В этот момент он, наконец, понял, что «возвращение на гору Фуяо и совершенствование вдали от мира» было всего лишь мечтой, недостижимой идеей, которой он тешил себя, ничего не ведая о внешнем мире.

Все вокруг подобно приливу. Даже такому человеку, как владыка острова, оставалось лишь плыть по течению, как они вообще могли на что-то надеяться?

Почему путь самосовершенствования непременно должен быть таким трудным?

— Идем, — тихо сказал Янь Чжэнмин. — Идем скорее.

Но куда же им деваться?

Их группа осторожно последовала за Тан Ваньцю через холмы в лес. Крики и шум резни постепенно стихали вдали.

Когда они достигли берега, Тан Ваньцю подбросила в воздух изодранную полоску ткани. Ткань принялась расти, пока не достигла нескольких метров в длину. Тан Ваньцю жестом велела им садиться, сказав:

— Лодок больше нет, вы можете уйти только этим путем. Мой уровень совершенствования не так уж велик, эта полоска ткани не сможет лететь вечно, море вы на ней не пересечете. Найдите поблизости необитаемый остров, чтобы немного передохнуть. Переждите опасность, потом выбирайтесь.

Янь Чжэнмин почувствовал, что его горло сжалось еще сильнее.

— Старшая, а как же ты?

— Мое место здесь, — Тан Ваньцю повернулась к центру острова Лазурного Дракона. — Глава клана Янь, тебе не о чем беспокоиться. Владыка острова делает это не ради вас. Этот Чжоу проник на остров Лазурного Дракона много лет назад. Скольких заклинателей он подчинил «Душой художника»? Кто-то намеренно замышлял зло против величайшего мастера Поднебесной. Он сказал мне, что я, несмотря ни на что, должна отослать вас всех отсюда в целости и сохранности. Жизненные силы владыки острова почти исчерпаны, ему недолго осталось. Но пока он жив, он будет верен обещанию, данному старому другу, и защитит вас всех.

Тан Ваньцю закатала рукава и помогла Хань Юаню, Чжэши и Луже забраться на изодранную ткань.

— Отныне некому будет вас защитить. Берегите себя.

Вскочив на свой изношенный меч, Тан Ваньцю больше не обращала на них никакого внимания. Она бросилась прямо в бой и вскоре полностью исчезла вдали.

Женщин заклинательниц часто называли «феями». Даже не имея ниспадающих шелков, феи всегда носили с собой красную нить, чтобы подвязывать волосы. Но у Тан Ваньцю была лишь рваная полоска ткани, которую она обычно использовала в качестве пояса.

Заклинатели не страдали от несправедливости мира, их сердца и кости были свободны от грязи. Даже без красоты, способной повергать в хаос города, все они были очень приятны для глаз. Но она была изгоем, с ее сурово сдвинутыми бровями и лицом сборщика долгов.

Она не признавала никаких ограничений и часто обижала других. Каждый раз, когда она говорила что-либо, это всегда было тем, чего не стоило бы произносить вслух…

Возможно, кроме силы, у Тан чжэньжэнь действительно не было никаких достоинств.

* Название главы — это идиома 不谙世事的春秋大梦, где 不谙世事 (bù ān shìshì) означает букв. Несведущий, простодушный, наивный; а 春秋大梦 (сhūnqiū dà mèng) — букв. Весенние и осенние сны.

В весенне-осенний период правители часто мечтали о господстве на центральных равнинах, так что эта фраза превратилась в синоним нереалистичных ожиданий, несбыточных мечт.

«Продолжайте мечтать о весне и осени, а я, пожалуй, продолжу читать свою книгу».

Бесстыдник выходит за пределы дозволенного

Глубокое синее море было бескрайним, небеса — пустынными, а звезды — редкими.

Пора внезапных встреч и нелегких расставаний прошла, и теперь дети клана Фуяо превратились в покинутых бродяг, бредущих без цели.

В поясе Тан чжэньжэнь была дырка, которую она так и не удосужилась заштопать, и безжалостный морской ветер со свистом проносился сквозь нее. Соленый бриз бил прямо в лицо, заставляя длинные, слегка растрепавшиеся волосы Янь Чжэнмина постоянно хлестать юношу по плечам. Ему казалось, что они попали в безграничную страну необузданных вихрей и грязных волн.

Лужа заснула в объятиях Чжэши. Хань Юань сидел молча, обняв колени. Он тоже почти спал. Только Ли Юнь не удержался и тихо спросил:

— Старший брат, куда нам теперь идти?

Услышав это, Янь Чжэнмин глубоко вздохнул и с силой ущипнул себя за переносицу. Под его глазами залегли темные круги. По правде говоря, он был в еще большей растерянности, чем Ли Юнь.

Все приходили к нему, чтобы спросить о будущем, но к кому мог обратиться он сам?

Янь Чжэнмин чувствовал, что недостоин печати главы клана, висевшей у него на шее. Может быть, он действительно не должен был занять это место. Оглядываясь назад на последние двадцать лет, он понимал, что все это время плыл по течению, и лишь все остальные заставляли его двигаться вперед. Если бы не было никого, кто толкал бы его или тащил за собой, он тоже не знал бы, что ему делать и куда идти.

Увидев его выражение лица, Ли Юнь потянул его за руку:

— Старший брат?

— Сначала отдохнем, — мягко и успокаивающе сказал Янь Чжэнмин, постепенно приходя в себя. — Все в порядке, не волнуйся... Если нам в действительности некуда будет пойти, мы всегда можем вернуться в дом семьи Янь и укрыться там.

Стоило ему произнести эти слова, как Чэн Цянь тоже обернулся.

По правде говоря, для Чэн Цяня, если они не собирались возвращаться на гору Фуяо, не было никакой разницы, останутся ли они в доме семьи Янь или отправятся скитаться, прося милостыню. У него никогда не было особого мнения на этот счет, но в сложившейся ситуации он больше не мог молчать. Если Сюэцина постигло несчастье, то Юй-эр и других тоже могли перехватить в пути. Возможно, могущественная и богатая семья Янь... Живы ли они?

Чэн Цянь с минуту колебался, но все же позвал:

— Брат…

Глядя на выражение лица Янь Чжэнмина, он не мог не усомниться в правильности своего решения.

С одной стороны, Чэн Цянь понимал, что его старший брат, должно быть, уже догадался об этом. Но, увидев его таким изможденным, Чэн Цянь так и не смог заговорить. Слова застряли на кончике языка.

Янь Чжэнмин заставил себя собраться с духом и принял самый что ни на есть беззаботный вид.

— Что случилось, медная монетка?

Чэн Цянь внимательно наблюдал за ним, старательно избегая прямого взгляда.

Сначала сердце Янь Чжэнмина согрелось от столь редкого проявления доброты, но потом он понял, что что-то не так, и сразу же почувствовал себя плохо.

Как и ожидалось, в следующий момент Чэн Цянь понизил голос и сказал:

— Я хочу кое-что тебе рассказать, не переживай слишком сильно, хорошо?

Чэн Цянь крайне редко бывал так учтив. У Янь Чжэнмина перехватило дыхание.

Чэн Цянь стиснул зубы, собрался с духом и быстро произнес:

— Амулет, что я дал Сюэцину, сломался.

Чжэши задрожал и чуть не выронил Лужу. Хань Юань ошеломленно поднял голову. Ли Юнь на мгновение замер, а затем резко выдохнул.

Но Янь Чжэнмин лишь тупо уставился на Чэн Цяня. Он долго молчал.

Чэн Цянь забеспокоился, что он не сможет справиться с этой новостью, и сразу же добавил:

— Это не обязательно означает, что случилось что-то плохое, не думай пока о худшем.

Произнося эти слова, он чувствовал угрызения совести. Вместе с этим ощущением он позабыл и то, что собирался сказать. Чэн Цянь был хорош в том, чтобы портить людям настроение, но он совершенно не знал, как их утешить.

— Может быть, он случайно потерял его, а может быть, он сломался по другой причине…

— Да, ты прав, — Янь Чжэнмин выглядел так, словно только что очнулся ото сна. Он заставил себя улыбнуться и согласился со словами Чэн Цяня. —Может быть на море разразился шторм. Может быть этот твой амулет спас ему жизнь... Не…

Он вдруг отчаянно задрожал и закашлялся, закрываясь рукой, будто морской ветер душил его.

Чэн Цянь открыл было рот, но так и не нашел подходящих слов. Он неуверенно потянулся и положил руку на плечо Янь Чжэнмина. Юноша почувствовал тепло, исходящее от тела его старшего брата, но, прежде чем он смог войти с ним в контакт, это ощущение оказалось разорвано в клочья новым порывом ветра.