Как он понял, что мучает её сильнее всего? "Человек, который лжет себе, погубит себя и других." Это о ней. Она заблуждалась, считала себя сильнее, умнее. А оказалось…

— Не вини себя! Ты сделала всё, что могла. Даже больше. Помни это! — голос наставника теперь звучал строго. Конечно, он понимал всё. Читал в её душе, как в раскрытой книге.

Странно, но стало легче. Откровенность и прямота всегда были ей ближе. Мачеха считала это крайне неженственным и пыталась искоренить. Не получилось.

Они просидели без сна до утра. Пришла Велла, убедившись, что девочки спят. Подтянулись Рид и Тод. Они пили бодрящий взвар и вспоминали прежние времена, тихонько пели песни. Прощались, не говоря о будущей смерти ни слова. Они были соратниками уже давно, и не было в этом нужды.

Утром Велла пожелала отправиться на рынок. Пусть им, быть может, и остался день жизни, но кормить их всех — её долг, от которого она не отступит. И, нет, риск не имеет значения. Особенно теперь.

Вернулась она с корзиной провизии, которую помогал тащить сын пекаря, живущего неподалеку. Он споро выкладывал продукты и при этом непрерывно болтал: старался успеть донести до них все городские сплетни. Когда дошёл до того, что уже которую неделю на рыночной площади маги захватчиков горланят о том, Чёрный Палач ищет магичку для контракта, Велла попыталась вытолкать его из кухни. Тай не дала. Ухватив паренька за рукав, повела пить чай и вытянула из него всё, о чём шептались в городе. Проводила его и ласково улыбнулась напоследок.

Вернулась в кухню. Встала перед бледной служанкой, глядя на неё презрительно и уничижающе, как не позволяла себе никогда:

— Как ты могла? Я собиралась своими руками убить сестёр! Мы пели вчера ритуальные песни, готовясь к смерти! А ты знала, что есть надежда и молчала. Это предательство?! — голос задрожал и сорвался.

— Госпожа, прости! Но надежды нет! Я не могла позволить тебе пройти через такое!

Велла захлёбывалась от рыданий. Она, теперь без утайки выложила то, о чём шептались в городе и о чём юный сын пекаря имел только смутное представление.

Дрожащим голосом рассказала о магических срывах Наместника. После того, как до него дошли слухи о резне в храме Митры и ином насилии над жителями города, он приказал построить самирские отряды на площади перед замком и сжёг их разом, не разбирая, кто виноват. Потом пришла очередь отрядов наемников. Те, пройдя по горячему пеплу, устилавшему площадь, вытолкнули насильников и мародеров из своих рядов сами. Их повесили тут же на площади.

Выпучив глаза, Велла, которая считала что приличной женщине о таких вещах говорить не пристало, рассказала о гибели девицы из весёлого дома. О трёх семьях, что решили продать своих дочерей. Для девушек всё кончилось плохо. Выгорели и потеряли здоровье все трое. Одной Палач даже овладеть не успел. Сил в двух других хватило на один и два акта.

— Госпожа, как могла я желать вам такой судьбы? Срок контракта — месяц. Кто выдержит? И пусть он заплатил семьям. Кто вернёт девочкам здоровье и магию? Наёмник — просто мужлан. Он не иссушит вас. Лучше он. Это то, что можно вынести!

— Ты не умеешь читать людские сердца. Потому и не имеешь права принимать решения, от которых зависят жизни других. Помни судьбу своей госпожи. И пусть она будет тебе уроком!

Тай отстранила Веллу и пошла к себе. Думать. После был разговор с Хельмом и бег по ночному городу наперегонки со временем.

Карета качнулась сильнее и остановилась. Тай с силой потёрла лицо, возвращаясь в настоящее, и выскочила из кареты, не дожидаясь, пока ей опустят подножку. Подбежала к воротам, постучала и позвала Хельма. Он тут же завозился, открывая калитку. Ждал. Облегчение затопило сердце. Успела.

За ней во двор вошли несколько солдат и стали располагаться для дозора. Тай, всё ещё не говоря ни слова, прошла к дому. Кивнула Хельму, чтобы следовал за ней. Так они вошли в кухню, где ждали все взрослые обитатели дома. Девушка посмотрела в их сосредоточенные, замкнутые лица и ещё дальше отодвинула эмоции. Не время:

— Я заключила контракт с Лордом Наместником на месяц. Всё это время вас будут охранять. Девочек из дома не выпускать, в разговорах со стражами быть предельно осторожными. Вы знаете.

Они знали. За месяцы осады и несколько недель жизни в захваченном городе, каждый из них выработал линию поведения, что позволяла им слиться с горожанами. После захвата города, Тай, как прочие юные девицы, никогда не выходила из дома. Риск быть изнасилованной за ближайшим углом был велик. Девочек не выпускали не только по этой причине, а ещё и потому, что маленькая Эль могла что-то сболтнуть, а Эни при виде незнакомых мужчин охватывал такой ужас, что это сильно привлекало внимание.

Велла играла роль недалёкой и разбитной вдовы в услужении. Её возраст хоть в какой-то мере защищал её от поползновений мужчин, а умение расположить к себе собеседника позволяло знать все городские сплетни.

Хельм прикидывался старым пнём, немощным настолько, что ему трудно стоять на ногах. Близнецы, Тод и Рид, с блеском играли роль исполнительных, но туповатых слуг. Они прикидывались умственно отсталыми так достоверно, что даже маги, пришедшие в дом и столкнувшиеся с ними нос к носу, не догадались об обмане. Талантливые ребята. Это и позволило им дожить до Лиметты.

— После истечения срока контракта, или раньше, если здоровье не позволит мне завершить его в срок, нас выпустят из города, — продолжила Тай.

Вопрос вознаграждения не затрагивала. Это не имело значения. Она согласилась бы на любую сумму, а потому, вписала ту, что значилась в образце договора.

— Велла, собери мне немного вещей, скромных и без монограмм. Навещать вас не смогу, но буду писать.

Девушка подняла руку, когда увидела, что Велла залилась слезами и порывается что-то сказать и продолжила:

— У меня совсем нет времени, беги. Ещё пара минут и будем прощаться.

Тай быстро прошла вслед за Веллой в свою комнату. И пока та собирала для неё одежду, взяла из своей дорожной сумки несколько флаконов. Бережно завернула в ткань и положила в уже собранную к этому времени сумку. Противозачаточное зелье ей дала Гарда ещё дома, когда она собиралась броситься вдогонку за мачехой. Она ещё, помнится, смеялась, что его слишком много. Уезжала с отрядом воинов, чувствовала себя защищённой, уж от этого так точно. Гарда, помнится, промолчала тогда и только очень крепко обняла, будто не хотела отпускать.

Спустилась вниз, в кухню. Её ждали. Велла завыла, зажав рот рукой, чтобы не шуметь, обняла её другой рукой и замерла. Хельм ласково разомкнул её объятие и отвёл в сторону. Тод и Рид прощались с ней как воины: каждый обнял за предплечья и прикоснулся лбом к её лбу. Это был знак уважения и почёта. Так прощались, когда провожали в бой, вручали твою судьбу богам.

Хельм простился с ней также, а потом обхватил её голову руками и поцеловал в лоб. Лицо наставника было бесстрастно. Только страдальческая складка меж бровей кричала о том, что старый воин предпочёл бы несколько раз умереть сам, чем отпустить свою названную дочь туда, куда она шла. Он замер, но потом медленно, с усилием разомкнул руки. Знал, что такое долг, и его девочка знала. В её стойкости он не сомневался, в своей — да. Они доберутся до дома, а потом, когда все будут в безопасности, он попросит у богов свободы от боли и жизни. Пока же, есть только долг — без сомнений и страха за свою и соратника жизнь.

Пора. Дойдя до двери, Тай обернулась, приложила ладонь к сердцу и произнесла девиз своего дома:

— Не зная преград!

— Наследуем всё! — прозвучала в ответ вторая часть девиза, запрещённая и проклятая, но не забытая её народом.

***

В замке её сразу же провели в роскошно убранную спальню и сдали на руки служанкам. Тай взглянула на часы и успокоилась: в положенное время уложилась. Обратила внимание на девушек, что довольно бесцеремонно пытались её раздеть и подтолкнуть к открытой двери, где, вероятно, находилась ванна.