Окончательное пробуждение встретило последнего Гарденера лучами солнца, что так и норовили попасть ему в глаза. Гарденер постарался отмахнуться от солнечного света, как от назойливой мухи, но вряд ли даже боги были способны в полной мере обуздать извечное светило мира. В этом бою он с треском проиграл, из-за чего пришлось нехотя, но раскрыть слипшиеся глаза. Он ощущал себя намного лучше, чем прежде, хотя кусок камня в боку всё ещё давал о себе знать. Впрочем, за исключение инородности никакой боли он в теле так и не почувствовал. Исчезла боль в спине и даже в ноги, что ещё недавно делала его абсолютно непригодным к самостоятельному передвижению.
Осознание этого привело в действие главные мыслительные процессы в голове короля. Ещё толком ничего не соображая, он скинул с себя одеяло из плащей, после чего воззрился на абсолютно здоровую ногу и сросшуюся с куском камня плоть и кожу его собственного тела. Пускай многие раны заживали на нём крайне быстро, но уж точно не таким образом. Здесь явно не могло обойтись без чужого вмешательства, и именно эта мысль заставила его осмотреть окружение убежища, что приютило их с Корбреем на прошедшую ночь.
- Камрит? – с недоверчивым придыханием вопросил Эдмунд, глядя на фигуру коня, что сложился на проходе. Вид у скакуна было не то, чтобы очень, но намного лучше, чем можно было представить после пройденных им испытаний. От ожогов на задних ногах не осталось и следа, явно намекая, что не только король подвергся исцелению посредством чудодейственных манипуляций. – Как я рад тебя видеть, дружок. – искренне радуясь долгожданному воссоединению подскочил на обе свои здоровые ноги Гарденер, чтобы затем присесть рядом с товарищем и крепко обнять его за шею.
Заспанный конь не мог не заметить пробуждения хозяина и тех манипуляций, что он собирался с ним проделать. Впрочем, в этот раз конь решил засунуть свой строптивый гонор куда подальше, также испытывая прилив нежности и расположения к избраннику Семерых. Уши скакуна радостно задергались. Испытывая примерно те же эмоции, что и Эдмунд тот даже удосужился немного отстраниться, но лишь затем, чтобы хорошенько боднуть мужчину прямо в лицо, выказывая ему должный приём. И как-то совсем у Гарденера затерялась мысль, что не только конь должен был встречать его пробуждение, но и ещё один человек.
- Ха, - вздохнул король, пребывая в радостном расположении духа. – Тут явно не обошлось без Лина. Говорил же, что за ним нужен был глаз, да глаз. – нарочито осуждающе покачал головой Эдмунд, испытывая гнев за безрассудность друга, но вместе с тем благодарность за спасение, как его, так и верного скакуна. – Что и требовалось доказать. – продолжил осматриваться в углублении Эдмунд, примечая лежащую рядом с пепелищем от костра Звёздную чашу, а также обрывки его терновой ловушки для любых нечистых на руку авантюристов. Не задумываясь ни секунду он подхватил артефакт и прижал к своему телу, обещая больше не упускать дар Семерых из своих рук. – Так и где сам герой, который своей смертью уж точно не помрёт? Вышел что ли на разведку? – ни к кому конкретно не обращаясь задал парочку вопросов в воздух Эдмунд, желая прочитать другу нотацию и вместе с тем пообещать наградить всем, чего тот только пожелает.
Однако, в следующее мгновение на него словно вылился ушат ледяной воды. При упоминании капитана гвардии и его судьбы со стороны Камрита пришло ощущение такого рода скорби и печали, что едва не отправило короля вновь в беспамятство. В груди появилось неприятное жжение, как если бы что-то прожигало его изнутри. Нещадные мысли, что поселились в его голове, хотелось гнать прочь. Ещё вчера друг был рядом с ним и даже мысль, что он мог вот так просто взять и исчезнуть, была чем-то из ряда вон выходящим. Чем-то, что никак не могло уложиться в его голове.
- Ты должно быть шутишь, Камрит. – не веря даже божественному скакуну произнёс король, опуская голову. – Кто-то же должен был напоить нас обоих. Дождаться, когда вода настоится при свете звезд. Извлечь чашу из ловушки терний, в конце концов! – с гневом и в тоже время с обманчивым осознанием, что нашёл кучу несостыковок в чудовищном и одновременно невозможном выводе, произнёс Гарденер. Однако, конь в ответ лишь виновато опустил голову, а после медленно пожевал челюстями и выплюнул на пол убежища мерзкую кашицу, где невооружённым взглядом были видны острые колючки терний, что оберегали регалию от посторонних.
Внезапно весь гнев и недоверие разом исчезли. Долго отрицать реальность не получалось, да и Корбрей будь он рядом точно бы уже сбежался на голос пробудившегося ото сна монарха. И всё же сейчас здесь был только он и чудом вернувшийся Камрит. Не в правилах капитана гвардии было оставлять своего короля одного на столь долгий срок, так ещё и в болезненном состоянии. Вывод был однозначный – друга в живых уже не было. И как-то хотелось Эдмунду закричать или пуститься в отрицание, но не получалось.
Ему уже доводилось терять близких друзей и даже семью, но Корбрей… с осознанием смерти гвардейца, что не раз спасал ему жизнь и находился подле него так долго, что-то надломилось в короле. Оставляя за собой только мрачную пустоту от осознания собственного бессилия. Он вернул себе престол, сокрушил множество опасных врагов, одной лишь волей сокрушал многовековые крепости, убил дракона и даже создал новое единое королевство на руинах старого. И всё же единственного друга и товарища защитить не сумел. Паршиво. Настолько, что и думать ни о чём другом не хотелось.
Сколько он просидел, вглядываясь в руны и узоры метеоритного железа божественного артефакта Эдмунд не знал. Камрит не мешал ему, полностью разделяя мысли и чувства своего хозяина, стоя на его страже, как некогда это делал Корбрей. И всё же вечно оставаться в таком подвешенном состоянии Верховный король андалов позволить себе не мог. Нужно было двигаться дальше. Закончить начатое, но сперва стоило покончить с одним делом.
- Ты ведь застал его, да? В последний миг. – глухо поинтересовался у коня король, получая в ответ уверенный кивок. – Тогда веди. Негоже Королевском Клинку покоиться непонятно где, средь обители мёртвого камня и кучки дикарей. – поднялся со своего места монарх, а вслед за ним и его копытный товарищ. – Ещё мгновение. – предупредил коня
Гарденер, хватаясь за вросший в его бок каменный осколок. Одним движением и под чавкающий звук плоти осколок был извлечён и выкинут в дальний угол пещеры. На пол полилась кровь, а Камрит протестующе заржал, осуждая действие хозяина. Эдмунд же на зиявшую рану никак не отреагировал, а только прикоснулся рукой к каменной трещине их временного убежища и заставил прорасти несколько полевых цветов, которые немедленно сорвал и приложил к открытому ранению. Растения стали стремительно заполнять открытое пространство, пока полностью не срослись с человеческой плотью, останавливая кровотечения. – На время сойдёт. Пойдём уже. – только и сказал король, покидая скальное углубление, даже ни разу не поморщившись в процессе, словно и не ощущая никакой боли.
Думать над тем, что же могло стать причиной гибели верного воина, обладающего клинком из андальской стали даже не стоило. В Лунных горах была только одна сила способная прервать путь столь искусного воина. Даже в ослабленном состоянии и с отсутствующей ведущей рукой ни один дикий зверь не стал бы Корбрею угрозой или уж тем более помехой. Нет, убить его могли только люди. Точнее те, кто по недоразумению и недосмотру лордов Долины всё ещё смеет называть себя таковыми. Они были в обители горных кланов. Потомков Первых людей и безбожников. Заклятых врагов андалов. Сама судьба свела их вместе в этом месте. И привела к самоуничтожению.
Эдмунд не разбирал и даже не запоминал дороги. Все тропы, ухабы, настилы и иные препятствия, встречающиеся ему на пути, слились в одну безынтересную картину. Только раз они с Камритом позволили себе остановку возле тела Сердца. Труп друга божественного скакуна уже успел вздуться, тело облепили мухи, а знакомая королю парочка воронов занималась своей любимой трапезой. Верный скакун уже собирался отогнать падальщиков от тела товарища, но Эдмунд был быстрее. Прикоснувшись к своей отчасти ставшей растением плоти, он быстро извлёк несколько шевелящихся отростков, которые под воздействием его воли мгновенно окоченели и заострились. Затем избранник Семерых просто и без затей швырнул их в падальщиков, что были слишком заняты тем, чтобы обращать на них внимание.
