Почему он не отказал ей вчера и не отправил назад, домой?! Ведь хотел… Смотрел на худенькую юную девушку и с отвращением думал, что становится похож на тех извращенцев, кого привлекают дети. Что он всё ближе к самирским уродам, для которых нет ничего святого. Колебался и размышлял. А потом она подняла голову и посмотрела на него…

Жажда. Дикая жажда обладания! Он впервые испытал её тогда. Ему часто приходилось вершить суд среди благородных. Он не понимал магов, которые разрушали свою и других жизни ради страсти. Теперь понял. Самым страшным для него, в тот момент было то, что она может уйти у него из рук. Он даже на короткое время и под надзором своих людей страшился выпустить её из замка. Вдруг не вернётся?

Магическая нестабильность только усугубляла состояние, ослабляя самоконтроль и критичность мышления. Иначе как можно объяснить то, что он вообще мог подписать подобный контракт? Какой запрет быть рядом или разыскивать? Бред! Первая в жизни женщина, которую он увидел и захотел!

Не чужое тело от которого абстрагируешься и терпишь рядом, чтобы передать хоть небольшой излишек магии, что сжигает тебя заживо, и от боли и безысходности ты идёшь на то, на что никогда не пошёл бы в здравом уме. Первая за столько лет, проведённых среди первых красавиц королевства! Как он отпустит её? И куда? В пекло ещё бушующей войны?

Нет! Если чудо произошло для него, он позаботится о том, чтобы она была рядом, и в безопасности. Обойдёт клятвы, обманет, купит её лояльность и доверие. Как делал в жизни уже много раз. Это будет первый раз, когда он сделает что-то подобное не ради королевства или брата, а ради себя. Он защитит её от безумия, творящегося вокруг и, быть может, сам узнает, что такое тепло и привязанность женщины…

— Если, конечно, я не покалечу или не прикончу её сам! — мрачно думал Мар, пытаясь высмотреть по косвенным признакам, не наступает ли у леди Ривз магическое отравление. Щиты стояли непоколебимо, не подлезть. А ломать их он не стал бы никогда.

Что с ней не так? Понаблюдав какое-то время, он не заметил никаких видимых следов влияния на неё своей магии. Размышляя об этом феномене, он начал тщательно ощупывать любовницу, пытаясь найти у неё на теле или в волосах какой-нибудь небольшой амулет огромной силы. Не нашел ничего. Только тело опять зазвенело, как натянутая струна, а разум, уже в который раз за эту безумную ночь, отключился, оставив инстинкты бушевать огненным штормом… Для того, чтобы испытать разрядку в этот раз, оказалось достаточно прикосновений.

Он не отпускал её всю ночь. Вдыхал запах волос, жадно целовал, прикасался, изучая её тело и погружаясь в иллюзию близости, нежности всё глубже. А когда стало всходить солнце, то иллюзия растаяла с последними ночными тенями. Он увидел постель, заляпанную кровью, и женщину с запрокинутым, очень бледным лицом в своих сведенных диким напряжением руках. Сам он напоминал себе зверя над телом добычи. Он и был зверем.

Быстро встал с кровати, укутал свою жертву в одеяло и ушёл к себе. Вызвал служанку и приказал той, чтобы как только леди проснется, немедленно позвала к ней лекаря. Схватил графин с каким то ядрёным пойлом и опустошил его. Для мага с его резервом, опьянеть было почти невозможно. Тем более, что магия довольной, сытой кошкой свернулась в теле и отзывалась по первому желанию, послушная и филигранная, как прежде.

Отчаянно жалея, что клятвы не дают ему никакой надежды совершить самоубийство и всё закончить, он отправился проверять посты. Нужно было занять себя хоть чем-то.

Сознание возвращалось рывками. Просветы становились длиннее и, наконец, позволили осознать, где она и что с ней. Негромкий стук двери пробудил её окончательно. Мышцы ныли как после тяжёлой тренировки. Чужая магия бурлила в магических каналах. Было больно и жарко.

Перенасыщение магией — редкое явление в жизни магов, чаще бывает наоборот. Но, в её случае, этого стоило ожидать. Её резерв был велик, но, явно, гораздо меньше, чем у Чёрного Палача. Впервые она осознала, на какой риск пошла. Сейчас энергия, что она не могла вместить, истощала организм слишком быстро. Хорошо, что хоть очнулась от лекарства так скоро. Если ничего не предпринять, то каналы скоро выгорят или разорвутся. Что и произошло с другими временными любовницами Наместника.

Нужно решить, что делать и немедля. Можно рассеять магию, это принесёт быстрое облегчение. Но раскроет её навыки потому, что крупный одномоментный выброс магии заметят. Возникнут вопросы, откуда у провинциальной леди невысокого рода навыки уровня магистра. А можно не торопиться, ослаблять давление постепенно, терпеть и ждать, когда чужая магия постепенно расширит каналы и увеличит резерв. Это долго, болезненно и небезопасно.

На подробные ритуалы решались только фанатики, желавшие большего могущества, чем им отмерило Провидение, и только под контролем опытных наставников. Если адепт, в какой-то момент терял контроль, то почти неизбежно, следовало выгорание. Энергию для ритуала использовали из накопителей. Там она "обезличивалась" и причиняла меньше урона.

Тай прислушалась к себе. Огонь бежал по венам, каналы распирало от переполнения. Но чужая магия была, на диво, не агрессивна к ней. Не рвала её тело. Просто струилась слишком быстрой, полноводной рекой. Тай подняла руку и перешла на магическое зрение. Рука сияла. Свечение было чистым, ярким, ровным и она решилась.

Через щиты никто не увидит, что происходит. Часть магии она рассеет. Этот флер и плохое самочувствие вполне сойдёт за магическое отравление, когда организм просто не в силах справиться с перенасыщением магией и пытается её отторгнуть. В таких случаях уповают на милость богов. В её случае, станут ещё пичкать укрепляющими и стабилизирующими магию эликсирами, что не повредит. А, главное, пока её состояние не улучшится, ни о каких посещениях Наместника и речи быть не может, иначе это станет прямым нарушением контракта.

Не убирая магическое зрение, Тай расслабилась и стала потихоньку выделять, "отпускать" энергию, переполнявшую тело. Она, словно золотистое облако, отрывалась от её кожи и растворялась. Постепенно становилось чуть легче. Она уже не пылала, а горела на ровном огне, голова кружилась чуть меньше. Это можно терпеть. Хотя думать по-прежнему было тяжело. Несмотря на всё это, она упорно продолжала, а закончив, удовлетворённо осмотрела свои руки.

Они сияли уже не так ярко. В комнате любой маг обязательно почувствует рассеянную, остаточную магию. Показатели здоровья тоже вписываются: тело пылает жаром, сердце сбоит, общее истощение налицо.

Теперь надо убедиться, что вид достаточно жалкий. Тай осторожно села в постели и отбросила одеяло. Предсказуемо, голая. На простыне кровавые пятна. Провела рукой по промежности: на руке осталась кровь. На бедрах — подсохшие пятна. Они неприятно стягивали кожу. Почему-то именно это её добило. И доводы разума, что всё выглядит именно так, как нужно, чтобы вызвать у лекаря наибольшее сочувствие и жалость, не помогали. Она просто не может этого вынести!

Сползла с кровати, прикрыла непотребство одеялом. Поковыляла в ванную. Там залезла в остывшую воду и окунулась с головой. Сначала лихорадочно тёрла тело, а когда устала совсем, то просто легла в воду. Выбралась оттуда, когда чуть не задремала. Зуб на зуб не попадал. С волос текло, но вытираться не было сил. Добрела до спальни, поняла, что в эту постель не ляжет ни за что. Дошла до кресла, сдёрнула с него покрывало и закуталась. Залезла в кресло с ногами. Теперь главное не отключиться до вечера. И заснула.

***

Её звали назад. И ласково, и настойчиво. Давали передышку, потом звали опять. Голоса были незнакомые и откликаться на них не хотелось. У неё был свой мирок, расцвеченный болью, жаром и магией. Это было удивительное зрелище: наблюдать изнутри как расширяются магические каналы. Временами, когда давление в них становилось слишком сильным, прорезались новые. Это было больно. Под веками словно вспыхивали звёзды, а тело, что оставалось снаружи, наверняка скручивали конвульсии.