Им дали выговориться. В конце концов, в каждой их семье были погибшие от рук солдат короля и именно они первыми встали на защиту Перешейка, и понесли большие потери. Но потом со своего места встал лорд Ланель и, наконец, воцарилась тишина.

— Пусть наша княгиня скажет нам. Почему ваш чудесный план нельзя претворять в жизнь? — спросил он её с тем хитрым видом, с каким экзаменовал по своему предмету.

Да-да он был тем самым преподавателем политики и интриг. Вообще-то, их было двое, но лорд Лариди предпочитал язык фактов и цифр, поэтому и заведовал Тайной Канцелярией княжества, закопавшись в отчёты и донесения шпионов по самую маковку. Лорд же Ланель делал упор на психологии разных рас и существ, их мотивах, тайных порывах.

— Вырождение, — произнесла княгиня одно слово и очень тепло улыбнулась старому лорду. Какой бы ехидной сволочью он не был, но тем что все они выжили, она, во многом, обязана ему и его наставлениям: таким безнравственным, но таким настоящим.

Лорд просиял. Он правильно оценил реакцию ученицы, как признание своих заслуг и разошёлся ещё больше:

— Верно. Если мы надолго замкнёмся на ограниченной территории, то непременно выродимся физически и магически. Ибо магия и психология разумных существ не выносят принуждения.

Разулыбался с таким невинным видом, что все приготовились услышать очередной шедевр в его исполнении. Лорд не обманул их ожиданий:

— Вы лучшая ученица, что у меня когда-либо были, Ваша Светлость. И я льщу себя надеждой, что скоро увижу вас у себя в гостях или получу личное приглашение в замок. Уверен, нам есть, что обсудить. Осталось только спросить вашего наставника…

— Хельм Коиру, — обратился он к старому воину с самой дружелюбной из своих улыбок, — ты, надеюсь, больше не сочтёшь, что общение со мной может повредить нравственности твоей ученицы? Тем более, что её нравственности, как я слышал, пришёл конец именно под твоей опекой?

Повисла просто гробовая тишина. Муха пролетит — услышишь. Это прямое оскорбление достоинства княгини. Все растерялись, что делать? Хватать выжившего из ума старика, убить его на месте? Ждали реакции Альтеи.

А она едва не смеялась. Они что, думают, что она сейчас закричит: "Я не такая!" и потребует их всех подтвердить это сомнительное утверждение? Это факт, его не скрыть. Да и не нужно. Какая вообще разница?

Кровь фейри в ней давала себя знать. Да к тому же, имея в нянях ведьму и таких вот оригинальных, в массе своей учителей, проводя столько времени в казарме, она никогда не была пуританкой и по воспитанию. Невинность сохранила до Лиметты скорее не потому, что "нельзя", а потому, что "не хотелось". Поэтому она откинулась на спинку кресла свободным, гибким движением и с холодноватой улыбкой медленно произнесла:

— Кстати, о моем моральном облике и о наших перспективах…

Лорды остолбенели, не дыша и не отрывая от неё взгляд. Они видели всё: как бьётся жилка у неё на шее, как мягко обрамляют прекрасное лицо выбившиеся из косы локоны, какие зелёные, цвета молодой травы, у неё глаза. Её тело, призывно изогнувшееся, голос звали их…

Леди Сель смотрела на Альтею, словно видела первый раз в жизни, а старый Ланель едва не зааплодировал. Он не ошибся в девчонке! Сила королев прошлого была в ней! Никто не смог бы противиться её внезапно явившейся им красоте, привлекательности, этому неуловимо изменившемуся голосу. Прикажи она — и любой из них пошёл бы и умер, ради одного её взгляда. Сколько бы времени ни прошло теперь, никто из этих мужчин её не забудет. Будут, хоть никогда и никому не признаются, в тайном уголке своего разума и сердца помнить, желать. И этого уже не изменить.

— Понимает ли она сокрушительную силу своей красоты? — всмотрелся он в лицо княгини.

Нет, вероятно. А значит, на один разговор у них будет больше. Нельзя часто являть эти чары, так можно и с ума свести всех окружающих мужчин, как Цирцея.

Альтея, тем временем, достала из пространственного кармана те самые контракт и соглашение о его исполнении, скопировала, а оригиналы убрала назад. Движение руки — и каждому из присутствующих легли в руки два листка.

— Изучите здесь. В дальнейшем жду ваших предложений, касательно стратегии ведения переговоров с королём Дормера. Связаться с ним возможно по вашим каналам, лорд Лариди? — тот кивнул. — Мы не будем торопиться, — легкомысленно улыбнулась она. — Дадим им время осознать потерю. Скажем, полгода или год, а после будем обсуждать условия.

Помедлила немного, чтобы дать всем возможность дочитать, щёлкнула пальцами и листки испарились.

— Все свободны, кроме тех, кто желает говорить со мной приватно.

Лорды молчаливо потянулись к выходу. Многие чувствовали себя пришибленными пережитым всплеском чувств и тем, что прочли в контракте.

— Интересно, что сделает король со своим братом за то, что тот про…блудил Гарнар, причём в самом прямом смысле этого слова? — пробормотал кто-то довольно громко и этим выразил мысли всех.

Оставшихся оказалось одиннадцать человек. Они перешли в меньший зал, уселись за стол. Принесли вина. Альтея махом выпила бокал, потянулась, чтобы налить ещё и наткнулась на недоуменные взгляды наставников. Раньше она не позволяла себе пить.

Криво улыбнулась всем и никому конкретно, налила, отсалютовала им бокалом и отпила вино, мелочно наслаждаясь эффектом. Пусть это по-детски, зато так легче. Не все, однако, осуждали её. У некоторых были откровенно сочувствующие взгляды. Они были особенно неприятны.

— Я никогда не говорил тебе, что предавать легко или приятно, — перешёл на привычное "ты" Ланель. — Это, своего рода убийство своего самоуважения и доверия другого. А убийство никогда не бывает лёгким, даже для бывалого воина. Потому идти на него можно, если только имеешь крайне весомые поводы. Твои поводы были весомыми? — скорее сочувственно, чем язвительно улыбнулся он. — В любом случае, бремя тебе уже нести, потому есть ли смысл горевать заранее? Улыбнись! Разве ты не стоишь Гарнара и его богатств? — протянул насмешливо. — Думаю, что у короля ещё будет возможность оценить, чего ты стоишь и он поймёт своего брата.

Тай допила и второй бокал. Гарда было дёрнулась, чтобы что-то сказать ей, но Хельм ухватил её за руку и глянул жёстко и предостерегающе.

Лорд Лариди, вперил в неё свои бледно голубые, похожие на лёд глаза, словно пытаясь заглянуть, что творится у неё в голове. Он был самым молодым из её учителей, предсказуемо красив, предсказуемо ненормален. На подобную должность попасть и удержаться другой не смог бы. Он нравился Тай. Одно время она даже раздумывала над тем, чтобы получить свой первый опыт любви с ним. Он раскусил её. Не смеялся, а очень доходчиво объяснил, что такой больной ублюдок ей не нужен. Привёл пару примеров из своего прошлого и настоящего.

И Тай отступила, но вовсе не из-за отвращения, как думал он. В его откровениях она слышала совсем не то, что лорд Лариди пытался до неё донести. Он жаждал любви, принятия, теплоты и нежности. Того, что могло исцелить его раны. Она этого дать не могла, а играть с ним было бы жестко.

Тай вообще считала себя не способной на сильные чувства до Лиметты. Если отбросить всю боль, что принесла ей поездка на юг и всю моральную шелуху, то она сейчас оказалась именно в том положении, которое её наиболее устраивало. Она никогда не хотела под власть мужа, даже если та будет ограниченной. Принципы мачехи, которые та пыталась вбивать в неё, вызывали только зубную боль и дикий протест.

Отец тоже был достаточно консервативен. Или он просто существовал, а не жил? Радость он находил только в служении своему народу и в детях. Женщинам, мачехе, радостям жизни места в его сердце не было. Он всегда был отстранён и холодноват. Тай считала себя такой же. Хотела свободы и независимости.

Она с рождения готовилась занять положенное ей место. Без ложной скромности, заслуживала его, слышала эту землю. И сама мысль, что ей придётся, хотя бы в угоду этикету, прислушиваться к мнению постороннего мужика, который не знает и не чувствует об этой земле десятой доли того, что знает и чувствует она, вызывала зубовный скрежет. Сейчас же, даже самые консервативные лорды Нижнего Севера не смогут упрекнуть её, если она не выйдет замуж. Будут сочувствовать и оплакивать её неудавшуюся женскую судьбу.