Сняла корону. Наденет её только в самом начале праздника, а потом уберёт. Она собирается плясать всю ночь и нельзя, чтобы корона случайно кого-то коснулась. Нет, всю ночь плясать не получится. Она обещала Гарде, что найдёт себе сегодня мужчину. Взяла со стола крошечный пузырёк с зельем, повертела в руках и убрала в карман. "Искры страсти", без них она точно не справится.

Медлила, стоя перед зеркалом. Как она не хочет того, что произойдёт сегодня! Но решение принято и нужно идти до конца.

Открылась дверь, вошла Гарда в праздничном платье. Встала за её спиной, глядя в зеркало. Взгляды их встретились.

— Кого ты выберешь? — шепотом спросила Гарда.

Да, она уже и правда выбрала. С ним она хотя бы может представить себе это.

— Не выбирай Грая, — опять шепчет ведьма.

Тай хочет сказать, что это жестоко совсем лишать её выбора, но послушно шепчет:

— Хорошо.

***

Кто-то выхватывает её из вихря танца, где она кружилась, забыв себя, и тащит в тень дерева, растущего рядом.

— Выбери меня, — шепчет страстно ей на ухо, обнимая так, будто уже имеет на это право.

— Тебя дед подослал? — обвиняющие ударяет она его по плечу.

Он смеётся, запрокинув голову:

— Дед всегда даёт выбор. Он просто рассказал.

— Тогда он рассказал тебе, что я уже ни на что не годна!

— Мне достаточно того, что ты можешь мне дать, — прошептал он и, не теряя времени, набросился на неё с поцелуями.

— Нет! — пыталась она вырваться. — Я не хочу!

— Конечно, не хочешь! — смеётся. — Ты сейчас никого не можешь хотеть, но, — он приблизил своё лицо вплотную и глянул ей в глаза, как в душу, — признайся, я единственный, кого ты вообще можешь вообразить кроме него?

— Я обещала Гарде, что не выберу тебя, — упрямо отстраняется она.

— Отлично! Я выбираю тебя, — внезапно он рывком вытащил её назад, в толпу веселящихся и закричал. — Альтея, я выбираю тебя, что бы это ни значило! Я выбираю тебя, чего бы мне это ни стоило!

Рассмеялся опять, буйный, весёлый, свободный, подхватил её на руки и поцеловал при всех.

***

Через два дня опять собирался Совет высоких леди и лордов.

— Слышал, Ланель, что вы-таки пропихнули вашего внука в фавориты к княгине! — язвительно заметил лорд Бриу. — Пошёл по вашим стопам, так сказать!

— Судьба, — скромно улыбаясь ответил лорд Ланель.

Встретился глазами с Гардой.

— Судьба… — подумали оба с невыразимой горечью.

Около года после последних событий.

Как он ненавидит Самир, с его палящим солнцем, вездесущим песком и людьми на улицах, которые постоянно падают на колени и утыкаются лицом в землю! Это раболепие пугало его, уроженца северного королевства. Оно было неестественным. Ясно же, что люди не могут быть настолько унижены и довольны этим. Сколько ненависти копится под этим показным смирением! Мару стал теперь понятен смысл жесточайших казней, что практиковали в Самире. Такую жгучую ненависть мог сдерживать только поистине иррациональный страх, даже не смерти, а мучений своих и близких.

Какое счастье, что переговоры, наконец, закончены, новый договор подписан и, что характерно, на тех условиях, что изначально требовал от него король! Всё хитроумие самирского двора схлестнулось с его поистине ослиным упрямством. Страх раздраконить такого сильного мага тоже имел место, как и понимание того, что Дормер силён сейчас, как никогда, и с этим приходится считаться.

Печальную судьбу самирских отрядов, сожжённых им в Лиметте, здесь хорошо помнили, хотя ни словом, ни взглядом его не укоряли. Эти отряды были, на тот момент, собственностью короля Дормера и претензий быть не могло. Хотя, царедворцы искренне не понимали, зачем нужно было уничтожать такие ресурсы. Войско это обладало первоклассной выучкой. А что пошалили, сбросили напряжение, так это естественно. Погибшие дети? На все воля пустынных богов! Куда ещё могло сгодиться маленькое отребье без роду и племени?

Подобные речи он слышал не раз и не два. Седобородые мудрецы степенно выспрашивали причины его поступка и всматривались в него, пытаясь постичь непонятную для них логику северного гостя. А он ловко уходил от ответа, спрятавшись в ворохе пустых, цветистых фраз. Их нации были слишком разными. И понятия о чести, бесчестии у них тоже разнились.

Они уезжали на днях. Уже прибыло новое посольство от короля, что останется вместо них в этом богами проклятом краю. Он почти передал дела новому главе, лорду Карнув, и искренне сочувствовал ему. Что бы ни ждало его дома, что бы ни решил на его счёт психопат на троне, он хочет убраться отсюда побыстрее.

От изворотливости и двуличности царя и его придворных мудрецов делалось уже физически дурно. По сравнению с ними, королевский двор Дормера — это просто наивные, чистые дети. Но, нет худа без добра! Мар отдавал себе отчёт, что его навыки придворного и политика достигли за этот год приличных высот. Иначе тут было не выжить. Спасибо, Ваше Величество!

Переговоры шли почти весь год, одна дорога сюда заняла месяц, и проходили с медлительностью присущей восточным владыкам. С пышными приёмами, охотами, неспешными прогулками и беседами с царем, и сановниками. Между которыми его с завидным постоянством пытались отравить, убить, проклясть или соблазнить, на худой конец. Тем, кто входил в дипломатическую миссию тоже доставалось, но, похоже, не так. Потому, что лорд Алат, приставленный к нему помощником, читай, охранником, и отличавшийся крайним педантизмом, документировал, в основном, его приключения.

— Вы сами виноваты, мой лорд! — восклицал он. — Нельзя быть таким неприступным — это вызов для любого политика и шпиона. Что вам стоило соблазниться на какую-нибудь местную милашку!

— И не досчитаться потом чего-нибудь важного?

— Не преувеличивайте, мой лорд! — скалил Алат очень белые зубы. — Я соблазняюсь регулярно и с большим удовольствием, и до сих пор жив!

— У вас, лорд Алат, уже иммунитет на этих змей. А я — человек непривычный, опасаюсь.

— Уступил бы пару раз, они отчитались бы, что работа по тебе ведётся и отстали, хоть немного, — бубнил своё Алат. — А так ты для них — вызов в чистом виде, а мне — работа без конца.

Наедине они переходили на "ты", подкалывали друг друга. Это позволяло легче переносить однообразие жизни, опасности, что уже привычно ждали за каждым углом и в каждой чашке, и тоску по дому. Сильно сдружились за этот год, что было удивительно, если вспомнить, как они начали.

***

— Придворные — это отдельный вид разумных существ, что обладают непревзойденной прозорливостью и выживаемостью! — так думал Мар по дороге в своё крыло дворца.

За всё время пути он не встретил ни одного обитателя дворца, гостя или слуги. Здание словно вымерло. Информация о том, что между королём и его братом что-то произошло, явно просочилась, несмотря на все щиты, окружавшие королевский кабинет в несколько слоёв защиты, и разошлась по дворцу, как круги на воде.

Слуг он привез с собой из Лиметты: пара солдат, что были ранены и не могли больше служить, потому к вечернему приёму подготовился без проблем. Но, когда явился в зал, заполненный блестящей шумной толпой придворных, то ощутил в полной мере, что значит королевская немилость.

С ним обращались словно с проклятым: отводили взгляд, встретившись глазами, не подходили сами и шарахались, когда он шёл мимо. Никто с ним не заговорил и не поздоровался. Как можно приветствовать того, кто уже сегодня окажется в камере или на плахе! Потом докажи, что ты не сочувствующий!

Придворных явственно удивляло только одно: почему он всё ещё среди них? Проверка их лояльности королю? И с новыми силами они доказывали своё презрение опальному брату короля, стараясь, однако, не переборщить. А вдруг он сорвётся именно на тебе или, что маловероятно, король может его и помиловать!

Привалившись к колонне, Мар откровенно развлекался пока не объявили о появлении короля и королевы. Брат был как всегда прекрасен и весел, и Мар обратил внимание на королеву. Она тоже не изменилась за эти годы: жгучая брюнетка с острым, хищным и презрительным лицом. Ну, маска презрения как раз объяснима: как она может иначе сохранить достоинство, при таком количестве у мужа любовниц? Которых он, кстати, никогда не прячет. Красивая — сильная магичка королевского рода.