— Знаешь, Илья, — остановил его Сергей возле парадной. — Ведь ты находишься в опасности. Рано или поздно городская чудь доберется до тебя. Ты думал об этом?

— Конечно, думал, — признался Илья.

Действительно, много раз он с ужасом вспоминал то, что вынес из-под земли тайну древнего народа и что они не успокоятся, пока не поймают его и не сотрут часть памяти… а может быть, и всю, чтобы превратить его в полного идиота и полностью уже обезопаситься. Но не мог он, не хотел покидать этот город. Что-то перекувырнулось в душе Ильи за то время, пока он жил в Петербурге. Бывало, ночью, когда плохо спалось, он с тоской думал: «Завтра же сяду в поезд и уеду в свой спокойный, тихий Новгород. Устроюсь снова работать на электрическую подстанцию, буду книжки читать… — а потом вдруг одумывался: — Да как же я без этого сумасшедшего города?! — и в ужасе холодел: — Нет! Уеду!»

А когда просыпался наутро, водоворот событий снова закручивал его, и снова вихрь мчал дальше. И снова кругом была опасность, смерть, ужас… Как он может покинуть этот город с его приключениями, еще не раскрытыми тайнами… С Жанной, наконец! Слишком многое связывало его уже с ним корнями… Да, корнями, ведь у него под землей был ребенок… и он оказался невольным продолжателем древнего живущего под землей народа чуди. Как он мог оставить этот пусть даже полный смертельной опасности город? Как?!

— Знаешь, Сергей, китайский философ Лао-цзы когда-то где-то написал: «Стоящий на цыпочках не простоит долго». Это ты сказал мне полгода назад. За эти полгода я успел постоять на цыпочках в буквальном смысле и скажу тебе, что Лао-цзы был прав. Но только здесь я чувствую жизнь, чувствую, что я живой… Ну, может быть, пока живой. Только в этом городе мне хорошо. И потом, помнишь? Я приехал из Новгорода, чтобы разобраться. Но ведь я не во всем еще разобрался.

Сергей улыбнулся:

— Я знал, что ты приблизительно так ответишь.

Они вошли в парадную и поднялись до дверей квартиры. На звонок тут же открыла Карина.

— Что случилось? — с порога спросил Сергей, только мельком бросив на нее взгляд.

Друзья вошли в прихожую.

— Да нет, ничего не случилось, все в порядке, — повела Карина плечами.

Но голос у нее был какой-то необычный, словно она что-то недоговаривала. По ней всегда было заметно, когда она что-нибудь пыталась скрыть. Сергей не стал настаивать. Раздевшись, друзья прошли в кухню. Карина стала подавать на стол.

— Этот жлоб-то — Транс — не являлся? — полюбопытствовал Илья. Он жутко проголодался за сегодняшний день.

— Не являлся, — сумрачно ответила Карина.

В кухню, по обыкновению скорым шагом, вошел горбун, три раза обежал вокруг стола и удалился.

— Ложку у меня спер, — пожаловался Илья.

Карина подала другую.

— Слушай, когда ты этого горбуна придурковатого в психушку обратно возвратишь? Ведь он достал меня окончательно, все тырит…

В кухню вошел Басурман и тихонечко уселся на табуретку в углу. Под глазом у Басурмана красовался тщательно припудренный синяк.

— Вон, на Басурмана разлагающее действие оказывает, — продолжала Карина. При его упоминании Басурман испуганно вздрогнул и, втянув голову в плечи, покосился на свою невесту. — Теперь, как только горбун бредятину нести начинает, он сразу к нему и стоит слушает, как приклеенный, — уперев руки в бока и выпятив обширную грудь, громогласно вещала Карина. — Он, стервец, на Басурмана своей болтовней плохо влияет…

— Подожди, Карина, ведь горбун бред сплошной несет, — вступился за бредовика Илья. — Его и русский человек не понимает, а этот и совсем гвинеец — он по русски-то ни бельмеса.

— Вот он — не понимает! — Карина сунула в нос Илье фигу. — Все он понимает! О чем же они, по-твоему, тогда разговаривают? Да и Басурман совсем безнравственный от проповедей бредовика сделался. Никогда он, людоед несчастный, ко мне не лез! А тут лезет. Глазищи во!! И лезет, лезет!.. Прямо еле сладила. Давай увози горбуна к чертовой матери. А то я дверь на лестницу открытой оставлю, пускай по дому шлындрает. Здесь все-таки жилая квартира, а не дурдом…

Карина совсем распалилась.

— Ладно, придумаем что-нибудь, — обнадежил ее Сергей.

— Да, тебе, Илья, твоя хромоногая звонила. Три раза, — мгновенно успокоившись, сказала Карина.

Когда Илья с Сергеем ложились спать, Сергей, задумчиво теребя ус, сказал:

— А ведь действительно, что с горбуном теперь делать? Китайца, что характерно, уже в живых нет. Значит, все его россказни о подземных лабораториях нам не потребуются.

— Я думаю, что он нам все уже рассказал, вот только расшифровать это сложно будет. Раз уж у тебя крыша от этого бреда едет, то что тогда о других говорить?

— Кассеты, ладно. С горбуном чего делать будем? Может быть, его, что характерно, обратно в дурдом подбросить?..

— Снова по подземному ходу полезем? — Илья закатил глаза к потолку. — Опять к другу твоему инквизитору… В общем, все сначала.

— Ну, если не хочешь, я сам его отвезу. А то Карину жалко.

Проснувшись утром, Илья позвонил Жанне и после многочисленных любовных шушуканий и намеков попросил у нее навести справки о Лухт Вере Вольфовне, потом добавил шепотом, что очень скучает и ждет не дождется встречи. Жанна пообещала навести нужные справки, но за это потребовала с Ильи немыслимую плату: сто поцелуев. После пятнадцатиминутного торга Илье удалось увеличить это количество до двухсот.

Сергей тренировался в избиении «груши». Карина попросила Илью сходить в булочную. Она бы послала Басурмана, но тот имел побитый вид и не всегда покупал то, что просили.

Как только Илья вышел из двора, возле него остановилась машина «скорой помощи».

— Эй, мужик! Погоди, мужик!

Из машины вышел санитар в белом халате.

— Ну, чего?

Илья остановился, на всякий случай оглядевшись, куда в случае чего можно убежать. Санитар был Илье не знаком, по возрасту лет двадцати двух. Вслед за ним из машины вышел второй медработник с усами, возрастом постарше, и тоже направился в сторону Ильи.

— Эй, слышь, у тебя документы есть? Паспорт или полис страховой…

— Может, медицинская карточка есть? — спросил второй недовольно.

— Нет. А зачем?

Они остановились рядом с Ильей, никак не проявляя враждебности.

— Да нужно. А ножа случайно с собой в кармане не носишь? — спросил санитар постарше. — А-то ищем мы, понимаешь, мужика одного с ножом. Брадобрей кличка у него. Не встречал?

— Может быть, Парикмахер? — предположил Илья.

Санитары переглянулись.

— Да вроде я слышал, Цирюльник кличка у него, — пожал плечами молодой.

— Хрен его знает. Мне сказали Брадобрей, — упорствовал санитар постарше.

— Мы вообще недавно на работу устроились, — виновато пояснил молодой. — Нам сказали: «Вот вам город Петербург — ищите Брадобрея или Цирюльника с ножом…»

— Может быть, Садовника с граблями? — пошутил Илья.

— Тебе весело, — обиделся молодой. — А нам сказали, не поймаете Брадобрея за полгода — уволим на хрен. А как он выглядит? Где обитает?.. Городище-то огроменный.

— Да, задача сложная, — согласился Илья. — А тех, которые до вас работали, стало быть, уволили?

— Уволили, — подтвердил старший санитар, достал из кармана пачку сигарет и предложил Илье одну для угощения.

Илья, хотя и курил всего несколько раз в жизни, взял и прикурил от протянутой зажигалки. Приятно закружилась голова.

— Так, ты говоришь, Садовника с граблями им подсунуть? — усмехнулся усатый. — Это идея. Тем более, они там сами не знают, кого ловить нужно. Привезем им садовника с граблями. Пусть не обижаются.

Санитары, похохатывая, направились к машине.

— Или Могильщика с лопатой, — сострил им вслед Илья и, покуривая, направился в булочную.

— Повара с поварешкой! — крикнул из окошка санитар.

Когда Илья вернулся из булочной, дверь ему открыл Сергей.

— Звонила Жанна, она навела справки о Лухт. Оказывается, она жива.