Оба юноши были в ужасе. Янь Чжэнмин в сердцах произнес:

— Я подозревал, что наш старший наставник помешанный, но я и представить себе не мог, что настолько!

Чэн Цянь тут же вспомнил о всех своих немногочисленных встречах с Тун Жу. В те времена, еще совсем мальчишка, он не понимал, насколько тот был силен. Но теперь, юноша отчетливо видел, какая пропасть лежала между ним и старшим наставником.

Чэн Цянь задумался, и Янь Чжэнмин тут же хлопнул в ладоши у него над ухом. Юноша вздрогнул и моментально пришел в себя.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Янь Чжэнмин. — Когда он покинул тайное царство трех существований, он был одержим. Одержимый отличается от обычных людей. Он пошел тем путем, которым нельзя было идти. И вовсе не потому, что он был настолько силен.

Он посмотрел на свой рукав и сказал с улыбкой:

— Вот теперь это действительно обрезанный рукав. Эта Башня отсутствия сожалений, нам нельзя здесь оставаться.

Чэн Цянь опустил руку и легонько постучал пальцами по ножнам Шуанжэня.

— Окажись ты на его месте, ты бы поднялся на платформу и попросил бы у этого камня исполнить твое желание?

Янь Чжэнмин подумал: «Я бы попросил».

Если бы его одержимость не совпадала с одержимостью Тун Жу, то как бы он смог отыскать сознание старшего наставника в печати главы клана?

Если бы он не знал, каково это — быть одержимым, то как бы он смог ворваться на Платформу Бессмертных и разрушить драконьи замки?

Но эти слова Чэн Цяню слышать не стоило.

Янь Чжэнмин всегда говорил одно, а делал другое.

— Конечно же, нет. Горечь разлуки и радость встречи вечно сменяют друг друга, в этом нет ничего необычного. Ты еще не достиг бессмертия, ты все еще можешь умереть. Ты и сам прекрасно знаешь, что, когда ты обычный человек, ты не можешь все делать хорошо. Рано или поздно начнутся проблемы. Тогда просить о чем-либо будет попросту бесполезно. Если стремиться все сделать идеально, ни в чем не сможешь добиться успеха.

Как высокопарно звучит…

Чэн Цянь слушал его молча и улыбался, слегка склонив голову, но Янь Чжэнмин все равно поймал его на этом.

— Над чем ты смеешься?

— Смеюсь над сказками, которые ты рассказываешь², — безжалостно ответил Чэн Цянь. — Вот только кто из нас пойман в ловушку внутреннего демона и до сих пор не может из нее выбраться?

² 说得比唱得还好听 (shuō dé bǐ chàng dé hái hǎotīng) идентично 说的比唱的还好听 (shuōde bǐ chàngde hái hǎotīng) — букв. речи краше песни обр. мягко стелет, да жестко спать.

Янь Чжэнмин на мгновение растерялся.

— Все, замолчи, я не желаю с тобой спорить. — юноша обернулся и встал в двух шагах от Чэн Цяня. Вторую половину фразы он благополучно проглотил, и невысказанные слова застыли у него на лице: «Поторопись и извинись».

Чэн Цянь на мгновение потерял дар речи. Он сказал себе: «Что хорошего в том, чтобы поощрять такое поведение?»

Юноша незаметно покачал головой:

— Брось, разве же это не добродетель? — он небрежно поклонился и добавил, — старший брат, у тебя огромный талант, твои речи действительно краше песен. Кстати, если это задняя часть горы Фуяо, может, так нам удастся вернуться?

— Даже не думай об этом, — демонстративно³ произнес глава Янь. — Гора Фуяо — это гора Фуяо, а Долина демонов — это Долина демонов. Даже, если они всегда находились рядом, это не значит, что они обе были запечатаны... Что?

³ 大尾巴狼 (dà wěiba láng, dà yǐba láng) — букв. волк с большим хвостом; обр. кто думает о себе невесть что, кто считает себя пупом земли, воображала, показной, показушный.

Стоило ему только произнести эти слова, и они увидели, что позади Башни отсутствия сожалений появились врата. Янь Чжэнмин на мгновение замер. Он подумал: «Вот же вороний рот. Что ни слово, то оплеуха. Но нам ведь никогда туда не попасть, верно?»

Ведущее их перо упало на врата и исчезло. Взгляду тут же открылась небольшая выемка, размером и формой напоминавшая печать главы клана.

Янь Чжэнмин тут же снял ее с шеи и осторожно вставил в паз. Печать немедленно вросла внутрь.

В этот самый момент по округе прокатился оглушительный грохот. Огромные каменные врата, высотой более десяти чжан, медленно открылась.

Вдруг, прямо перед ними появились три деревянные таблички, на которых были выгравированы слова: «Небо», «Земля» и «Человек». Янь Чжэнмин хотел было взять их, но, как только он потянулся к табличке «Небо», две другие начали отдаляться. Это означало, что он мог выбрать только одну из трех.

— Если выбрать «Небо», сразу же вознесешься? — со смехом сказал Янь Чжэнмин. — Выберешь?

Чэн Цянь не проронил ни слова, он лишь слегка улыбнулся и посмотрел на Янь Чжэнмина, смущенно пробормотав:

— Не соблазняй меня.

Сказав это он, не задумываясь, схватил табличку со словом «Человек». С глухим скрежетом печать главы вылетела из каменных ворот и самостоятельно вернулась к Янь Чжэнмину на шею. В следующее же мгновение деревянная табличка вспыхнула белым светом и все вокруг, и Башня отсутствия сожалений, и странные ворота, исчезло. Прямо перед ними замелькали бесчисленные силуэты людей, зашумели голоса.

В тот момент, когда на древней каменной стеле были выгравированы слова «Фуяо», было положено начало тысячелетнему наследию. Тогда же была построена девятиэтажная библиотека. На земле у входа замелькали многочисленные следы. Большие и маленькие, они появлялись повсюду, словно тонкая вуаль, или наоборот, отпечатывались глубоко в камне, пока совсем не исчезли. Лишь травы, что росли у ручья, год за годом постепенно превратились в изумрудные волны.

Синее море и тутовые поля тысячи лет терпели ветер и дождь, и так было всегда, в вечном круговороте упадка и процветания.

Среди трех великих основ, именно это и означало человечность.

*Примечание автора: Стихи китайского поэта Тао Юаньмина (365-427 гг.) «В мире жизнь человека...», цикл «Стихи о разном», (перевод Л. Эйдлина)

Напоминаем, что у команды перевода есть телеграм-канал, где мы публикуем разные интересные заметки. Будем рады видеть вас среди наших подписчиков. Присоединяйтесь: t.me/SHENYUANTL

Как ты объяснишь этот деревянный меч?

Вдруг прямо у них под ногами, как горящий маяк, раскинулся огромный массив. Словно из ниоткуда послышался тихий вздох.

— Похоже, это то самое заклинание, которое Хань Юань создал в тот день у горы Фуяо, — ошеломленно сказал Чэн Цянь.

— Тише... — отозвался Янь Чжэнмин.

Юноша поднял руку, закрывая Чэн Цяню глаза.

— Слушай внимательно.

Темный заклинатель, пытавшийся скопировать массив, сказал, что он использовался для «подслушивания горы». Но что именно он позволял услышать?

Сперва в темноте раздалось жужжание насекомых, а затем, до ушей юношей донесся тихий шум воды и шелест травы на ветру. Казалось, рядом с ними кто-то ругался...

— Похоже, мы на заднем склоне горы, — прошептал Янь Чжэнмин.

На земле, неподалеку от уединенного пруда, несколько подростков ждали учителя. Казалось, с ними был кто-то еще, кто-то очень маленький, и нельзя было доподлинно сказать, демон то был или человек. Подростки сильно проголодались, замерзли и вскоре провалились в сон. Все вокруг наполнилось различными звуками, и невольных наблюдателей постепенно окружили голоса.

Неподалеку послышался шелест ветра в бамбуковой роще. Запах свежих листьев был таким отчетливым, что казался почти реальным. Тонкая кисточка с резким стуком ударилась о каменный столик. Звук закружился вокруг, и, в следующий же момент раздался треск. Это сквозняк подхватил тонкую бумагу, но далеко унести не смог. Что-то придавило ее к столу, что-то звенящее.

Это был павильон «Цинъань».

Ни Чэн Цянь, ни Янь Чжэнмин, не произнесли ни слова. Они долго прислушивались к звукам, будто бы прогуливаясь по горе Фуяо, пока сияние массива не потускнело, и последний луч света не исчез во мраке.