Полковник Бойко отдавал последние распоряжения. Дождались посыльных с кладбища. Полковник взглянул на часы.

– Та-ак…

Распалившись, он слишком далеко отодвинул манжет рукава, и стоявший рядом с ним Илья увидел над часами на волосатой руке полковника Бойко наколку. Это был небольшого размера жучок, или нет, скорее, божья коровка… Но длилось это какое-то мгновение: он спрятал наколку и поднес к губам рацию.

– Внимание всем группам! Операция "Крыса" началась!

Люди у цистерны стали открывать вентили. Все присутствующие невольно напряглись, глядя в кладбищенскую чащу, словно ожидая, что оттуда кто-то выскочит… Но проходили минуты. Ничего не происходило. Напряжение как-то само собой спало. Послышался шепот. Потом заговорили в полный голос, многие отвернулись от кладбища. Все шло по намеченному плану. Полковник Бойко приказал повысить давление газа.

– Смотрите! Собака убегает, – сказал кто-то и закашлялся.

– Бродячая, наверное. Тут их на кладбище полно, – отозвался другой голос.

Все обратили взоры на бегущую со всех ног собаку. Она мчалась через высокую, уже жухлую траву как-то странно, нелепо подпрыгивая. Делая огромные скачки, она бежала прямо на оцепление.

– Смотрите! А вон еще одна.

Немного в стороне, так же нелепо подпрыгивая, мчалась другая черная собака.

– И вон! Там еще!.. Целых три!

– Это крысы… – цепенея, очень тихо проговорил Илья. Но его услышали.

– Это крысы, – сказал кто-то погромче.

И тут же прокатился шепот ужаса:

– Это крысы…

– Крысы!..

– А! Тварь! – с ненавистью прорычал полковник и сделал шаг вперед по направлению к скачущей на них крысе. – А, тварь!

В руке его появился пистолет, он направил его на огромную крысу. Она была уже совсем близко. Он выстрелил. Крысу швырнуло в сторону. Она завизжала или, скорее, заскрежетала, закашляла и метнулась в сторону. Полковник Бойко с перекошенным ненавистью лицом стрелял и стрелял, но то ли не попадал, то ли пули не причиняли ей вреда, – раненая крыса, делая гигантские прыжки, скрылась на кладбище. Полковник стрелял ей вслед, пока не кончились патроны.

Но это было не все: еще несколько огромных грызунов выскочили из чащи и бросились в разные стороны.

– Что же это? – прошептала Жанна.

Увидев крыс, она прижалась к Илье, так что ему пришлось обнять ее. Он испытывал блаженство и страх одновременно, но страх не сильный, а совсем даже легкий. Он не мог бояться, не имел на это права, когда такая женщина ждала от него защиты. Да, похоже было, что и мужчины тоже были не против, чтобы их обняли. Ведь таких больших грызунов никто никогда еще не видел. Они словно явились из фильма ужасов. Один полковник Бойко огромными нетерпеливыми шагами ходил вдоль шоссе, поглядывая в сторону кладбища. Все не сводили глаз с чащи, в любой момент ожидая нового появления огромных тварей. Но проходило время – больше никто не появлялся.

Полковнику Бойко доложили, что давление на нуле. Это значило, что весь запланированный газ закачали в подземелье.

Прижимавшаяся к Илье Жанна вдруг посмотрела на него и, будто очнувшись, отстранилась.

– Пойдемте, Илья, – сказала она.

Илья кивнул.

Уходя, он в последний раз посмотрел на полковника Бойко, отдающего распоряжения по рации, и сердце у Ильи сжалось. Илья вдруг увидел в нем… высокий рост (не загорелый, как он подумал вначале, нет!), землистый цвет кожи… Боже мой! Ведь это!.. Как ему сразу в голову не пришло!.. Только вот глаза карие…

Полковник поймал его взгляд и насмешливо уставился на Илью. Страшный это был взгляд. Илья вдруг понял, что полковник догадался о его мыслях. Но почему?! Неужели?!.

– Ну пойдем, Илья, – взяв его под руку, тянула Жанна.

Илья с трудом отвел глаза от этого человека, но еще долго, пока они шли к машине, затылком ощущал его тяжелый взгляд.

Дойдя до машины, Илья обернулся, но полковника не увидел.

Жанна была бледна, пальцы ее слегка вздрагивали.

– Они убежали, – сказал Илья успокаивающе и положил свою руку на ее. Жанна не убрала своей руки. – Знаешь что, давай поедем в гараж к Сергею. Там у него под полом комнатка есть. Я мечтал привести туда свою любимую женщину.

– А у тебя есть любимая женщина? – спросила Жанна, взглянув на Илью лукаво.

– Есть, – уверенно сказал он.

– Ну, тогда поехали.

Они мчались по шоссе. Илья смотрел на эту изумительную женщину, и на душе у него были восторг и счастье. Он знал, что любит ее. А это было самым важным. И ничто, никакие ужасы и удовольствия не могли сравниться по силе ощущения с любовью. И еще он знал, что самое невероятное, самое сильное, что он испытал в этом городе, происходило сейчас.

И они были счастливы!

Они мчались по шоссе, не обращая внимания ни на голубое высокое небо, ни на красоты местного ландшафта, ни на черную иномарку, пристроившуюся у них за спиной…

Десятью днями раньше, до того как милиция и части спецназа обложили кладбище, глубокой ночью в психиатрической больнице случилось никем не замеченное происшествие.

Двое людей в белых халатах, стараясь не шуметь, внесли в палату для тяжелобольных носилки, на которых лежало что-то, прикрытое белой простыней. Без суеты и спешки они поставили носилки на пол, бесшумно подойдя к одному из спящих, наложили на лицо ему подушку и тихонько удавили, так что он и пикнуть не успел. Удавленным был человек, когда-то носивший кличку Малюта, — бывший депутат Думы и самозванец, присвоивший себе имя крестного отца петербургской мафии Китайца.

На носилках оказался труп неизвестного человека. Его водрузили на кровать вместо Малюты и придали позу спокойного сна. Малюту же переложили на носилки, накрыли простыней и вынесли из палаты. По лестнице носилки с мертвым человеком спустили во двор. Там их уже ждала машина «скорой помощи». Тело лжекитайца загрузили в кузов, и машина, миновав ворота, выехала с территории больницы.

Километрах в трех, у пустыря, «скорая» остановилась. Ее поджидали трое мужчин. Носилки с лже-китайцем вытащили из машины. Один из встречавших — широкоплечий человек с родимым пятном на щеке — склонился над носилками, отогнул край простыни, осветил фонариком посиневшее от удушья лицо и удовлетворенно хмыкнул.

— Давайте, — сказал он, отходя в сторону.

Малюту сбросили с носилок на землю… Дальнейшее зрелище было не для слабонервных: в течение двадцати минут труп лжекитайца, освещаемый светом фонарей, пинали ногами, били бейсбольными битами, дробя кости скелета и черепа, пока тело его не превратилось в мешок с костями. Потом кто-то принес топор, и Малюте ловко оттяпали руки, потом — ноги и уже напоследок — голову. Главный, у которого на щеке было родимое пятно, по обычаю предков, за волосы высоко поднял голову над собой и постоял так минуту. Но поза с отрубленной головой в руке была уж чересчур театральной, выглядела несерьезно и у бандитского люда благоговения не вызвала Должно быть, поняв это, он опустил голову и, буднично взглянув на часы, цокнул языком.

— Задержались. Пора домой.

Обезображенные части Малюты, не соблюдая порядка, побросали обратно на носилки, накрыли простыней, загрузили в «скорую помощь». Машина развернулась и поехала в обратную сторону.

Миновав ворота психбольницы, машина направилась не к тому корпусу, в котором располагалось отделение и откуда вывезли тогда еще невредимый труп временного главаря петербургской мафии, а к стоявшему особняком одноэтажному зданию с трубой. Это был больничный крематорий, где сжигали безродных дуриков. Носилки с останками занесли туда…

К утру от самозванца Малюты осталась лишь горстка черного пепла, поместившаяся в небольшой урночке. Но и тогда прах его не обрел покоя. Урну вывезли к Финскому заливу и пепел из нее высыпали в воду.