Тай бродила по гулким коридорам всю ночь. Думала, вспоминала и взрослела.

***

Рассвет. Первый солнечный луч, что упал на землю, она ощутила так, словно он скользнул по её коже. Испытание закончено, пора.

Вышла из усыпальницы, встала у дверей. Вся территория замка была битком забита людьми. Она знала, что и вокруг замка толпа. Сюда пришли все, кто смог и успел. Люди молчали, смотрели на неё.

У самого входа в усыпальницу установили высокую подставку. На ней — корона их рода. Она не была похожа на пафосный атрибут власти. Как и все изделия древних фейри, поражала кажущейся простотой и гармонией, завораживала. Издали была один в один изящный венок из полевых цветов: многоцветный, радостный, казалось, вдохни и почуешь их аромат. И только вблизи или когда солнце падало и ослепительно отражалось в гранях самоцветов, становилось ясно, что это творение чьей-то гениальной руки. Впрочем, близко к этому чуду никто не решился бы подойти, как и взять в руки. Корона принимала только одного — того, кто по праву крови и выбору магии владел этой землёй.

По сути, вся эта церемония — только формальность. Тай уже была той, кем её сейчас назовут, и обладала всей полнотой власти. С того мгновения, как почувствовала, что сердце отца перестало биться. Ещё до того, как Хельм принёс его последнюю волю. Она и раньше дышала магией этих земель, потому и осваивала её так неимоверно рано и легко, словно не учила, а вспоминала. Танцевала Танец Земли в шесть, Танец Воды — в десять, а Танец Ветров, неслыханно, в четырнадцать! Но в тот момент, она словно проросла в эту землю. Уже не сможет надолго уехать отсюда. Но и хозяйкой стала полновластной: над недрами, водами, воздухом, над живыми существами.

Она уже тогда могла защитить свой народ. Отец и воины погибавшие на Перешейке дали им время. Помешала мачеха. Они с отцом и девочками находились в Поющем замке, когда армия короля вероломно напала. Это дало отцу возможность успеть к Перешейку вовремя. Мачеха же, узнав о смерти мужа и угрозах короля, тайными тропами ушла на юг, чтобы спрятаться на землях своего рода. Глупая женщина!

Тай отпустила бы её, но девочки! Они были для неё не просто наследием, она любила их. Потому и бросилась вслед. Это стало её Испытанием. У каждого правителя оно своё. Тот выбор, что ты делаешь, и который покажет всем и тебе самому: кто ты есть? Достоин ли?

Сейчас люди ждут, примет ли её корона. Бывали случаи, и немало, когда недостойные сгорали заживо, пытаясь взять то, чего не могли понести. Тай улыбнулась легко и свободно. Взяла венец в руки. Несколько капель крови упали с рук. Это нормально — привязка артефакта к ней. Надела на голову.

— Приветствуйте Альтею, княгиню Гарнара, вашу госпожу!

Люди ждали. Сейчас солнце упадёт на корону и они смогут почувствовать её. Конечно, личное останется при ней. Они почувствуют то, кем она будет для них, каким станет её правление. Ещё долго потом старики станут толковать и судачить об этом, ведь любые качества не совсем то, что есть на первый взгляд. Её дед олицетворял силу, но при этом был неразумен. Отец — мудрость. Его любили. Он хорошо правил и вырастил достойную наследницу.

Хотя уже то, что она женщина, внушало оптимизм. Люди королевства верили, что жители западных провинций были потомками магических существ, которых люди, пришедшие из другого мира и расплодившиеся, оттеснили к горам и Великому Лесу. Они смешались с людьми и потеряли многие из качеств, присущих чистокровным. Или быть может, дело было в слабеющей магии их мира?

В любом случае, жители Гарнара не верили, они знали, кем они были раньше: сидхе, ши, фейри, феи, эльфы. И то, что правят ими потомки королевской крови. А у фей нет королей. Потому рождение девочки — первенца, всхождение её на трон, уже само по себе, сулило земле процветание и мир.

Люди смотрели на худенькую девушку и ждали. Она не выглядела ни величественной, ни грозной. Скорее, в этой рубахе, напоминала девчушку, что убежала от матери поиграть на лугу. Вот и венок нацепила. Но магия их земли не истощилась, в отличии от иных земель мира, и они знали, что всё не то, чем кажется.

А фейри королевского рода, по определению не могут быть слабыми. Недостойными — да, никчемными — нет. Они уже преданы ей за то, кто она есть, и умрут за неё не размышляя. Она уже доказала чего стоит, когда бросилась в пекло войны за теми, кого любила с горсткой людей и сумела вернуться: худая, замученная, с глазами старухи, что видела все ужасы мира, но живая.

Лучи солнца достигли её фигуры, корона нестерпимо засияла миллионами граней. И они стали преклонять колена перед своей госпожой. Не только потому, что так предписывал обычай. Она стоила того. Верность и любовь несла она им, а их не нужно толковать. Они всегда то, что они есть. Их верность у неё уже есть по праву, но блажен народ, где правитель верен ему!

Она шла вперёд, к замковой площади, а люди славили её. Они сложат песни о ней и будут петь их своим детям и внукам. Она уже была их героиней: боролась за них, не жалея себя, и уже почти победила короля, хотя тот об этом пока не знает.

Тай дошла до родовой стеллы, что была в центре замковой площади. Люди замолчали и замерли. Она медленно и торжественно положила свои окровавленные руки на неё. Стелла полыхнула, а она отдала приказ. Дуновение ветра пронеслось над головами.

Люди больше ничего не почувствовали, но Тай уже знала, что Врата закрылись. Ущелье, что соединяло Средний и Верхний Север, перестало существовать и они сами, весь Верхний Север, перестали существовать для магии этого мира. Потому и был брошен Клич. Чтобы все жители Севера, Нижнего и Среднего, собрав свои пожитки, срочно въехали на территорию Верхнего Севера. Времени было достаточно. Тут они в безопасности, сокрытые от всего мира. Никто не сможет проникнуть сюда до тех пор, пока Врата снова не будут открыты.

Ущелье Перешеек, соединявший Нижний и Средний Север тоже исчезло. Но пройти туда можно было. Теоретически. Горы там не такие высокие и магическая защита ниже. Да только кто же пойдёт туда? Места эти стали теперь подобны Великому Лесу: пройти пройдёшь, но не вернёшься. Средний Север заснул и будет спать до тех пор, пока его дети не вернутся домой.

Люди ликовали: они в безопасности! Тай слушала грохот горных обвалов. Горы сдвигались, гремели миру: Гарнар обрёл княгиню! Врата закрыты! Время безопасности наступило!

— Неужели они посмели?

— Да, представьте себе! И теперь лорд Вельмин объезжает жеребца, а лорд Жеврон… леди Примав.

— А как перенесла бедная леди то, что её обменяли на лошадь?

— О, она жестоко отомстила изменнику! Доверительно сообщает всем и каждому, что, как наездник, лорд Жеврон гораздо предпочтительнее!

Два юных щёголя зашлись гнусным смехом, жеманно вскидывая головы с напомаженными локонами. Старый лорд Вернель, тоже, видимо, находящийся в опале и наказанный ожиданием в королевской приёмной, страдальчески закатил глаза и покосился на Командующего, ища у него поддержки.

Мар сидел в приёмной уже второй час. Когда он вошёл в залитый светом зал, битком набитый придворными в ярких одеждах, шумом, смехом, а потому, напоминавший клетку с попугаями, все замерли. В тёмной, подчеркнуто скромной одежде, с давящей аурой, ему было не место тут. Он спокойно уселся в кресло, и гробовое молчание постепенно опять заполнил жизнерадостный щебет прожигателей жизни и интриганов. Нервозность, однако, звучала теперь фальшивой нотой в симфонии придворной жизни. Его боялись.

— Это, во всяком случае, приятнее, чем присутствие на казни, — время от времени напоминал себе Командующий, когда какая-нибудь особенно назойливая глупость или смех всверливались ему в мозг.

Относительно недавно ему пришлось присутствовать на этом мероприятии. Покушение, как и следовало ожидать, раскрыли в кратчайшие сроки. Квадр и Васкин землю носом рыли. Троих предателей из своих Наместник с чистой совестью отдал в их руки, пусть делают, что хотят. Зверствовать не будут, вздёрнут, скорее всего.