Вот ведь, старый пройдоха! Что угодно повернёт в нужную ему сторону!

— Но ведь княгиня же! — стоял парень на своем.

Хельм уставился на него как на таракана:

— Ты смеешь предположить, что своё место в гвардии она не заслужила?! — гаркнул он. А потом добавил уже привычным тоном, мягким и хитрым. — Ты вот, к примеру, когда Танец Ветров освоил?

— Недавно, — признался парень. — Как освоил, так и пришёл проститься в кандидаты.

— Молодец! — хвалит Хельм и кивает на Альтею. — А вот она танцевала его в четырнадцать.

Пока парень пребывал в шоке, он подал ему руку и легко вздернул его вверх. Похлопал по плечу:

— Оставайся. Но запомни: никогда не смотри на внешность и звания. Наша суть — вот тут! — ткнул он его в грудь. — Наш дух имеет значение, а оболочка…что она?

Новобранца тут же потащили подбирать подходящую амуницию и оружие, пока не изготовят специально для него. А остальные вернулись к прерванным занятиям. На плацу снова зазвучали звон металла, крики, мат, тяжёлое дыхание бойцов. Альтея стянула наручи с перчатками и направилась под одно из деревьев, что росли по периметру плаца. Там всегда лежали подушки и стояла свежая вода. Напилась и удобно устроилась, прислонившись спиной к стволу.

Хороший парень оказался, будет из него толк. А дурь и спесь выбьют. Перевела взгляд туда, где тренировались сестры. После Лиметты их не нужно было побуждать к занятиям, они и так тренировались и учились с полной отдачей, иногда до изнеможения. Произошедшее тогда и характеры обеих девочек наложили отпечаток на их стиль ведения боя, определили его индивидуальность.

Эль была готова отбиваться до последнего, была готова побеждать. Могла в любой момент вывернуть ситуацию в свою пользу. Несмотря на юный возраст, всего одиннадцать лет, она была уже сильным, обученным бойцом. До уровня гвардии не дотягивала пока, в смысле подготовки, но высокий интеллект во многом уравнивал её. Она просчитывала возможности противника и ход боя. Всегда выжимала из ситуации максимум пользы для себя, словно очередную задачу решала.

Мелкая, лёгкая, она и сейчас вилась как стрекоза, и казалась вездесущей. Её соперник изворачивался как мог и, кажется, мечтал, чтобы спарринг быстрее закончился. Даже на равных быть с мелкой заразой — оскорбление для воина.

С Эни было сложнее. Ей было почти шестнадцать и она расцвела. Была прекрасна со своими глубокими синими очами, длинными золотистыми косами и тонким гибким станом. Мужчины уже сейчас замирали при виде неё. А она была с ними прелестна, мила. Своей мягкостью и податливостью могла получить от них что угодно.

Попадая на плац и беря в руки меч, она сбрасывала эту личину как рептилии старую кожу. И становилась, наконец, собой: гибкой, невероятно быстрой, коварной как змея. Она не побеждала. Она каждый раз продавала свою жизнь подороже. Тренировли её только Хельм и пара старых воинов потому, что это были не тренировки. Она забывалась и била насмерть, всегда.

Все знали, что родовая магия в ней слабее, чем в сестрах. Плевать она на это хотела. Тренировалась как никто и ни в чём не уступала старшей сестре. Тай несколько раз предлагала ей место в гвардии, но Эни лишь жмурила свои очи и смеялась, что это не её путь. И сейчас бьётся с Хельмом в стороне от всех. Наставник сосредоточен, чтобы не пропустить удар самому и не поранить княжну. Её лицо спокойное, холодное, глаза мёртвые. В них только ненависть. Нельзя так жить. Нельзя ставить ненависть во главу угла. Тай понимала это и помогала сестре, как могла. Все помогали, но пока…

Они с Эни больше всех пострадали от войны, дольше всех восстанавливались. Сестру до сих пор преследовали кошмары. Она сама почти год болталась на грани жизни и смерти. Напоминала скелет и не хотела жить. Гарда мучала её настойками, ванными, массажем и требованиями спать с Граем, раз уж она выбрала его. Тай не желала, но когда няня начинала плакать перед ней, посылала за ним. Пила "Искры страсти" и отдавалась ему.

Они ошибались, её наставники. Она не возненавидела его. Как можно ненавидеть того, кого любишь? Она любила его с детства: как друга, брата. И сейчас она любила его. Потому и порвала эти отношения через три месяца, несмотря на вопли и рыдания Гарды, что она окончательно губит себя.

Почему? Грай любил её так, как она никогда не сможет полюбить его. Он достоин большего, чем просто быть заменой кого-то и старым другом в одном лице. Так она и сказала ему, отпуская. Он просил, чтобы она передумала, но Тай стояла на своем: пусть она гибнет, но никого не потащит за собой. Особенно его. Он думает, что ему достаточно будет тех недо-чувств, что она может дать ему? Неправда! Нам всегда нужно всё, что бы мы не думали. Когда он поймет, что она пуста и навсегда такой останется, то возненавидит себя и её. Поэтому, только так. Отпустить, а лучше бы и не выбирать. Не зря Гарде было откровение. Она виновата, что не послушала её. Что ж теперь?..

Как ни странно, но прекратив эти отношения, Тай стала потихоньку выздоравливать. Наверное, спокойная совесть для неё — залог здоровья. Через полгода вернулась к тренировкам, поначалу в одиночестве. Незачем кому-то видеть, как она задыхается, если пробежит хоть недолго. Нагрузку наращивала постепенно, но без поблажек. Уходила в горы одна и там отпускала магию, упражнялась. Привыкала к новой себе.

Приняла себя с изменившимся резервом, разбитым сердцем, новым пониманием жизни и магии. Много плакала о родителях, людях, чьи смерти видела. Они вставали перед ней, как живые, а она оплакивала их. Вспоминала свою любовь. Именно любовь, она поняла это предельно ясно тогда. И это стало точкой её полного исцеления. Никто ни в чём не виноват. Он не был палачом, она не была жертвой. Жаль, что у них ничего не может быть, но боги не ошиблись. Он был весь для неё, она понимала его, как саму себя. И пусть он виноват и запутался, все совершают ошибки. Она тоже.

***

Тай встала и пошла к замку. Завтра с утра они идут в горы, там, в условленном месте, будет ждать посредник. Он передаст им заказанные товары: те редкости, что они не могли произвести сами. Они, в уплату, передадут накопители. А главное, он привезет письма некоторых лояльных к ним лордов, которые расскажут о том, что происходит в мире.

Явно будет письмо и от короля Дормера. Они переписывались уже около пяти лет и всё это время мерзавец пытался выторговать для себя наилучшие условия. Как будто он мог что-то диктовать или требовать после того, что сделал! Она не церемонилась с ним. Переговоры — это когда обе стороны готовы договариваться и идти на уступки. А идти на поводу у разгулявшейся гордыни того, у кого нет совести? Пусть будет благодарен, что она вообще читает тот бред, что он ей пишет!

Тай грубила ему в своих письмах. Если перевести с дипломатического, то это были прямые посылы с эротическим уклоном. Перетопчется. Они могут ещё лет сто сидеть так безо всякого ущерба для себя. Или намного дольше. Особенно, теперь.

Вошла к себе, она занимала теперь покои отца. Статус диктует своё. Пришлось переехать, хоть и не хотелось. Зря не хотела. На новом месте было хорошо. Она оставила некоторые вещи, книги отца и чувствовала себя здесь как будто ближе к нему. Сестер разместила рядом.

Тай приняла ванну, проверила вещи, приготовленные ей на завтра. В горах любая оборванная пуговица или плохо сидящие штаны могут быть проблемой. Поработала немного. Бумаги на столе в её кабинете не переводились никогда. Взглянула в окно, пора. Она всегда заходила к сестрам перед сном, пожелать спокойной ночи, поболтать. Эль читала книги. Сегодня они особенно ждут её: всегда волнуются, когда она уходит из дома.

Эти обязанности никогда не тяготили её, наоборот. Воспринимались чудом, милостью богов. Пусть у неё никогда не будет семьи, любви мужчины, но у неё есть дети. Не только она нужна сестрам, они тоже были нужны ей как воздух. Они наполняли любовью, пробуждали её чувства, не давали застыть в холоде одиночества. И те трудности, что приходили вместе с этим, были такой малостью!