Я почти сразу замечаю оживление сверх обычного. Похоже, все жрецы вышли поприветствовать нас, и наши воины тоже. Это настораживает, но взгляд уже прикован к Баст.

Богиня встречает нас в ослепительно-белом хитоне с золотой и алой вышивкой. Она - совершенство! Безупречная золотистая кожа словно светится изнутри, лицо мягкое, и такой нежный взгляд! А то, что бедро то и дело оглаживает длинный кошачий хвост, а сквозь смоляные волосы проступают кошачьи же ушки по нам так только красит ее.

Но в этот раз богиня встречала нас не одна. Рядом с ней стояли трое в сияющих одеждах. Эльфы. Один в черном наряде и с волосами цвета ночи. Эту черноту прорезали шесть белоснежных прядей. Еще один мужчина. Судя по глазам, старший, внешне-то они все выглядели не старше тридцати. Волосы темной меди спускаются ниже талии плотным занавесом. И в одеждах под цвет волос. Третьей была женщина. Тоненькая, словно фарфоровая куколка. Золотистые волосы собраны в сложную прическу из косичек и прядей, наряд тоже им под цвет.

Старшие эльфы. От них так и веяло возрастом и силой. Им всем уже больше пятиста лет. Но, в конце концов, какая разница?

– Похоже, за тобой приехали, - прошептала Кашин Ла за моей спиной. И я тотчас ощутила его панический ужас. Пришлось прошептать все так же, не оборачиваясь:

– Ш-ш. Никто ничего не посмеет тебе сделать, пока мы с тобой.

И мы направились к Баст, дабы засвидетельствовать свое почтение. Встав перед ней на одно колено, мы проговорили:

– Сейши-Кодар приветствуют тебя, о, луноликая, ясная в храме своем!

– С удачным возвращением домой, дети мои. Как видите, у нас гости. Пойдемте в храм и поприветствуем друг друга.

Мы последовали за нашей богиней. Но не просто в храм, а в самое его сердце, в божественные апартаменты, где нет ничьих лишних ушей. Эльфы гордо следовали за нами, а тот, черный, то и дело бросал недобрые взгляды на Ла.

Когда, подчиняясь одному лишь жесту Баст, дверь за нами закрылась, богиня проговорила:

– Вы вернулись как нельзя кстати, мои дорогие. Как видите, к нам прибыло посольство из Таунибу в лице благородного Иллала, Первого принца дома Ла, пресветлой леди Ниантель дома Тель, и лорда Дориана, дома Риан.

Мы вежливо поклонились и представились. Эльфы холодно кивнули, подом взгляды всех троих метнулись к нам за спину. Я, да и все мы, по шороху слышали, что Ла выпутался из бурнуса.

– Я вижу, у нас еще один гость, - улыбнулась Баст.

– Это Лаантель, - представила я.

– Я же говорил, что он здесь! - фыркнул Дориан.

– Это ничего не значит, - возразила Ниантель.

– Я требую вернуть мне мою собственность! - настаивал черноволосый эльф.

– Что-либо требовать вы будете в Таунибу, - возразила Баст, ее глаза предостерегающе сверкнули. - Здесь вы вольны лишь попросить. Ашана, расскажи, как вы познакомились с этим юношей.

Я повиновалась. Нам нечего было утаивать. А этот Дориан нам троим не понравился, едва заявил свои права на Ла. Но он, едва завершился рассказ, снова заявил:

– Этот эльф - мой по нашим законам. Он - моя вещь!

– Он эльф королевского дома, - напомнил Иллал.

– Сейчас он раб. Мой раб!

Черноволосый протянул руку в сторону Ла, словно призывая. Зал наполнился магией. Руны на горле нашего эльфа вспыхнули… но только и всего. Появились руны, которые я уже называла "нашими" и больше ничего не произошло.

– Этого не может быть! - возмутился Дориан. - Что вы с ним сделали?

– Вылечили, только и всего, - пожал плечами Нашут-Фет.

– Их имена теперь на ошейнике подвластия, - возразил Иллал. - Теперь Лаантель принадлежит им.

– Лаантель - королевской крови, он будущий принц! И не может принадлежать никому из людей, - вставила Ниатель.

– Они - не люди.

– Не важно. Они не принадлежат к Таунибу.

– Лаантель - моя собственность, и я требую ее возвращения, - холодно настаивал Дориан.

Я видела, как от этих слов Ла аж передернуло. Баст тоже хмурилась. Особенно когда черноволосый предложил:

– Так и быть, я готов последовать здешним традициям и выкупить своего раба.

– Не думаю, что у вас найдется хоть что-то, способное нас заинтересовать, - хмыкнула Кашин.

– Вам бы стоило взять уроки вежливости. Девчонка! - бросил Дориан.

– Что? - глаза Кашин тотчас вспыхнули ревущим пламенем, зрачок вытянулся, а зубы моментально стали клыками.

Баст подошла к ней и положила руку на плечо. Та тут же успокоилась. Богиня же проговорила:

– Я призываю вас не забывать, что вы гости и соблюдать вежливость. Вряд ли вам понравиться вызов на дуэль.

– Я готов, - хмыкнул Дориан.

Честно говоря, наблюдать за всем этим было противно. Если род не может защитить своих - то нафиг он нужен? И эта грызня… Я переглянулась с Нашут-Фетом и Кашин. Кажется, идея пришла нам в голову одновременно. Что ж, мы нередко думаем, словно близнецы.

Получив безмолвное согласие Баст, я сказала:

– Прискорбно наблюдать за подобной грызней. А вам не приходило в голову спросить самого Лаантеля?

– Он раб, - фыркнул Дориан. Остальные промолчали, но это выглядело тоже не убедительно.

– Раз вы признали, что Ла теперь наш, - усмехнулся Нашут-Фет, - то мы дарим ему свободу.

– Что? - вскинулся наш эльф. Кажется, он просто не поверил.

– Силой своей, - начала Кашин.

– Волей своей, - продолжила я.

– Желанием своим, - закончил Нашут-Фет, и уже вместе:

–Избавляем тебя от оков рабства!

Как-то эти слова сами пришли. Не пришлось что-либо обдумывать, подбирать ключи к чужеродно магии. Она просто подчинилась. Все руны разом вспыхнули и осыпались мерцающими искрами. Кажется, можно было услышать металлический скрежет.

Потом был шумный вздох Ла и какой-то нарастающий гул. Прошло мгновенье, долгое и вязкое, прежде чем мы поняли, что это на магическом уровне. И этот гул опять же, исходил от Ла. Похоже, заклятье сковывало и его магию тоже. И сейчас эльф походил на распрямившуюся пружину. Просто преображался на глазах. Плечи расправились, во взоре вспыхнул дерзкий огонек. А по рукам расползался сияющий медью узор, соединяясь на груди и спине.

– О, пресветлые боги! Он входит в силу! - воскликнула Ниатель. - Мы думали, что этого никогда не случится.

– Еще бы, - фыркнул Ла, сжимая и разжимая пальцы, от чего узор переливался. - Как я вошел бы в силу, если меня, едва перешагнувшего совершеннолетие, приговорили к рабству?

– Если бы ты в рабстве вошел в силу, то стал бы свободным, - ответил Иллал. - Как и всякий истинный сидхе.

– Ага, как же! А никто не подумал, что рабский ошейник не просто заставляет подчиняться, но и ставит печать, замораживает магическую суть?

– Это против правил.

– Нет, - возразил Дориан. - Хозяин имеет право ограничивать раба, как сочтет нужным, дабы защитить себя и добиться повиновения.

– Но, если ты победил его в честной дуэли, значит заведомо сильнее его, - нахмурилась эльфийка. - Зачем тогда накладывать подобного рода ограничения на оковы?

– Таково было мое решение.

– Твое решение противоречило правилам чести, - покачал головой Иллал.

– Можно подумать то, что он со мной творил, в эти правила вписывается! - скривился Ла.

– Я полностью властен над своими рабами, - осклабился Дориан. - А ты был забавной игрушкой.

Ла всего передернуло. Так и хотелось подойти, утешить его как-то, но Нашут-Фет меня опередил, так как стоял ближе всех к эльфу. Он положил руку на плечо Ла и чуть сжал ободряюще, у того тотчас словно новый резерв сил открылся. Он вскинулся и сказал:

– Не забывай, Дориан, что я сидхе королевской крови, вошедший в свою силу. Я могу потребовать у Лучезарного заставить тебя принести нерушимую клятву магией и силой.

– Щенок. Я пережил многих и многих. Можешь вызвать меня на дуэль, но вызов вряд ли одобрят. И клятва не поможет тебе забыть, что ты принадлежал мне, все, что делал для меня, как стал сломанной игрушкой.

Я видела этот бездонный ужас и боль в глазах Ла, хотя он всеми силами старался держать лицо. Принцы тоже попадают в ловушки. А этот Дориан… Я коснулась его мыслей и чуть не задохнулась от увиденного. Картина, когда Ла одновременно трахают и сдирают кожу со спины по лоскутку не входит у меня в пределы разумного.