Я отвела Венгильду в комнату Налы. Вручив девушке ключ, я сказала:

– Теперь ты будешь жить здесь. Мои комнаты напротив.

– И…это все? – как-то неуверенно спросила валькирия.

– А ты чего ожидала?

– Но я думала, что меня…

– Тебя никто ни к чему не собирается принуждать, – ответила я. – Ты здесь гостья.

– Я – слуга, – упавшим голосом возразила Венгильда.

– Все мы преданные слуги Баст.

В этот момент в комнату, привлеченная голосами, заглянула Ирук. Она оценивающе оглядела воительницу и почтительно поинтересовалась:

– Ты выбрала себе вторую сехнут, патра?

– Еще нет, Ирук.

– Кого выбрала? – Венгильда хоть и свободно говорила на нашем языке, но некоторые понятия не знала. Пришлось объяснить, на что она фыркнула, – Я – валькирия! Свободная наездница! – похоже, не выдержала душа поэта.

На что не я, а Ирук невозмутимо ответила:

– Это великая честь и большая доблесть. Ты же не возмущалась, служа Одину.

– Да, но она – не Один!

– Да. Ашана, равно как Кашин и Нашут-Фет возлюбленные дети Баст, ее наместники на земле и защитники. И ведь именно служить им тебя прислали, – Ирук, как и многие другие, была в храме.

Но я остановила Ирук словами:

– Не стоит. Венгильда должна сама выбрать свой путь. Без принуждения. Пусть лишь знает, что ей здесь рады. И, если захочет, она может обрести в Бубастисе второй дом.

– Да, патра, – потупилась моя сехнут. – Снять твой нагрудник?

– Да, будь добра.

– Я приготовила ароматную ванну, – проговорила Ирук, расстегивая замок, державший нагрудник на шее.

– Замечательно, – ванна сейчас была пределом мечтаний. Но, прежде чем уйти, я сказала Венгильде, – Если что-то понадобиться, то обращайся ко мне или Ирук. Хотя никто в храме не откажет тебе в помощи.

Так в Бубастисе появилась валькирия. Честно говоря, ее появление застало нас врасплох. Мы не знали, что с ней делать. Через несколько дней, когда мы с нашей богиней были одни, Баст сама подняла эту тему:

– Не знаю, что собирался доказать Один, прислав к моему двору одну из своих валькирий. Мне вовсе не нужны такие искупительные жертвы.

– Ну, насколько я слышал, Один до сих пор принимает человеческие жертвоприношения, – проговорил Нашут-Фет.

– А может, она просто заслана к нам? – предположила Кашин.

– Один не дурак. Ему нет смысла затевать с нами войну. Мы слишком далеко друг от друга. К тому же ему бы с собственным пантеоном разобраться.

– Но, если Венгильда – жест доброй воли, то что нам с ней делать? – спросила я. – Она же не может служить комнатным украшением.

– Ну, ты же поселила ее в комнату своей бывшей сехнут, пусть там и остается, – пожала плечами Кашин.

– И все-таки. Ведь Венгильда – валькирия, в ней есть божественная сила, она почти равна нам.

– Почти, – фыркнула Кашин, но вопрос предназначался для Баст.

– Да, валькирии осенены божественной искрой, – подтвердила Баст. – Но верно и то, что Венгильда прислана в услужение. Так что пусть пока она остается на месте сехнут. Это даст ощущение какой-то стабильности. И это звание внушает уважение. Но, если ты, Ашана, захочешь избрать новую сехнут из своих – это твое право. Никто не будет тебя принуждать или неволить.

Так, с всеобщего молчаливого согласия, Венгильда оказалась официально закрепленной за мной. Не сказать, чтобы я так уж сильно возмущалась или тяготилась этим фактом. Но и счастья особого не испытывала. Я слишком мало знала Венгильду, чтобы определится в своем отношении к ней. Во всяком случае характер у нее имелся. Вопрос, сможем ли мы с ним жить.

По началу Венгильда была постоянно настороже, словно ожидала подвоха во всем и от каждого. И, почему-то, именно Ирук вызывала у нее наибольшие подозрения. Возможно, из-за того, что моя сехнут меньше всего была человеком. Полубогиня от рождения, она сама пришла ко мне испросить дар. Мне иногда казалось, что человеческое естество никогда не прельщало ее. Поэтому-то она и восприняла так много от меня. И дар связал нас еще крепче. Наверное, лишь Баст значила для меня больше.

К тому же ее отношение ко мне было весьма трепетным, и в этом крылась еще одна грань нашей привязанности. Другие видели во мне воина, защитника, патру, божество. И только Ирук беспокоилась и заботилась обо мне, и только ей я это позволяла. Но, при всем при этом, Ирук тоже являлась опытным и опасным воином.

Этот-то парадокс и обескураживал Венгильду, яро считающую, что нежности – не удел воинов. Ее смущало, когда Ирук встречала меня с радостью преданной супруги, как она помогает мне разоблачиться, освободиться от доспехов, или помогает принять ванну. Они даже спорили по этому поводу, и мне не раз приходилось бывать свидетельницей этих споров.

– Ты же воин! – в очередной раз восклицала Венгильда. – Как ты можешь вести себя, как служанка?

– Потому что я хочу угодить своей патре, – улыбалась Ирук, в такие моменты инстинктивно кладя голову мне на колени. Кошачья природа ластица зачастую брала в ней верх.

– Это рабские мысли, – хмурилась валькирия.

– Вовсе нет, – смеялась моя сехнут. – Чтобы так мыслить, достаточно уважать, чтить и любить. Это скорее семейные отношения. И в них нет ничего зазорного или стыдного. Разве не уважаем и не заботимся мы о старших своей семьи?

– И все равно Ирук – как служанка, – продолжала настаивать Венгильда.

– Думаешь? – усмехнулась я, гладя сехнут по черным как ночь волосам. – В таком случае спроси у Ирук, согласиться ли она так же служить кому-либо еще, например Кашин или Нашут-Фету, которые равны мне во всем.

Воительница перевела вопросительный взгляд на Ирук, та стала серьезной, проговорив:

– Никогда. Я уважаю их, как Сейши-Кодар, воинов Баст, но моя преданность и любовь, все мои таланты принадлежат Ашане. Она моя патра, моя возлюбленная госпожа.

– Но нужно же иметь собственную гордость! – фыркнула Венгильда. – Как же свобода?

– Гордость – плохой советчик. И я свободна в своем выборе. Я добровольно пришла к Ашане. Просто ты еще не понимаешь, а это нужно именно понять самому, так как объяснить сложно.

– Почему же?

– Это нужно чувствовать. Гордость – это не все. Есть чувство долга, забота, любовь, наконец. Когда ты принадлежишь кому-то, то и он принадлежит тебе. Тогда помогать, заботиться в радость.

– Служить, ничего не получая взамен, – хмыкнула воительница, нервным жестом откидывая за спину заплетенные в косы волосы.

– Отчего же, вовсе нет. Пойми, отношения – это не встреча двух купцов на базаре, каждый из которых блюдет лишь собственную выгоду и боится прогадать. Главное чувствовать, что твои усилия важны и нужны.

– Это ты пока так говоришь, – продолжала стоять на своем Венгильда.

Тут уж мы с Ирук не смогли сдержаться и рассмеялись, что заставило нашу оппонентку еще больше нахмуриться. Отсмеявшись, моя сехнут проговорила:

– Не обижайся. Просто я сехнут Ашаны уже более ста лет. К тому же с тех пор, как погибла Нала, вторая сехнут, на мне лежит еще больше ответственности за Ашану. А должна стараться за двоих.

– Тогда почему меня тоже называют сехнут?

– Так было предложено Баст, – ответила я. – К тому же я подумала, что это подойдет тебе более всего.

– С чего бы? – Венгильда была преисполнена подозрениями.

– Ты еще не поняла, как устроено наше общество? – не сдержалась Ирук. – В нашем городе первые после Баст – Сейши-Кодар, за ними мы – шесть сехнут, и только потом жрецы и все остальные. Даже фараоны, наместники Амон-Ра на земле, не вправе нам приказать, а вольны лишь попросить. Запомни это.

Похоже, слова Ирук озадачили валькирию. Она не думала о своем положении в таком ключе. Ей предстояло на многие вещи взглянуть по-новому и даже в чем-то измениться. Великий Египет не изменится из-за одного чужестранца, скорее изменит его, кем бы он ни был. Так когда-то он изменил меня, и подобный путь предстояло пройти и Венгильде.