— Отлично относятся! Только они ведающие, не ведьмы. У нас их много. В замке живёт одна. Она была няней у нашей Тай. Знахарка, лучше любого лекаря. Только мама её не очень любила. Хотя чему удивляться, она же с Нижнего Севера, а там ведающими детей пугают! Гарда учит меня. И тебя обучит. Она знаешь как рада тебе будет? Что ж ты плачешь всё, Нелли? Может, иди ещё разденься да полежи, чтобы магические потоки поправить?

Тут уж взрослые, давясь смехом, кинулись отвлекать не в меру сочувствующего ребёнка от полумертвой от стыда девушки.

Так и проходили их дни со смехом, болтовней, необидными шутками. Лес наблюдал за ними и эти люди ему нравились. Они были своими: с понятными и приятными ему мыслями, чувствами и эмоциями. Они будили его от спячки, заставляли вспоминать прошлые добрые времена. Он хотел бы задержать их немного, чтобы продлить удовольствие. Но нельзя. Беда бежала за ними по пятам. Нельзя, чтобы беда настигла этих таких приятных ему существ и юную ведьму-полукровку. Поэтому он помогал им: прокладывал путь, напитывал силами, утешал.

Нелли ещё не раз практиковала свою "подпитку" от Леса. Она поверила, что её никто не осуждает и спокойно предупреждала, что ей "нужно побыть одной". Как правило, уходила из лагеря по утрам и вечерам, когда все отдыхали.

Тай не завидовала ей. Но видя, какой просветлённой и тихой та возвращается в лагерь, поневоле мечтала о том же: сбросить, отдать хотя бы часть таких мучительных для неё мыслей и чувств.

Она ощущала себя просто ужасно. И с каждым днём становилось хуже. Вела своих людей к свободе, а сама грезила только о том, чтобы вернуться. Он снился ей каждую ночь: молчал и смотрел. Несколько раз она даже просыпалась в ужасе: да вот же он, сидит рядом с ней, значит их догнали и о свободе можно забыть! Но, нет, никого рядом. Засыпала и снова видела эти страдающие глаза, что умоляли её вернуться и прекратить пытку.

Силы её истощались. Казалась, что вот скоро на землю упадёт пустая оболочка. Магия в ней бунтовала, рвалась, и именно сейчас Тай смогла полностью простить Наместнику то, как он вёл себя с ней. Она на своей шкуре ощутила, что такое нестабильная магия и как почти невозможно её обуздать. Жалела его ещё больше и даже восхищалась: столько лет он проходил это всё в одиночку, не жалуясь, снося всеобщее презрение и страх. Короля возненавидела сильнее, если это вообще было возможно. Тот знал о муках брата, но вместо помощи сделал из него оружие.

В таком раздрае она вышла из лагеря и побрела в сторону противоположную той, куда ушла Нелли. Пойдёт к ручью, выплачется, а потом залезет в ледяную воду, чтобы спрятать следы слёз. Но прошла дальше ручья. Что-то звало её и она шла. Остановилась на небольшой поляне и огляделась. Поляна была идеально круглая, покрытая ровной травкой, ни кустика. Ровно по средине лежал камень: продолговатый, в рост человека.

— Алтарь, — сразу подумала Тай, опознав место для ритуалов, что совершали ведьмы.

Они вовсе не были кровавыми, эти ритуалы, потому страха не было, только любопытство. И тут Лес словно бы пригласил её лечь на камень.

— На алтарь? Нет! — была первая мысль.

Вытянет из неё силы, оглянуться не успеешь. Устыдилась, словно услышала:

— Кому нужны твои силы, дитя? Те, что так испачканы болью, виной! Те, что уже и не слушаются тебя!

— Прости, — шепнула она и улеглась на камень.

И правда, что ей терять? В таком состоянии она не поможет своим пересечь Перешеек. Ни на что не годна! Хотела поблагодарить Лес, но губы произнесли другое:

— Помоги и ему, если можешь.

— Он страдает не так, как ты, дитя. Радуйся. Он не помнит слияния. Он будет тосковать по тебе всегда, будет помнить и ждать, что ты позовешь его через клятву. А вот ты умираешь. Знаешь ли ты это?.. Зачем ты оставила его?

Уже засыпая, Тай согласно кивнула: да она знает. Но как объяснить Великому древнему разуму мелкие резоны смертных людей?..

— Попробуй стащить её с алтаря, — услышала Тай, а за этим крик боли и ещё раз, и ещё.

Разлепила глаза и увидела Нелли, что пыталась столкнуть её с камня обожжёнными до волдырей руками. Рывком села:

— Как ты смеешь мучить беременную?! — хотела крикнуть, а, в итоге, просипела Хельму.

Тот облегчённо выдохнул:

— Только она могла дотронуться до тебя. Убирайся оттуда немедленно! — и, видя как спокойно она сидит на камне, уже тише. — Что с резервом?

Тай прислушалась к себе:

— Половина.

— Плату взял за проход, значит, — выдохнул Хельм, имея ввиду, видимо, Великий Лес.

— Нет, — Тай казались несправедливыми его слова. — Помог. А резерв восстановится. Ты разве не видел?..

— …Как плохо тебе было, моя девочка? Видел, конечно. Но что я мог сделать? А бередить — только хуже.

Нелли убежала лечить руки и теперь они были одни.

— Я надеялся, что ты дотянешь до дома, а там Гарда что-нибудь придумает. Твоя прабабка умерла от этого, — зачем-то добавил.

— Объясни, Хельм.

— Дома, дорогая. Дома. Это долгий и тяжёлый разговор.

— Двигайся, олух! — опять кричали сзади.

Теперь Тод отыгрывал роль нерадивого увальня. Их очередь неумолимо приближалась. Тай уже дала девочкам выпить снотворное, что сварила на костре в Великом Лесу. Ведьмин рецепт, ни капли магии. Стражу ничего не насторожит: просто уставшие дети. Без этого было категорически невозможно. Девочки так боялись, что выдали бы их с потрохами.

Кстати об этом. Селяне из обоза посматривали на них странно. Так странно, что Тай старалась почти не выходить из кареты. Но есть же нужды и когда они чинно гуськом ходили в соседний лесок по этим нуждам, она неизменно наталкивалась на изучающие взгляды. Держала каменное лицо и опять умирала от страха. Да сколько можно! Быстрее бы уже!

Наступала ночь. Загорелись костры и факелы на постах проверки. Только одна повозка перед ними. Для скорости, документы проверяли сразу две группы магов. Они пойдут в паре с досужим крестьянином, что сзади. Значит, пора.

Тай уселась так, чтобы поза её была максимально естественной и почти отключилась. Ей предстояло проделать непростой для неё финт: постепенно усиливая оказывать широкое ментальное воздействие на всех окружающих, чтобы притупить их внимание и критичность. Влияние должно быть таким слабым, чтобы его можно было посчитать всего лишь магическим фоном.

Тай была универсалом, но ментальная магия никогда не была её сильной стороной, да и держать такое слабое воздействие с увеличившимся резервом, сдерживать его, ещё не пробовала.

Она погрузилась в свою задачу и некоторое время всё шло хорошо. Проверка шла своим чередом, документы у них были в полном порядке. Слышались чужие голоса, говорили Хельм, Тод. Но вот что-то насторожило магов и её попросили выйти. Стараясь не потерять концентрацию, выглядеть "девой в беде", чтобы вызвать у магов сопереживание, она вышла из кареты и максимально вежливо отвечала на вопросы. Да, едут к тётке. Почему? Потому, что сестрам полезен горный воздух, а тётка нуждается в уходе. Да, двух зайцев… Имя тётки…

Голова кружилась всё сильнее. Было страшно потерять концентрацию и ударить как обухом всем резервом. Тогда легенда коту под хвост. Сейчас она не выдержит, вот сейчас…

— Ах ты, мерзавец! Так ты обкрадывал меня, родного отца? На каких шалав ты спустил мои деньги? — кричал тот самый крестьянин и лупил своего великовозрастного сына.

Разом загомонили все попутчики: кто-то поддерживал отца, кто-то оправдывал сына. Скандал набирал такие обороты, что услышать что-то кроме криков стало просто невозможно. По приказу, солдаты набросились на зачинщика. Они избивали его, а он не успокаивался. Толпа вокруг волновалась всё сильнее.

Наконец маг, вернул своё внимание к Тай:

— Езжайте и да хранят вас боги! Совсем напугали вас, — посочувствовал. Видно принял её бледный вид, за испуг.

— Благодарю, вас, офицер. Да хранят вас боги! — улыбалась она изящно усаживаясь в карету.