А красивая получилась. Каштаново-медовая шерсть и желтые волчьи глаза. Глаза, которые просто впились в отца. Я знала, да и все оборотни тоже, что происходит. Человеческий разум боролся с инстинктами зверя, ибо первое желание после перевоплощения – мяса!

Волчица зарычала, и сразу же затрясла головой, отгоняя от себя желания зверя. Вроде, ее разум прояснился. Она сделала неуверенный шаг к отцу, а он…

Константин оправился от шока. Выхватил из-за пояса пистолет странной формы и разрядил в дочь всю обойму. Так, что ни один мускул не дрогнул у него на лице.

Даже если учесть, что в пистолете были пули с транквилизатором, все равно его жестокость и бесстрастность поражали. Отвратительно!

Марго сделала неуверенный шаг вперед, пошатнулась и завалилась на бок, тяжело дыша. Тут же, под действием этого немалого количества транквилизаторов, началось обратное превращение. Долгое и болезненное.

Вбежавшие в подвал остальные охотники, видно Константин их как-то вызвал, как раз застали последние моменты трансформации. И тут же повыхватывали оружие. Константин сделал им знак рукой, обронив:

– Она уже не опасна.

– Ты – чудовище! – с отвращением фыркнула я, а Иветта добавила:

– Она же твоя дочь! Она пошла на измену, чтобы вернуться к вам.

– Еще бы не пошла! Неужели вы не поняли? Ее разум целиком в моей власти. Я позвал, и она пришла, не могла не прийти. Подобное повиновение вырабатывалось у нее с рождения.

– Ты грязный сукин сын! – выругалась я.

– Просто я знал, что рано или поздно этим кончится. Она слаба и подвержена влиянию. Но теперь это неважно. В ее тело проникла скверна и принесла свои плоды. Она стала чудовищем и будет уничтожена.

– И ты сможешь сделать это с собственной дочерью? – возмущенно поинтересовалась Иветта, хотя ответ и так был очевиден.

– Она больше не моя дочь, а лишь кровожадный монстр. Уничтожить ее – это всеобщее благо! И вас тоже! Вы все недостойные жизни монстры!

– Не мни из себя бога, решающего, кто достоин жить, а кто нет, – рявкнула я.

– Замолчи, тварь! – опаньки, подумалось мне. Каким высокохудожественным языком мы заговорили. Может оскорбиться и упасть в обморок, как благородной леди? Не, так как благородной леди я не была, мой жест вряд ли бы оценили по достоинству. Так что я передумала, и лишь сказала:

– Чья бы елка зеленела!

А в глазах Константина уже плясали сумасшедшие огоньки. Нет, это каким ненормальным нужно быть, чтобы ставить во главе отряда такого психа? Я глянула на остальных и поняла – в их глазах, во всяком случае, у доброй половины (правда насчет доброты я бы поспорила), светился тот же безумный огонь. У остальных на лице было полное безразличие. И это даже хуже. Таким все равно: расстрелять в упор десяток преступников или невинных женщин и детей. Хладнокровные убийцы.

– Мы очистим город и весь мир от таких монстров, как вы! – продолжал вещать Константин. – Мы защитим человечество!

– Ой, не надорвись! – усмехнулась я. Юморист, ё-мое. – Мы бы даже поаплодировали. Но извините – руки заняты, – я побренчала кандалами.

Вроде мы пленники, но меня откровенно пробивало на "хи-хи". К тому же с внешней стороны стали раздаваться глухие удары. Причем неравномерные, но зато со всех сторон сразу.

– Что там за шум? – насторожились охотники, я бы на их месте еще и испугалась, но, видимо, не все сразу.

– Что там за шум, спрашиваю? – рявкнул Константин, и почему-то посмотрел на меня. Я откашлялась для приличия, спросив:

– Это вы мне?

– Отвечай, сука!

– Ой, ну как при таких комплиментах не растаять! – определенно, во мне проснулся юморист. – Вы такой интересный мужчина! Это что-то! А за дверью сего милого местечка разыгрывается сценка из спектакля "Штурм Зимнего". Поэтому советую вспомнить уроки истории, а точнее то, что стало с теми, кто был внутри, осознать, побросать оружие, сесть рядком и написать завещание, – Крис рядом заржал, остальные хихикали.

Видать, Важек не оценил моей шутки юмора, так как приказал:

– Убейте их всех! Всех этих тварей!

Раздались щелчки затворов, и я совершенно четко осознала, что все, пришел мохнатый зверь писец. По их душу. Видят боги, я сделала все, что смогла, но аргументам они не внемлют. А я скорее умру, чем позволю причинить вред хоть одному из своих. Поэтому я почти прорычала:

– А вот это ты зря!

– Ты, да и никто из вас, ничего не сможете мне сделать, тварь! Из этих камер еще никто из вашей породы не выбирался.

– Ой ли? – он меня уже не забавлял, а злил своей тупостью и экстремизмом, поэтому я с превеликим счастьем его разочарую сильно-сильно.

– Все кандалы с высоким содержанием серебра, – самодовольно хмыкнул Константин, перезаряжая пистолет.

А какой-то хмырь слева (судя по некоторым атрибутам – священник) убежденно заявил:

– Любая ночная тварь бессильна против металла божьего, освященного!

– Может, где-то вы и правы. Но есть два маленьких "но". Во-первых, серебро довольно мягкий металл, и в целом излишне ослабляет кандалы, а во-вторых, я, и не только я, имунны к серебру.

С этими словами я сильно дернула. Очень сильно, одновременно срывая все защитные барьеры со своей силы. Раздался лязг металла, и вот мои руки и ноги свободны. Ошейник и цепь вокруг пояса я разорвала голыми руками, еще и пообещав охотникам:

– Сейчас вы увидите истинную мощь оборотней.

Сила клубилась вокруг меня коконом, глаза стали двумя чашами серебреного света, волосы развевались, появились когти и звериные клыки. Моя любимая боевая форма.

– Прикончите ее! – едва не завизжал Важек.

Охотники, хоть и ошеломленные, нацелились на меня. И в тот же миг я ударила по ним ветряным хлыстом. Они попадали, словно кегли. Правда кегли так не матерятся.

Я издала громогласный рык. Призывный и торжествующий. Крис, Инга, Шат и остальные ответили мне. Мигом позже ответили и волки. Жуткий концерт, который надеешься никогда не услышать по этому сторону адовых врат.

Пусть я не видела, но знала, что еще немного, и мои кошачьи вырвутся на свободу. Мои способности и иммунность к серебру помогут им в этом.

Часть охотников повскакивала на ноги и снова наставила на меня свои пушки. Зря. Именно в этот момент я выхватила Меч Ветров из собственной груди. Одно это заставило мужиков опешить. Они явно видели такое впервые. А я воспользовалась моментом их секундного затмения и метнула меч. Он пролетел бумерангом, а когда эфес вновь вернулся в мою руку, дула всех наставленных на меня ружей-пистолетов оказались аккуратно срезанными едва ли не до спусковых крючков. Остальные, воодушевленные подобной перспективой, долее не посмели в меня целиться.

Я продолжила свое наступление на противника, но тот был не так прост. Может, они и опасались пользоваться огнестрельным оружием, зато повыхватывали ножи-кинжалы, – странная логика, ничего не скажешь, и стали брать меня в кольцо.

В воздухе повисло ожидание чего-то нехорошего. Сила во мне бушевала, но… Внезапно Константин совершил бросок куда-то вниз. Тут же стало понятно, куда. Он резко, за волосы, вздернул вверх все еще бесчувственную Марго. Свободной рукой он приставил к ее голове пистолет, проговорив:

– Еще шаг, и ее мозг отправятся в свободный полет! – я встала, скорее ошеломленная тем, как он общается с собственной дочерью. Хотя могла бы уже и привыкнуть… Правда с таким свыкнуться сложно. Константин продолжал, – Может, ты и такая расчудесная, но все ж одна. Тебе не выстоять против нас! А если попытаешься – она умрет первой.

Он говорил ровным, глубоким голосом с абсолютным спокойствием, причем странно растягивая слова. Я уже чувствовала туман в голове и тяжесть в теле, когда поняла, что этот гад пытается меня мысленно подмять, подчинить. Это заставило меня тотчас встрепенуться и заявить:

– И ты думаешь, я променяю жизнь всех на одну?

Но спохватилась я поздновато. Охотники взяли меня в плотное кольцо, и уже готовились атаковать. Вот черт!