Через пару минут становится ясно, что по коридору отделения в нашу сторону приближается нечто большое и громадное.

Неизвестный в плаще на всякий случай хватается за ручку двери. Капитан, закусив губу, цепляется за кресло.

Бум. Бум. Бум.

Все ближе шаги. Все выше подпрыгивает кактус. Все звонче лязгает челюсть. Вот и стакан, не выдержав натиска ложки, трескается и осыпается мелкой кучкой стекла.

Бум. Бум. Бум.

Идет тот, кто будет прикрывать мой все еще побаливающий после пластической операции тыл. Идет тот, с кем я буду делиться бутербродами и наградами. Тот, кто способен, в случае необходимости, заслонить меня от бандитской пули или от выстрела инопланетянина.

Бум.

Взвизгивает испуганно секретарша Лидочка. Капитан, закусив от перенапряжения обе губы, выхватывает пистолет системы «Макаров» и снимает его с предохранителя. И только черный силуэт незнакомца продолжал невозмутимо истязать одной рукой ромашку.

— Знакомьтесь, товарищи. Прапорщик особо секретного и особо элитного подразделения по борьбе с различной преступностью Мария Баобабова.

Два метра. Ботфорты с каблуками-танками. Чисто выбритая голова. В ноздре и в ухе серебряные колечки. Все остальное ноги и мускулистые руки.

У капитана не выдерживают нервы, и он два раза стреляет.

Пули, срикошетив от кактуса, отлетают в плакат «Из Сибири с любовью», опять рикошетят и стремительно свистят в сторону только что появившейся в кабинете Марии Баобабовой.

Прапорщик Баобабова чуть отклоняется и, резко сжав кулак, схватывает пролетающие мимо пули.

Секретарша, стоящая как раз на линии огня, смешно задрав ноги, валится в обморок. Капитан, побледнев, роняет пистолет. Незнакомец приступает к обезглавливанию нового экземпляра ромашки. У меня начинает неприятно сосать под ложечкой.

Прапорщик Мария Баобабова, сурово двинув челюстью, подкидывает на ладони успокоившиеся пули и говорит давно прокуренным, но на слух честным голосом:

— Береги патроны, капитан, — после чего обводит кабинет томным прищуром, — Так кто здесь будет из Пономаревых-лейтенантов.

Я дергаюсь к окну, но вовремя вспоминаю, что там решетки. Иного пути к отступлению нет.

— Ага, — неопределенно отмечает прапорщик Баобабова, и, не менее неопределенно добавляет: — Гы.

В кабинете, в клубах испуганного дыма появляется тишина. Впрочем, недолгая. У человека в плаще, как он сообщал заранее, нет времени на такую ерунду, как незаполненное информацией временное пространство.

— Знакомьтесь, прапорщик. Тот, что на стуле с испуганным взором и есть лейтенант Пономарев, — незнакомец намеревается похлопать только прибывшего прапорщика по спине, но передумывает под строгим взглядом Марии Баобабовой, — Любите и жалуйте вашего нового напарника.

Смотрим друг другу в глаза.

На вид прапорщику Баобабовой чуть больше двадцати. Затертый до дыр бронежилет. На правом плече татуировка. Белокурый Амур в памперсах. Под мышками двойная кобура с торчащими рукоятками пистолетов. На ремне, как баранки, связка гранат. К правой ноге пристегнут охотничий нож. К левой, мексиканское мачете. За спиной позвякивают наручники. Глаза не злые, с характерным прищуром хладнокровного убийцы.

— А у вас нет другого товарища?

— Других таких нет, — силуэт в дверях делает мне пассы ромашкой, но я их не понимаю. — Прапорщик Баобабова лучший специалист в своем деле. Помните, в прошлом месяце все средства массовой информации сообщали о кровожадных террористах захвативших самолет? Прапорщик Баобабова лично на взлете проникла в лайнер, в экстренном порядке высадила всех пассажиров, включая связанный экипаж, и только потом взяла управление судном в собственные руки. Подняла самолет на высоту двух тысяч метров и только потом направила захваченный самолет в скалы. В результате ни одного обвинительного приговора. Так что, лейтенант, не в вашем положении выбирать. Она ведь и обидеться может.

Пока силуэт в дверях повествует о подвиге Баобабовой, я наблюдаю, как героиня рассказа пальцами расплющивает пули. После чего мне становится понятно, что я жутко обрадован новому назначению прапорщика.

— Есть, — выдавливаю я. — А кому мы подчиняемся?

В районе рта силуэта что-то блеснуло. Очевидно, незнакомец улыбается.

— Вы с прапорщиком автономная единица. Подчиняетесь исключительно правительству. Никто не вправе отдавать вам приказы, даже капитан, — капитан незаметно под столом показывает кому-то кукиш. — Дальнейшие инструкции получите чуть позже. Работать будете здесь же. Вам выделяется отдельный кабинет. Оргтехнику подвезем позже. Теперь прошу прощения. Срочные дела вынуждают покинуть вас. Встретимся в самое ближайшее время.

Солнечный свет мазком скользит по спине неизвестного, и он исчезает. Тихо и незаметно. Только горка белых лепестков напоминает о том, что таинственный человек в плаще был здесь.

— Садовник, — шмыгает носом Маша Баобабова, прапорщик секретного и специального отряда по борьбе с разными преступлениями, а ныне мой напарник и полноправный член отдела «Пи».

— Кто? — не совсем понимаю, о чем речь.

— Да этот…, — машет в сторону дверей прапорщик, — Кто такой, никто не знает, но приказы выполняют без вопросов. Капитан, сигареткой девушку не угостите?

Капитан, который как казалось, впал в прострацию, оживает, достает пачку и протягивает Баобабовой.

Перед тем, как вытащить все сигареты, Баобабова устанавливает перед носом капитана слепленную из патронов маленькую статуэтку капитана. На что я не силен в скульптуре, но сидящий на карачках стальной капитан получился совсем как живой.

— Пошли, — напарник пускает мне в лицо струйку дыма. Разворачивается на каблуке и создавая эффект землетрясения местного масштаба выходит в приемную, где все еще валяется без чувств секретарша Лидочка.

— Товарищ капитан. Так я это… пошел? — отчего-то мне жалко капитана Угробова, нервно рассматривающего слепленного капитана на карачках. Я никогда не забуду, что именно этот человек со всей возможной теплотой пригрел меня в отделении, и за это получил странный отдел, который еще ничем не отличился, но уже стрельнул все сигареты и слепил маленького капитана.

— Иди, сынок, — скрипит капитан зубами. — И запомни, сынок. Если что случится, мало ли жизнь каким боком повернется, обращайся. В любое время, в любом месте, и в любой форме. Не знаю, как у тебя сложатся отношения с напарником, не мне судить. Может она девушка хорошая, только на вид бешеная. Но вот этого типа, что скрывает от трудового народа свое истинное лицо, тебе стоит опасаться. Темный тип, таково мое капитанское мнение. И счастливо, лейтенант. В следующий раз, когда мы встретимся, придется мне отдавать тебе честь, — капитан грустно улыбается и достает лупу, чтобы во всех деталях рассмотреть скульптуру, подаренную бешеной девушкой.

Перешагиваю через секретаршу Лидочку, накрыть бы ее чем, да некогда. Догоняю Баобабову. Семеню вслед за прапорщиком, от которой шарахаются в сторону не только малолетние правонарушители, но и стреляные опера, а также бойцы роты особого назначения, которых секретарша Лидочка все-таки умудрилась вызвонить по глупой шутке капитана. Жаль, не пригодились.

Отдельный кабинет, который предоставило государство под совершенно секретный отдел «Пи» закрыт на ржавый замок, который прапорщик Баобабова сдергивает одним пальцем.

— Заходи, — пропускает она меня.

Протискиваюсь мимо ее выпуклого бронежилета. Осматриваюсь.

Пыльное помещение, в котором кроме тараканов никто не живет, пахнет прелостью. За окнами городская свалка. На стенах обрывки плакатов прежних времен. На полу пустые бутылки и фольга от импортных шоколадок.

— Халупа, — выражается прапорщик, захлопывая ногой дверь.

От этого, в общем-то, обычного звука вздрагиваю. Оставаться один на один с девушкой из элитного отряда хоть и почетно, но тревожно.

— Но хоть крыша над головой, — Баобабова пинает бутылку, которая отлетает под батарею отопления. — Оборудование и аппаратуру привезут не скоро. Так что сегодняшний день посвятим знакомству. Возражения есть, напарник?