— Я вас подвезу, — предложил Сергей.

Одевшись и распрощавшись с кукольником, Эдуард Робертович в сопровождении Карины этак бочком, пританцовывая, вышел во двор. Илья с Сергеем задержались в котельной. Во дворе было темно и холодно, порывистый ветер пробирал до костей. Несмотря на столь поздний час и дурную погоду, во дворе, неподалеку от двери котельной, играл мальчик. Он с грохотом возил грузовик по асфальту. Эдуард Робертович остановился, сквозь тьму вглядываясь в спину ребенка.

— Вж-ж-ж-ж!.. Вж-ж-ж!.. — возил он машинку.

— Янош Карлович, — негромко сказал в полумрак двора Эдуард Робертович. — Это вы?

И было непонятно, кого он зовет, из-за его кособокого уродства было даже неясно, куда он смотрит. Но ребенок на мгновение перестал возить машину, только на какое-то мгновение перестал, а потом снова:

— Вж-ж-ж-ж!..

— Янош Карлович! — вновь негромко позвал Эдуард Робертович.

Но мальчик не обратил на него внимания. Стоявшая рядом Карина не сразу поняла, к кому относятся слова уродливого человека, но, кроме ребенка, во дворе больше никого не увидела. Значит, к нему.

— Эй, пацан! Ты чего, не слышишь? — решила она помочь инвалиду. — Ну-ка, иди сюда…

Она сделала шаг по направлению к игравшему ребенку, но он встал и, не оборачиваясь, пошел от них прочь.

— Ты куда, шкет?! — возмутилась невниманием Карина, она терпеть не могла, когда дети не слушались. — Ну-ка назад!..

Но мальчик, так и не удостоив ее взглядом, побежал. Они проследили за ним, пока он не скрылся за углом.

— У-у, шантропа, — сквозь зубы процедила Карина.

— Наверное ошибся, — задумчиво проговорил Эдуард Робертович и посмотрел на небо. — В Питере, когда я приезжаю, всегда плохая погода. Вот и сегодня, похоже, будет дождь.

— Вряд ли, — ответила Карина, посмотрев на небо.

— А знаете ли, что у алжирского дея под самым носом шишка? — вдруг сказал Эдуард Робертович, в глубокой задумчивости обращаясь как бы не к Карине, а неизвестно к кому.

Карина посмотрела на урода внимательно:

— Простите, не поняла.

— Да нет, это я так…

Вскоре вышли Илья с Сергеем.

Родственники Эдуарда Робертовича жили неподалеку, на Петроградской стороне. Распрощавшись с ним, друзья поехали домой. Начинался дождь.

— Ты что-то, Илюша, приуныл. — заметила Карина с переднего сиденья, обернувшись и похлопав Илью по щеке, но он, никак не отреагировав на ее «ласку», отвернулся к окну.

Илья действительно был в расстроенном состоянии. Все время, пока длился рассказ Эдуарда Робертовича, Илью то бросало в пот, то начинало знобить.

«Боже мой! Неужели и я заражен?! Заражен этим вирусом!» — думал Илья.

Нет. Никогда, даже в самые тяжелые моменты жизни, ему не хотелось никого убивать. Но из слов Эдуарда Робертовича проистекало и то, что болезнь может жить в человеке и никак себя не проявлять…

«Стоп! С чего я взял, что я болен?! Мало ли, что мне снятся сны про эту дурацкую куклу. Ведь это ничего не значит. Не видел я никогда представлений с Петрушкой…»

И все же что-то в Илье содрогалось, душа, сжавшись, трепетала от ужаса. Нет! Нет! Этого не может быть!..

— Нет, а ваще, мне Эдик понравился! — воскликнула Карина. — Это ж надо такой уродище уродился. Я прямо чуть воздухом не захлебнулась, как он вошел. Но потом как-то привыкла, и уродство не замечалось.

— Да, только в первый, что характерно, момент, — отозвался Сергей, заезжая во двор своего дома.

— Илья, пошли ужин готовить, — сказала Карина.

Сергей задержался у машины. Карина с Ильей поднялись в квартиру. Девушка открыла дверь. Они вошли в прихожую.

— Фу, каким мерзким одеколоном несет, — фыркнула она, протягивая руку к выключателю.

Под потолком вспыхнула лампочка. Перед Ильей возник человек с пистолетом в руке, сзади захлопнулась входная дверь. Илья оглянулся, там стоял еще один человек.

— Смирно стой. Замочу, однако, — пригрозил человек с пистолетом.

Илья с ужасом узнал в нем своего старого знакомого садиста-Чукчу.

— Ах вы, козлы! — возмутилась бесстрашная Карина, которую не то что пистолетом, ядерной бомбой было не испугать, и попыталась провести свой излюбленный прием, то есть дать кому-то, кто был ближе других, в пах. Но третий, стоявший в прихожей широкоплечий лысый громила прижал ее в углу и, приставив к горлу острие ножа, страстно, как перевозбудившийся любовник, зашипел сквозь зубы:

— Где горбун?! Где горбун, сука?!.

— Да пошел ты со своим горбуном, — в ответ тоже прошептала Карина, потому что острие ножа, упиравшееся в шею, мешало говорить.

— Сюда их давай, — послышалось из комнаты.

— Ты, придурок, убери нож! — заорала громко Карина.

И тут же поплатилась за усиленный голос. Тип, пугавший ее ножом, завернул ей за спину руку и втолкнул в комнату.

«Эх, была не была!»

Илья наклонился вперед в сторону Чукчи и изо всей силы с душераздирающим воплем лягнул ногой стоявшего сзади него человека… Но не попал — нога его ударила по входной двери с таким грохотом, что его можно было услышать на чердаке. Именно таковым и был расчет Ильи, и он своего добился: его действие приняли за чистую монету и ответили противодействием.

— Он еще и лягается. Он чего, каратист? — услышал Илья сзади.

Тут же перехватило дыхание от боли. Стоявший сзади человек нанес точный и сильный удар по правой почке. Выпучив глаза и широко открыв рот, Илья разогнулся. Стоявший перед ним Чукча не смог отказать себе в удовольствии и свободной от пистолета рукой сделал Илье прямой удар между глаз, не со всей силы, не чтобы вырубить, а так только, для своего кайфа и заодно доставить боль и неприятность Илье.

В глазах полыхнуло огнем, Илья схватился за лицо и снова согнулся от боли.

— Не дергайся, Чукча таких не любит.

Илья, не разгибаясь, отнял руку от лица, ладонь была в крови.

Чукча схватил его за волосы и потащил в комнату, шедший сзади больно дал Илье ногой под зад.

«Только бы Сергей услышал… Только бы Сергей услышал», — тукало в мозгу, пока он, согнувшись в три погибели, одной рукой держась за разбитый нос, другой — схватив тащившую его за шевелюру руку Чукчи, делая гигантские шаги, чтобы успеть, спешил за ним по коридору, видя перед глазами мелькание шашечек линолеума.

Втащив в комнату Илью, схлопотавшего по пути еще один пинок в зад, Чукча, последний раз сильно дернув, отпустил волосы. Илья, вскрикнув, разогнулся, убрал руку от носа — ладонь и лицо были в крови, из носа она текла обильно, будто Чукча выдернул из ноздрей Ильи маленькие пробочки и кровь радостно побежала на волю.

— Что, носик расквасили? — издевательски поинтересовался с дивана мужчина в кожаной куртке, на правой щеке у него имелось большое родимое пятно.

В комнате царил ужасный беспорядок, кресла были перевернуты, из шкафов «стенки» все было вышвырнуто на пол. Комнату явно успели обыскать, но на место складывать выброшенные вещи, кажется, никто не собирался. В углу выла от боли и извивалась Карина, стараясь вырваться из крепких рук здорового парня с лысой круглой, как лампочка, головой. Он же, прихохатывая, одной рукой удерживая заломленную за спину конечность дамы, другой еще ухитрялся лапать беззащитную женщину, извлекая таким образом еще и осязательное удовольствие для себя лично.

— Короче! — вдруг резко и грубо вскрикнул человек с родинкой и вскочил с дивана. — Где горбун?! Быстро отвечай! — Он сделал шаг к Илье, по пути отшвырнув ногой стул. — Быстро говори! Быстро! — Он оскалил зверски зубы и ударил Илье под дыхало.

Илья глухо вскрикнул и от боли согнулся пополам. Но драчун схватил его за волосы и насильно заставил выпрямиться.

— Где горбун, падла?! — брызгая слюной, заорал он прямо в окровавленное лицо Илье.

— Да откуда мы знаем?! — визгливо прокричала Карина, все еще пытаясь вырваться от лысого.

— Туз, дай я его сделаю, однако, он у меня сейчас заговорит, — обратился Чукча к человеку с родинкой.