Согласно традициям мафии, корона босса может быть передана только в случае смерти или отречения от престола. Таким образом, даже за тюремными стенами в пятистах милях от Нью-Йорка Чарли Лаки оставался титульным лидером своей семьи, имея право, если ему это было угодно, передавать команды в город через надежных гонцов, которые навещали его в Даннеморе.
Но повседневные операции банды и принятие срочных решений должны были находиться в руках человека, находящегося на месте событий. Перед тем как отправиться в тюрьму, Лучано передал административные бразды правления «боргатой» регенту Фрэнку Костелло, назначив его исполняющим обязанности босса. В начале тюремного заключения у Лучано еще теплилась слабая надежда, что его приговор будет отменен по апелляции и он вернется на трон. Когда в 1937 году апелляция провалилась, Лучано, похоже, был обречен провести остаток жизни в тюрьме. Костелло по умолчанию получил титул босса крупнейшей мафиозной семьи Америки, под его командованием находилось более трехсот бойцов.
Осуждение Лучано Дьюи парадоксальным образом доказало мудрость управленческой стратегии Лаки, направленной на выживание мафии. Костелло с легкостью занял место Лучано, а остальная структура боргаты — капо, бригады, солдаты, подельники — осталась в безопасности. Правоохранительные органы, возможно, и радовались победам над Лучано и Капоне, но они не понимали, что в семьях организованной преступности произошли сейсмические изменения: жизнеспособности мафиозных семей не угрожало тюремное заключение одного из лидеров. В отличие от слабо организованных еврейских и ирландских этнических банд, бессистемно созданных такими людьми, как Датч Шульц и Оуни Мэдден, сплоченная боргата не распадалась при внезапном отсутствии ее главы.
Дьюи и его преемники на протяжении десятилетий после 1930-х годов успешно преследовали десятки итало-американских и других этнических мафиози среднего и низшего звена. В соответствии с действующими законами Дьюи сосредоточился на отдельных людях, а не на их организациях. Сомнительно, что Дьюи — самый выдающийся и уважаемый прокурор-рэкетир своей эпохи — и другие ведущие правоохранительные органы представляли себе масштабы мафии и ее могущество.
В 1937 году Фрэнк Костелло был очень уважаемой и известной фигурой в преступном мире Нью-Йорка и в мафиозных легионах страны. Однако он взял под контроль семью Лучано, не вызвав ни малейшего интереса или беспокойства у нью-йоркских и федеральных правоохранительных органов.
Названный Франческо Кастилья в 1891 году, он был младшим из шести детей в семье из Козенцы, горной деревушки в Калабрии, провинции на ноге Италии. Семья эмигрировала, когда Костелло было четыре года; по его словам, места в купе было так мало, что он спал в большом кухонном котле. Путешествие закончилось в Восточном Гарлеме, и, как и многие его будущие партнеры по мафии, он променял деревенскую бедность на городские трущобы.
В семнадцать и двадцать один год Костелло арестовывали за грабежи женщин на улицах, но алиби, предоставленное родственниками и друзьями, позволило ему оправдаться. Ему повезло меньше в двадцать три года, когда он был задержан за скрытое ношение оружия и отсидел десять месяцев в тюрьме. Позже он утверждал, что больше никогда не брал в руки оружие и что тюремное заключение научило его добиваться результатов, используя голову, а не насилие.
Выйдя из тюрьмы, Франческо Кастилья легально сменил имя на Фрэнка Костелло, видимо, потому, что ирландское имя звучало более по-американски, и объединился с Лаки Лучано в банде Джо Босса Массерии. Частично финансируемый Арнольдом Ротштейном, Костелло стал главным бутлегером. Особенно преуспел он в перевозке огромных партий дорогого шотландского виски из Канады в Нью-Йорк. Под влиянием этнической политики Лучано Костелло не стеснялся создавать временные партнерства и заключать сделки с еврейскими и ирландскими торговцами ромом. Друзья Костелло по преступному миру рассказывали, что позже он мог похвастаться тем, что одним из его коллег по борьбе с запретами в 1920-х годах был Джозеф Кеннеди, отец президента Джона Кеннеди.
Готовясь к окончанию сухого закона, Костелло сосредоточился на совершенствовании своих игорных и букмекерских рингов. Одним из его блестящих приемов стала организация пулов «увольнений». За определенную плату Костелло позволял мелким букмекерам передавать ставки в его организацию. Когда они были перегружены ставками на одну команду или лошадь и сталкивались с огромными потерями, если их клиенты коллективно выбирали одного крупного победителя, они могли «отложить» часть своих ставок в пулы Костелло.
Еще до отмены сухого закона нью-йоркские гангстеры поняли, что успех Костелло как «короля слотов» — это верная уловка для азартных игр. Одна из его подставных фирм, метко названная True Mint Novelty Company, якобы торговавшая конфетами, была крупнейшим поставщиком нелегальных игровых автоматов в бакалейные лавки, небольшие содовые фонтаны и другие соседские магазины. На пике увлечения слотами в начале 1930-х годов 25 000 «одноруких бандитов» Костелло приносили около 500 000 долларов в день. Прибыль была огромной, даже несмотря на то, что ему приходилось делиться с Лучано и другими членами «боргаты». Естественно, не обошлось без откупов в пользу чиновников Таммани-Холла и полиции, чтобы побудить их игнорировать законы об азартных играх.
Ситуация осложнилась для Костелло в 1934 году, когда реформаторская администрация мэра-республиканца Фиорелло Лагуардиа вытеснила демократов Таммани из мэрии. В результате полицейских рейдов ЛаГуардиа на поставщиков игровых автоматов были обнаружены записи, согласно которым только в 1932 году автоматы Костелло принесли 37 миллионов долларов. Пообещав очистить город от азартных игроков и рэкетиров, вздорный ЛаГуардиа добился огромного пиара, лично орудуя топором, уничтожая конфискованные автоматы и сбрасывая их в реку.
В то время как кампания ЛаГуардиа избавила город от игровых автоматов, Костелло нашел альтернативное место для своего арсенала машин. Вступив в партнерство с южной мафиозной семьей и коррумпированной политической машиной Хьюи Лонга в Луизиане, он наводнил бары и клубы Нового Орлеана и пригородных городов своими «однорукими бандитами». В то время Новый Орлеан был настолько гостеприимен к букмекерам, рулеткам и карточным играм с высокими ставками, что посетители искренне не подозревали, что азартные игры в штате запрещены.
Крестовый поход администрации ЛаГуардиа против игровых автоматов был мелким неудобством, не мешавшим ни общим операциям Костелло, ни операциям других мафиозных семей. Как новый босс Костелло столкнулся с более серьезной угрозой со стороны обиженного соперника из его собственной семьи, Вито Дженовезе, который считал себя законным наследником Лучано.
Амбиции Дженовезе не могли быть так просто отвергнуты Костелло. Он руководил одной из самых жестких команд в семье; его команда была главными киллерами Лучано. Взгляд темных глаз Дженовезе из-под кустистых бровей пугал самого смелого мафиози.
Дженовезе был на шесть лет моложе Костелло, он эмигрировал подростком из Росиглино, городка неподалеку от Неаполя, не получил достаточного образования, сносно говорил по-английски и устроил свою штаб-квартиру в районе Маленькая Италия на Манхэттене. Несмотря на репутацию вора, бандита и убийцы, грузный Дженовезе был арестован лишь однажды, когда ему было двадцать лет, по обвинению в хранении оружия, и отсидел в тюрьме шестьдесят дней. Его склонность решать проблемы — даже романтические — с помощью насилия стала достоянием мафии. Первая жена Вито умерла в 1931 году от туберкулеза, и он влюбился в замужнюю кузину, Анну Вернитико. Соратники считали, что Вито задушил ее мужа, чтобы тот мог жениться на ней.
Когда Костелло сменил Лучано, Дженовезе занялся наркотиками и был главным наркоторговцем семьи. Однако дело об убийстве избавило Костелло от беспокойства по поводу ревности Дженовезе. В 1937 году Вито был замешан в убийстве партнера, который тремя годами ранее помог ему в мошенничестве. Убийство произошло после того, как партнер имел наглость пожаловаться на то, что не получил свою долю награбленного. Узнав, что у прокуроров есть свидетель, готовый дать против него показания, Дженовезе бежал в Италию. Мальчик-иммигрант без гроша в кармане вернулся на родину в комфортных условиях, по слухам, с 750 000 долларов наличными. Кроме того, Анна Дженовезе часто навещала Вито в качестве курьера, каждый раз перевозя от 50 000 до 100 000 долларов наличными от брата Дженовезе, Майкла, который следил за рэкетирскими интересами Вито в Соединенных Штатах.
