Дарбор не шевелился. Что ж, может быть, и хорошо, что до него дошло сейчас. Не будет больше дружбы, но зато и не станет делать глупостей, ни он сам, ни остальные. Страх — лучшая узда.

— Ты думаешь, что можешь сорваться на ней? — выродил вдруг Дарбор, уловив главное.

Не успокоится никак, неугомонный! Мар выпил остатки вина из своего бокала и улыбнулся остро, ослепительно. Пусть слушает. Старик добр. Когда он узнает историю до конца, то не позволит ему найти леди Ривз, даже если он окончательно сойдёт с ума и попытается:

— Я уверен, что сорвусь. Вы ведь знаете историю моего рождения? Но явно не всё. Немного подробностей оживят наш вечер, я уверен. Мой отец не только был безумно влюблен в мою мать, не только похитил её и держал против воли около себя, но я также не был их первым ребенком. Да, мой лорд. Он магией убил двоих до меня потому, что боялся потерять её. Очередная беременность и тут в игру вступают некие советники короля, которые осознали, что монарх на прямой дороге к безумию и срочно нужен наследник. Они предложили моей матери помощь в побеге. Для неё это было самоубийство, но она согласилась — жизнь была невыносимой. Когда король нашёл её, прерывать беременность было поздно, она всё равно умерла бы. И его уговорили оставить всё как есть. Он до последнего пытался спасти её: вливал свой резерв без остатка и самые мощные накопители. День за днём, месяц за месяцем, до самого последнего дня. Вероятно, поэтому мой резерв так огромен, кто знает? На подобный эксперимент не решался никто ни до него, ни после. Моя мать всё равно умерла, а он сошёл с ума окончательно.

— А твой брат?

— Тут подсуетился Хранитель тайн. Подсунул свою дочь в качестве королевы, чтобы пресечь слухи о безумии монарха. Ну и, видимо, почерпнул какие-то тайные знания из старых архивов. Забеременела королева почти сразу и даже дожила до родов. Короля не интересовала ни она, ни ребенок. А Хранитель был счастлив: его внук сядет на трон! Собирался править вместо него. Эльдар, кстати, убил своего деда собственноручно, как только воцарился, — улыбается Наместник наклонившись к Дарбору. — Вы всё ещё хотите отыскать для меня "магичку из замка"?

— Нет! Я клянусь никогда не разыскивать её и не сообщать вам или кому-нибудь другому, если мне что-то станет известно о ней.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, мой мальчик, — вздохнул гном.

***

Дарбор давно ушёл, а ему всё не спится. Он встаёт с постели, выходит из своих покоев и идёт по ночному замку. Ему не нужны магические светляки. Он хорошо знает дорогу. Сколько раз он видел её во сне, пока был в Самире…

Они на диво мирно пообщались с Дарбором после его откровений. Нервы у гнома железные. И добрая душа. Сострадательная. Он так упорно пытался приободрить его! Это было даже смешно. И трогательно. И тепло.

Мар остановился у дверей и открыл магический замок. Вошёл в свои прежние покои. Кабинет. Тут, и правда, никого не бывало. Щёлкнул пальцами, прибрался, зажёг магические светляки. Медленно провёл рукой по столу и пошёл дальше. Столовая. Его временную кровать так и не убрали. Его спальня. Обожжённые добела стены, выжженная смежная дверь и оплавленная стена. Прошёл дальше. Вот оно, то место. Провёл рукой по оплавленной стене. Температура горения была такой высокой, что гари не было. Чисто. Сел на пол, привалился спиной к стене и запрокинул голову. Закрыл глаза.

От тягостных воспоминаний или от эльфийского пойла у него кружилась голова. Ему мерещилось, он чувствовал их остаточную магию в этой комнате. Её и его. Она пахла. Её: солнцем, нагретой землёй, зеленью и водой. Так пахнет весна или жизнь. Его: пламенем, раскалённым добела металлом и, немного, кровью. Смешиваясь, аромат жизни не перебивал другие запахи, только заставлял их звучать иначе.

— Вот уже и глюки. Что ж слабые такие? Увидеть бы её, а? Согласен на любой глюк с её участием, — думал Мар, засыпая прямо там: на полу в сожжённой комнате.

***

— Братья мои!

Воины замерли. Он не просто так обратился к ним подобным образом. Магический купол над лагерем не позволит никому чужому услышать его речь. А с ними он хочет говорить именно так: коротко и сердцем.

— Братья мои! Война закончена и, надеюсь, не скоро вернётся на эти земли. Поэтому для каждого из нас есть три пути. Первый: вы можете продолжить служить. Новые отряды перебросят в Восточные провинции или в столицу. Второй: если вы в возрасте или просто устали, то возвращайтесь к семье. Король будет платить вам достойную пенсию. Третий: вы можете остаться здесь со мной и попытаться исправить то, что мы с вами разрушили.

Мы делали это не по своей воле и во многом были правы, но, вместе с тем, причинили много зла невинным людям. Работа найдется всем: магам и тем, кто учился какому-нибудь ремеслу. Вы сами выберете, где трудиться. Даже тем, кто не умеет ничего найдется занятие: на стройке всегда нужны руки. Вы будете получать достойную плату за свой труд.

Но помните, вы больше ничего не можете здесь взять безнаказанно: ни вещь, ни женщину. Любые отношения — только после брака. А перед этим, приведите ко мне вашу избранницу, и пусть она подтвердит, что идёт за вас без принуждения и с радостью.

Я буду защищать вас. Но все вы знаете, что произошло при моём въезде в город. Если кто-то плюнет в вас или оскорбит тайком, в спину, вам придется стерпеть потому, что мы заслужили. Думайте!

Повисла тишина. Через несколько минут он продолжил:

— Те, кто выбрал первый путь, поднимите правую руку. Да хранят вас боги! Те, кто выбрал второй путь, поднимите правую руку. Да благословят вас боги на ваших новых путях! Те, кто выбрал третий путь, поднимите руку. Пусть боги дадут нам сил в нашем нелёгком пути! Потому, что это верный путь — путь покаяния!!!

Прошло около пяти лет.

— Не зевай!

Тай извернулась и нанесла удар мечом по мягкому месту соперника. Плашмя, не особо больно, но очень обидно. Чего, собственно, и хотела потому, что этого юного нахала следовало проучить. Он, конечно, быстр и ловок, но самонадеян, отвлекается и неизвестно, сможет ли работать в команде. Не факт! Такая звезда вряд-ли захочет, чтобы его заслуги приписывали другим, а значит, он им не подойдёт. В гвардии они все действовали как единый организм, были готовы отдать жизнь друг за друга. Индивидуализм тут не допустим.

Ну, покажи, дружок, как ты ведёшь себя, когда тебе наступили на хвост! И юноша показал: зашипел, как кошка, и обманчиво мягко закружился вокруг неё. Они танцевали так некоторое время. Он пытался наносить удары, а она с нарочито издевательской улыбкой и показательно небрежно отбивала их. В итоге, достала парня. Он потерял свой лоск, вальяжность и нападал на неё всерьёз, бил в полную силу, вертелся как юла, оскалив зубы. Тай измотала его хорошенько, а потом сильным, коварным ударом рукоятью меча в солнечное сплетение отправила отдохнуть. От такого удара не стыдно прилечь даже бывалым воинам.

Несколько мгновений он лежал скрючившись и стонал сквозь зубы, а потом перевернулся на спину и с ненавистью уставился ей в лицо. Она ухмыльнулась в ответ:

— Молодец! Я бы сказала даже, что ты подходишь, как кандидат. Если ты объяснишь мне, какого хрена ты вёл себя поначалу как грёбаная роза?

Лицо у парня вытянулось. Он даже, кажется, покраснел чуть сильнее, чем был до того.

— Вы же леди! — прозвучало с упрёком. И упрёк, судя по всему, относился к самой ситуации, её манере боя и даже к её выражениям.

Парни дико заржали. Все и так бросили свои дела и смотрели, как она учит новенького, сейчас же представление стремилось к статусу "цирк". Юный воин теперь стал отчётливо малинового цвета и, судя по всему, возненавидел их всех скопом.

Старый Хельм спас положение. Вразвалку подошёл к парню:

— Ты не был в замке раньше, мой юный друг, и не знаешь, вероятно, что в гвардии нет женщин, а, тем более, леди. Это было бы несправедливо. Нагрузки-то у них те же, что у вас и никаких поблажек. А как ударятся или ещё чего, то что, им пищать тонкими голосами? Нет. Равноправие оно и есть равноправие. Ты вот поначалу оскорбил госпожу тем, что бился с ней в треть силы. Потому и получил по заднице заслуженно. А значит, никаких обид.