Бай Яньли

Старейшины часто говорили: если оружие впитало слишком много крови, оно становилось смертоносным. Поскольку его использовали для свершения бесчисленных злодеяний, ненависть в нем неизбежно накапливалась.

В мире существовали тысячи видов оружия, каждое из которых было по-своему смертоносно. Но ни одно из них не удостоилось особой чести оставить в сердцах людей такое же неизгладимое впечатление, как это сделал «меч несчастной смерти».

В тот момент, когда Шуанжэнь коснулся крови, Чэн Цянь почти различил хриплые крики, исходящие от лезвия. Хотя он еще не достиг стадии слияния, его позвоночник онемел от боли. Вместе с огромной разницей в возможностях между легендарным мечом и деревянным мечом, отличалась и скорость, с которой они высасывали энергию. Когда Чэн Цянь овладел Шуанжэнем, он впервые в своей жизни испытал, каково это, когда силы человека не соответствуют его амбициям.

Люди в масках явно не ожидали, что какой-то сопляк доставит им столько беспокойства. Помедлив, они обменялись непонятными для посторонних знаками, и тут же окружили Чэн Цяня, игнорируя всех остальных.

Чэн Цянь медленно выдохнул, почувствовав себя так, будто его легкие наполнились льдом. Холод, исходивший от Шуанжэня, казалось, пронизывал все его тело, даже внутренности остыли.

Семь или восемь аур меча одновременно приблизились к нему. Чэн Цянь знал, что получить удар напрямую от них означало бы самолично попросить смерти, поэтому он двигался в промежутках между атаками, чтобы избежать прямого попадания. Ему стоило бы поблагодарить Чжан Дасэня, постоянно доставлявшего ему неприятности, за то, что он до сих пор тренировался в уклонении.

Избегая нападения, Чэн Цянь намеревался увести этих людей в масках подальше от Лужи и остальных. Но как раз в тот момент, когда ему показалось, что он все еще может идти, все его тело внезапно пошатнулось, как от сильного удара. Аура меча одного из нападавших врезалась в него, и кровь мгновенно залила все левое плечо юноши.

Но у Чэн Цяня не было ни времени, ни возможности сосредоточиться на боли. В голове у него стоял оглушительный звон — это был амулет, который он подарил Сюэцину. Только сейчас он ясно почувствовал, что Ци, вложенная в него, рассеялась. «Нити марионетки» был одним из семи великих амулетов, вырезанных при помощи ста восьми штрихов, как же Ци, заключенная внутри него, могла так легко исчезнуть? Сюэцин, должно быть, столкнулся со смертельной угрозой.

Тогда он... был ли он все еще жив?

Всего лишь младший адепт, что отправился в путь совсем один. В нем не было ничего ценного, он всегда отличался добротой и мягкостью характера. Какой человек захотел бы причинить ему вред?

Был ли это несчастный случай, или кто-то намеренно встал у него на пути?

Если это было намеренно, то, что насчет прошлого года, когда старший брат отправил Юй-эр доставить письмо домой? До сих пор от них не было никакого ответа, было ли письмо утеряно, или…

А еще... Что насчет горы Фуяо?

На мгновение Чэн Цянь не смог сдержать паники, несмотря на свое обычное спокойствие. Эти мысли пришли ему в голову в столь неподходящее время. Из-за «Нитей марионетки» и страха его зрение затуманилось, и он потерял равновесие. Прежде чем он успел сообразить, что к чему, к его горлу подступила кровь.

— Сяо Цянь!

Ли Юнь, казалось, окликнул его. Чэн Цянь резко вздрогнул и попытался увернуться от новых атак.

Вдруг, в ушах у него раздался металлический лязг, и спина Чэн Цяня покрылась холодным потом. Почти не думая об этом, он поднял глаза на своего старшего брата, парившего в воздухе. С первого же взгляда Чэн Цянь понял, что он тоже старался изо всех сил. При достаточном количестве даже муравьи могли бы убить слона. Более того, ни один из этих людей в масках ни в малейшей степени не был слаб. Янь Чжэнмин, вероятно, не так давно поднялся до слияния. Его умение так уверенно стоять на своем мече могло быть проявлением экстраординарных способностей, обусловленных обстоятельствами.

Люди в масках продолжали рубить его клонов. У Янь Чжэнмина были заняты руки, он не мог справиться сразу со столькими вещами. Каждый раз, когда один из клонов погибал, его лицо бледнело еще больше. А еще он должен был постоянно помнить о безопасности своего брата. Сейчас он очень хотел бы обрести тысячу глаз и конечностей¹ или иметь три головы и шесть рук².

¹ «Обрести тысячу глаз и конечностей» здесь используется фраза 手手手 (shǒushǒushǒu). Это в основном относится к Сахасра-бхудже Сахасра-нетра Авалокитешваре, бодхисатве, который воплощает сострадание всех Будд.

² «Иметь три головы и шесть рук» здесь используется фраза "三頭六臂 (sāntóuliùbì) о трёх головах и о шести руках (обр. в знач.: сильный, дюжий, мастер на все руки). Первоначально эта фраза относится к изображению Будды, о котором говорили, что у него три головы и шесть рук (Вероятно, сейчас люди с большей вероятностью вспоминают Нэчжа, когда слышат эту фразу).

Чэн Цянь не посмел отвлекать его, поэтому он собрался с духом и проигнорировал металлический привкус крови во рту.

Это было ужасно. Лицо Чэн Цяня мгновенно стало пепельно-бледным, меч почти выпал из его руки. Шуанжэнь, казалось, тоже почувствовал его слабость, и начал быстро поворачиваться к нему.

Находясь в оцепенении, Чэн Цянь почему-то чувствовал себя так, будто он стоял у берега древнего бурного моря. Вода перед ним, казалось, пришла из пустынного и темного подземного мира, что лежит далеко на севере, холод пронизывал его до костей, тишина была такой осязаемой, почти оглушительной. Странная мстительная ярость внезапно поднялась в его груди. Почему оружие, которое должно было стать легендарным, было запятнано клеветой народа? Почему редкий гений с необычайным талантом должен был нести позор предков и преемников?

Внезапно позади него раздался детский голос.

— Плохие люди! Заколи плохих людей! Не трогайте моего третьего брата!

Что-то пролетело мимо уха Чэн Цяня. Издав резкий звук, игла поиска души устремилась к одному из людей в масках. Аура меча нападавшего практически разорвала одежду Чэн Цяня, но из-за иглы человек вынужден был убрать свое оружие, чтобы защититься. Каким-то образом Чэн Цянь остался невредим.

Чэн Цянь немедленно пришел в себя и с трудом перевел дыхание. Он понял, что его энергия почти иссякла, и Шуанжэнь обернулся против него. Самое ужасное, что он не мог просто выбросить этот меч, ведь люди в масках не знали пощады. Все больше и больше их выходило вперед, чтобы нанести удар.

Чэн Цянь даже не оглянулся, но, когда он потянулся назад, то безошибочно нашел голову Лужи.

— Ш-ш-ш, не плачь, — небрежно сказал он. — Все в порядке, прибереги свои иголки для поиска души.

Лодка не может выйти из порта, если выхода нет... Чэн Цянь поднял голову, чтобы посмотреть на Янь Чжэнмина, находящегося почти на пределе своих возможностей, и подумал: «Может, лучше будет позволить старшему брату взять малышку и прорваться через осаду на своем мече».

Для Янь Чжэнмина вынести Лужу было не так-то просто, но как насчет Хань Юаня и Ли Юня?

Прежде чем Чэн Цянь успел что-то придумать, он вдруг услышал удивленный возглас Ли Юня.

В конце концов, Янь Чжэнмин не смог одновременно продолжать летать и поддерживать так много клонов, его силы внезапно иссякли и он упал. Ли Юнь поспешно сложил печать, образуя над землей невидимую сеть. По крайней мере, глава их клана избежал приземления на лицо.

Янь Чжэнмин опустился на колени, слегка пошатываясь. На мгновение он почувствовал себя таким опустошённым, что у него даже не было сил встать.

Чэн Цянь был вынужден действовать. Используя плечо Хань Юаня как трамплин, он подпрыгнул вверх. Шуанжэнь очертил в темном небе яростную дугу. При помощи ледяной Ци этого легендарного смертоносного оружия он заставил людей в масках отступить. Чэн Цянь чувствовал себя так, словно все его конечности пронзили бесчисленные иголки, будто многочисленные заклинания истощили его сердце. Он знал, что это означало. Каналы меридиан в его теле были полностью опустошены.