неё жгуче, жадно. Под этим ласкающим взглядом хотелось распуститься, как цветок, потянуться к нему в ответ и забыться от ужасов, что наполняли её жизнь.

Тай целовали и раньше. Довольно скромно, как она поняла сейчас. Её обнимали, её взаимности пытались добиться. Но никогда она не испытывала ничего подобного.

Виновато вино, решила она к тому времени, как лишилась одежды. Вино и принуждение.

И снова всплыло в голове проклятое: "Человек, который обманывает себя…". Нет. Она слишком многое потеряла и больше не обманется. Какой бы гадкой и больной не была эта правда.

Ей нравилось! Безумно. Ей впервые хотелось близости с мужчиной. Но почему с этим чудовищем, что купило её как товар, использовало для сброса напряжения не задумываясь над тем, чего ей это будет стоить? Она видела отметины у себя на теле. Служанки мазали их мазью и отводили глаза, жалели. Он использовал её как используют шлюх: безжалостно, грубо. И сейчас он словно поглощал её волю, втягивал в дурман и безумие.

Разум ещё бился в истерике, а тело уже жило своей жизнью: тянулось за его поцелуями, вспыхивало там, где он её касался. Руки зудели, так ей хотелось обнять мужчину в ответ. Хорошо, что нет возможности, не хотелось бы унижать себя больше, чем есть. Голова шумела, тело горело. Она и не знала, что от всего этого можно приходить в такой экстаз. Даже от грубых поцелуев, что оставляют отметины на коже, от его языка во рту и там, где его уж точно быть не должно.

Что там говорила Гарда про прекрасных, уверенных в себе женщин? Похоже, приходит её время испытать, насколько это так. Связных мыслей в голове уже не было. Оставалось одно:

— Зелье… — пробормотала она между поцелуями.

— Было в первом бокале с вином.

— Хорошо… — выдохнула она. Теперь можно отпустить себя совсем.

Они оба отпустили себя. Мар не собирался спешить. Он хотел растянуть мгновения близости и исступления на часы. Слушать стоны, всхлипы, просьбы срывающимся голосом, запоминать их. Запомнить это навсегда.

Он теперь понимал повернутость брата на сексе. Если он каждый раз испытывает нечто подобное, то не стоит и вылезать из кровати. Хотя, нет. Он не верил, что так бывает всегда или хотя бы часто. С ним такого не бывало никогда. И не будет ни с кем другим. Он просто знал это и принимал как данность. И знал, что жить без этого уже не сможет.

Да, мерзавец, но он обойдёт клятву и удержит её подле себя любой ценой. А если его магия прикончит её, то он и тут обойдет клятву и рано или поздно уйдет за ней. Потому, что не останется ничего для него. Все эти мысли не приносили ему печали. Он, по сути, и не думал даже. Они как фейерверк взрывались в голове, оставляя знание как огненный след.

Мар по прежнему не ощущал мыслей своей любовницы, но мог спорить на свою жизнь: что бы она ни испытывала — это не было страхом. Видя её такой, он вообще сомневался, что страх ей ведом.

Он горел и она горела в ответ, впивался поцелуем, отвечала с не меньшим пылом. Не хотела почему-то, чтобы он освобождал ей руки, но он не послушал её. Ему, как воздух, нужно было, чтобы она сама тянулась к нему. И она льнула к нему, обнимала с пылом, не уступавшим его. Кричала от восторга, когда он приводил её к финалу своими ласками.

Он длил эту сладкую пытку несколько часов, пока не понял, что самоконтроль совсем оставляет его. Было страшно навредить ей, но и остановиться невозможно. Перед тем, как овладеть ею он замер и коряво, ломко спросил:

— Боишься?

— Нет! Что ты медлишь, болван?

Он засмеялся, обнял её, как в первый их раз, и, глядя ей в глаза, вошёл одним движением. Сегодня они горели оба, ни в чём не уступая друг другу и магия неустанно расписывала узорами воздух вокруг них. В какой-то момент она протянула руку и коснулась этих узоров, а он не успел остановить её. На диво, магия не обожгла, зазмеилась по руке, оставляя на ней причудливые завитки, заставляя руку сиять и истаяла.

Пика они достигли вместе. Кажется, она смеялась. Когда Мар немного пришёл в себя, его чудо уже спало. А он лежал без сна остаток ночи, с ужасом ожидая, что у неё вот-вот могут проявиться признаки фатального магического отравления.

— Скоро я начну привыкать к этому состоянию, потом искать его, а там можно и к менталистам. Они засвидетельствуют рождение новой душевной хвори и назовут её в честь какого-нибудь пафосного дурня от науки, — посмеивалась Тай над собой, продираясь через боль к реальности.

Это был её личный рецепт, как справляться с собой после изнурительных тренировок или занятий. Раньше помогал безотказно. Сейчас сосредоточиться было сложнее.

— Взрослая жизнь, взрослые проблемы, — хихикнула она про себя и тут вспомнила эти самые проблемы.