— Лэ́рил! Тот самый легендарный вождь сопротивления дормерцам! Но ведь его, в итоге, захватил Маргот, зверски пытал, до смерти. А тот, в отместку, наградил его неснимаемым проклятием. Хроники и тут лгут?

— Хроники не лгут, Мар, они искажают, но не всё и не всегда. Он действительно захватил Лирэль, но только потому, что она сама допустила это. Большая часть её отряда погибла, остальные покончили с собой. А она ждала Маргота потому, что в последнюю ночь перед пленом станцевала танец Возмездия.

— Что это? Никогда не слышал.

— Это, мальчик мой, подарок богини Моры всем, чьё сердце умирает от тоски и ненависти. Станцевав его ты станешь ядом для любого, кто прикоснется к тебе, особенно для того, чьё имя ты назовёшь. И никакая магия не выявит подвох потому, что это божественное волеизъявление, а оно выше, чем все магические штучки.

— Так это, получается, добровольное жертвоприношение себя Море взамен на просьбу?

— Нет, это грубая концепция. К этому танцу прибегали только те, чья жизнь и так была закончена из-за потери пары или ещё каких-нибудь трагических обстоятельств. Так что это скорее отмщение тому, кто нарушил законы магии и человечности. Лирэль всё равно угасла бы без признанной пары, даже дети не удержали бы. Потому она и отомстила убийце многих. Маргот не устоял, конечно, и провел с ней ночь. А к утру она умерла. Он даже не понял отчего, решил, что она как-то умудрилась убить себя несмотря на все предосторожности. А сам гнил потом месяц. Говорят, его вопли боли разносились на лиги вокруг.

— Подождите, наставник. Вы говорите, что я и Эльдар потомки Вальгора. Он был женат на ком-то до Лирэль?

— У них с Лирэль был сын. Ты же знаешь, что необязательно идти к алтарю, чтобы лечь в постель к кому-то. Особенно, если дело касается истинной пары. Дети у королевского рода эльфов — редкость, поэтому мальчику были безмерно рады и никому в голову не могло прийти мешать его рождению только потому, что родители пока не дошли до брака. Он жил с отцом и матерью в Дормере, в то время как старшая дочь Лирэль училась властвовать в Ламетале. После убийства отца и побега матери его воспитывал Маргот. С его смертью Лавр сел на трон Дормера. Только, к сожалению, воспитание дяди дало свои плоды. Юный король ненавидел народ матери и воевал со своей сестрой всю жизнь.

Только много позже Гарнар и Дормер заключили договор о мире, и то только потому, что дормерцы нуждались в кристаллах, что родили горы Гарнара. Короли Ламеталя взамен отказались от титула, стали князьями Гарнара. Вторую часть родового девиза запретили и прокляли. Она ведь была о том, что они наследует всё!

— Почему?

— Почему я рассказал всё это? Почему взвалил на тебя это бремя?.. Потому, что мы с Марвином не вечные, мой мальчик, а кто-то в Дармере должен помнить, как всё началось. Ты уже смог изменить ход истории, хоть и не понимал этого. Помни впредь, что каждый поступок влияет не только на нашу собственную жизнь и жизни тех, кто рядом, а, иногда, и на судьбы целого мира.

Старый маг выглядел сейчас по настоящему древним, измученным существом, которое радо, наконец, переложить свою тяжёлую ношу на кого-то молодого и более сильного. Мар пытался осмыслить услышанное, но пока всё распадалось на разрозненные куски.

Мало того, он словно видел сейчас некоторые картинки прошлого и испытывал при этом непонятную, рвущую душу боль. Какую позорную правду скрывали его предки столько веков! Знал ли об этом Эльдар? Что-то явно знал потому, что при вступлении на трон он получил "Ключ к тайнам" — ключ от архива, который собирали предыдущие короли. Он мог назначить Хранителя тайн, как сделал их отец, но не доверил никому эту должность, а значит и эти знания. При том, что предыдущий Хранитель тайн скоропостижно скончался в скорости после вступления Эльдара на трон. Это было не удивительно. Он был, по сути, сердцем заговора против юного короля и то, что его так быстро устранили объяснимо.

Но была ли это единственная причина? Наверное, это так и останется сокрытым от всех. Сейчас уже понятно, что Эльдар не единственный, кто знает тайны древности. Старые маги оказались посвящены во всё и почему-то приоткрыли завесу перед ним. Зачем? Верить, что ради высоких целей, которые озвучил ему сейчас Элвин? Хмм… Они вполне могут желать стравить его с братом и подтолкнуть занять трон самому. Понятно, что делать этого он не станет в любом случае, но могут ли они это знать?

Верить, что два известных интригана, пусть один из них и от науки, затеяли все ради идей спасения человечества и прочих рас Мар не мог. Слишком хорошо знал природу разумных. Ладно, посмотрим. Во всяком случае, жить с этими знаниями ему будет куда труднее, чем прежде.

Элвин смотрел на него так, словно щитов вокруг разума Мара не существовало, в принципе, и его черепная коробка была раскрыта перед ним настежь. Поняв, что тот пришёл к каким-то выводам, и даже, вероятно, к каким, он собрался было заговорить, но не стал. Прислушался:

— Прервемся на время. Думаю, что тебе нужно многое осмыслить, мой мальчик. И не только. Ты поймёшь, что идти против своей природы не получится и то, что ты посчитал случайностью и домыслами старика, на самом деле, твой путь. Сюда сейчас придёт твой друг и заберёт тебя. Навещай меня, когда появится желание и время.

Действительно, раздался стук в дверь и вошёл Лавиль. Он раскланялся с ректором и предупредил Мара, что кандидаты на пост лекаря уже ждут в лекарском крыле академии. С этим он тактично вышел.

Элвин выбрался со своего кресла и без слов обнял Мара. Со стороны это, быть может, выглядело смешно потому, что он был гораздо ниже. Эдакие великан и лилипут. Мару было плевать. Он, несмотря на странные разговоры и непонятные мотивы, ощущал старого мага невероятно близким, родным существом. Потому замер, продляя объятие, в глазах защипало.

— Иди, — наконец чуть оттолкнул его от себя Элвин. — И помни, я всегда рад тебе, мой мальчик. Пока живы такие старые пни, как Марвин и я, ты никогда не будешь одинок. Мы не дадим тебя в обиду! — закончил он шуткой, переводя слишком серьёзный разговор в более лёгкое русло.

— Пока живы старые пни, наставник, мне есть у кого учиться. Нам, наверное, никогда не достичь вашей мудрости, сколько ни проживи.

— Посмотрим-посмотрим… А теперь иди.

***

Лавиль увлеченно рассказывал о чём-то по пути в целительское крыло академии, но Мар был так погружён в себя, что не слышал ничего, да и не видел тоже. Громкий хохот выдернул его из этого состояния. Компания студентов расположилась на травке под раскидистым деревом и обсуждала что-то. Они были молоды, беззаботны, смеялись и подкалывали друг друга. Дела им не было ни до чего другого. И его немного отпустило впечатление от тяжёлого разговора.

Мар всегда любил академию, а потому понимал Лавиля и многих других преподавателей, которые не хотели расставаться с этой неповторимой атмосферой свободы, творчества, радости и независимости. В бытность юношей Мар старался сбежать сюда как можно чаще: на экзамены, семинары, в гости к Дамиану или к ректору. Брата всегда брал с собой: во дворце принц был без него беззащитен. Эльдару тоже нравилось тут: он был обаяшкой и не было отбоя от студенток, которые были готовы присмотреть за юным принцем и попасть таким макаром в поле зрения красавчика Лавиля, который был признанной звездой академии. Привлечь внимание самого Мара девушки боялись до дрожи. С ним разговаривали с опаской и только потому, что ни одна из них не могла сказать, что он просто смотрел на неё с интересом, не говоря уж о подкате. На самом деле, Мар не был равнодушен так, как показывал. Только самоконтроль, вбитый с детства, позволял ему держать постную мину, когда кто-то из прелестниц проходил мимо. Ему тогда хотелось влюбиться. Хотелось лёгкости, радости и свободы, что была у друга.

Он завидовал Лавилю, начиная с того, что у него до сих пор была жива мать. Правда, отец, боевой маг, погиб, когда Дамиан был ребенком. И три сестры. Три! У него была целая семья. Мать, хоть и сильная целительница, никогда не училась. Всё что она умела — это диагностировать и лечить детские болячки. Домом и детьми управляла железной рукой в шёлковой перчатке.