— Вы что, восхищаетесь ими?! — воскликнул Васкин.

— Я всегда восхищаюсь храбростью и мужеством, — отрезал предводитель гвардейцев. — Есть ещё нечто, Командующий, что подтверждает мою теорию.

Лорд Васкин побелел. А Квадр набычился ещё сильнее и продолжил:

— Этот городишко, Дальний, сильно пострадал при захвате провинции. И как раз в то время, когда северяне находились там, в мэрию было сделано щедрое пожертвование на восстановление города, — лицо воина закаменело. — Сумма соответствует той, что получила Нейра Ривз по контракту.

Маги замерли, ожидая чего угодно. Они уже не раз видели своего командира магически нестабильным и морально готовились ко всему, включая разрушение замка и собственную смерть. Вместо этого Наместник снова флегматично кивнул:

— Лорд Васкин, продолжайте поиски. Вы свободны.

Маг поклонился и рванул к двери с прытью получившего отсрочку от преждевременной кончины. Лорд Наместник дождался, пока за ним захлопнется дверь, не спеша встал с кресла, принёс выпивку, налил обоим.

— Садись и пей, — бросил Квадру. Выпил сам. — Что ты думаешь?

— Старый лис увел их через Великий Лес, — заладил своё гвардеец.

— Почему так сложно? И куда они пойдут, если, конечно, Лес отпустит их?

Квадр не торопился. Помолчал, ещё выпил. С тенью жалости посмотрел на Наместника:

— Ты сам всё понял, мой лорд. Если нужно озвучить это вслух, то изволь. Они не пойдут на Нижний север. По-настоящему спрятаться они могут только на Среднем или Верхнем Севере. Поэтому они и пошли к Перешейку через Великий Лес, — выпил ещё. — Только мы не успеем. Они уже там или прошли его.

Тишина повисла в кабинете. Мужчины молчали некоторое время, каждый думая о своём.

— Что мне делать теперь, Квадр? — Наместник невидящим взглядом уставился в тёмное окно.

Старый воин знал, что затягивать с такими вещами нельзя, что жизнь — сука, которая оторвётся на тебе по полной. Да, и можно ли им жаловаться? Они забирали чужие жизни по приказу, это всегда несправедливо, часто чудовищно, когда это касалось слабых: женщин и детей. И разве не справедливо, что однажды они сами познают всю меру боли, что причиняли другим? Той, что вспорет им не только кишки, но и душу. И с которой придётся потом жить всегда, каждое мгновение проклятой жизни, пока Мора не приберёт их нечестивые души. Потому он и ответил прямо, без уверток. То, что Командующий уже знал сам, но пока не мог принять:

— Ты не найдешь её, мой лорд. Среди северян нет продажных и туда не отправишь шпиона. Её никогда не выдадут, героиня же! Ещё неизвестно, кто прятался в этой её "свите", что она пошла на такую жертву и добровольно легла в постель к врагу. Выучка у девчонки первоклассная, — криво усмехнулся. — Я потому не возникал во время покушения, что и сам не смог бы лучше организовать защиту крепости такими силами, и в тех условиях. Было бы интересно встать с ней в спарринг. Уверен, это было бы непросто.

Старый воин помолчал, хмыкнул:

— Слышал я, что в гвардии князя, есть женщины — воины. Не удивлюсь, если эту готовили так же. Столько выдержки, мужества, силы! К тому же хитра, как скарх, и так же безжалостна. Сделала нас, как детей!

Квадр захмелел, потому и разговорился. Он улыбался, когда вспоминал леди Нейру Ривз, а после, предсказуемо, помрачнел. Его собственные демоны, разбуженные алкоголем, поднимали голову:

— Ты попался, мой лорд. Что ж, все мы попадаемя, рано или поздно…

Он уставился на Наместника, но видел сейчас совсем другое лицо:

— Смирись. И радуйся, что тебе не пришлось убивать её своими руками…

Мар знал эту историю. Квадр влюбился и собирался жениться, но девушка оказалась лабрийской шпионкой. Гвардеец убил её. Его преданностью Короне ещё долго потом восхищались при дворе.

Брат короля тогда был ещё совсем юным, но не наивным. Он знал правду: Квадру было плевать на своё будущее и клятвы. Он до последнего пытался вытащить возлюбленную, а когда понял, что побег невозможен и её ждут пытки, убил её. Она сама попросила.

— Ты что, заснул?! Двигайся давай! — кричали сзади.

Рид дёрнулся на козлах кареты, словно действительно спал, потёр лицо, осоловело глядя вокруг и, наконец, тронул вожжи, продвигаясь в череде повозок.

Они стояли тут уже второй день и к вечеру, судя по всему, должна была подойти их очередь проходить контроль.

Вышли к дороге, ведущей на Перешеек ещё четыре дня назад, но сидели в лесу, уже обычном лесу, и ждали обоз, идущий с юга, чтобы затеряться среди повозок. Подходящий караван увидели позавчера рано утром. Пропустили его вперёд, а потом будто бы нагнали. Этот обоз подходил им как нельзя лучше: тут были не только телеги и повозки, но и несколько скромных карет. Голова обоза позволил им присоединиться и лишних вопросов не задавал — они не вызывали сомнений или опасений. Карета после недели в Великому Лесу выглядела пошарпанной и убитой. Дорог-то там не было.

Великий Лес благоволил к ним во всё время пути: стлал под колёса ровные полянки, в обилии дарил грибы и ягоды. Охотиться не стали: провизии хватало, да и обидеть радушного хозяина не хотели. Хотелось задержаться здесь подольше, но их искали и скорее рано, чем поздно, преследователи сообразят куда они стремятся. Потому торопились как могли.

Спешка не мешала каждому получать удовольствие от пути: можно болтать и смеяться, не опасаясь чужих ушей, не оглядываться, ожидая удар в спину. Укрытые от остального мира, они отдыхали от ужасов войны и готовились к последнему испытанию. Дети отмирали быстрее всех, становились похожими на самих себя.

— Что ты там делала? — в лоб спросила Эль, когда Нелли вернулась к ним уже полностью одетая и порозовевшая от смущения.

— Просто лежала на земле, — покраснела та чуть сильнее.

— А почему голая? — допытывался ребенок дальше.

Не подумайте, что это была грубость! Девочки были прекрасно воспитаны, а Эль, кроме того, обладала таким добрым сердцем и неубиваемым оптимизмом, что в семье её часто звали Солнечной девочкой, причём без доли иронии. Но кроме всего этого, она была обладательницей крайне любознательного и пытливого ума. И частенько бывало так, что жажда познания бежала у неё впереди этикета и здравого смысла. Её просто одергивали, а чаще делали и того проще: удовлетворяли интерес ребенка. Так было лучше уже хотя бы потому, что свои ответы она всё равно получит, только более затратным для нервов взрослых образом.

— Сама не знаю, хотелось почему-то именно так, — покладисто ответила красная как рак Нелли.

Девочка не обратила внимания на её смущение, согласно покивала головой:

— Так действительно лучше и быстрее. Лес поделился с тобой силами, и ты впитывала их сразу всем телом.

Эль занялась было своими делами, но решила порадовать симпатичную ей Нелли ещё:

— Для малышки твоей очень полезно.

Нелли не выдержала и сдавленно всхлипнула, не обращаясь ни к кому конкретно:

— И давно вы?..

Ответила опять Эль, никто и рта открыть не успел:

— Сразу же! — фыркнула. — Мы же все здесь маги! А ты необученная совсем, даже щиты ставить не умеешь.

Увидела, что Нелли залилась слезами и кинулась утешать:

— Ты что? Не волнуйся! У тебя хорошая, здоровая девочка. Мы с ней играть будем. Мы с Эни любим малышей. Не плачь! Эни, скажи!

Эни, понимавшая уже куда больше, чем её наивная сестра, придвинулась к Нелли поближе и погладила её по плечу. Говорить она не могла до сих пор, но кошмары в Лесу её не тревожили. Она тоже понемногу оживала.

Нелли беспокоил один крайне важный вопрос и, когда девочка, наконец, отошла от неё, тихонько спросила у Тай:

— Скажите, леди, — она все не могла привыкнуть обращаться к ней менее формально, — а как на Севере относятся ведьмам?

Замерла в ожидании ответа. Она уже решила, что лучше останется здесь, в лесу, чем подвергнет своего ребёнка опасности.

Эль сразу же вернулась. Ей хотелось услужить, да и поговорить хотелось. В Лиметте она молчала как мышь, а теперь все впечатления рвались из неё. Хорошо, что взрослые понимали это и не мешали девочке.