Они считали, что в тот день Хань Юань тайно пробрался к подножию горы, чтобы выстроить там какой-то опасный массив, но на деле оказалось, что все это было лишь для того, чтобы просто послушать гору Фуяо?
Долгое время Чэн Цянь пытался понять, на что похоже это чувство.
В этот самый момент рука, закрывавшая ему глаза, внезапно исчезла. Янь Чжэнмин сжал в ладони сияющую печать, и та сразу же почернела. Вдруг, в темноте появилась белая тень. Держа в руках деревянный клинок, тень надменно поклонилась и выдохнула, принимая стойку из первого стиля искусства владения деревянным мечом клана Фуяо.
Что это было?
Рядом с тенью стоял еще один человек, демонстрируя, как правильно держать клинок.
Сначала это был юноша, одетый в простые одежды. Но по мере того, как двигались деревянные мечи, его внешность постепенно менялась, юноша становился все взрослее и взрослее. Наконец, деревянный клинок в его руках обратился в самый настоящий драгоценный меч, очертив в воздухе ледяную арку. Простые одежды юного заклинателя превратились в изящный халат.
Каждое движение, каждый взмах его меча напоминал то, чему учил их мастер, и сложно было сказать, в чем заключалось их неуловимое различие.
После длительной тренировки, танцующий с мечом молодой человек, наконец, превратился в старика. Изящные одежды превратились обратно в холщовый халат, а сияющий меч в деревянный. Старик опустил клинок. Казалось, он окончательно постиг всю бренность бытия этой жизни.
Его мастерство было подобно плывущим облакам и текущей воде1. Оба человека перед ними были заклинателями меча. Янь Чжэнмин тоже был заклинателем меча, конечно же, ему не составило труда разглядеть всю глубину их движений. Юноши были потрясены, никто из них не решался сказать ни слова.
1 行云流水 (xíngyún liúshuǐ) — подвижной, живой, свободный (о стиле литературы, рисования и пения); быстротечный.
Но в следующий же момент старик в белом внезапно поднял голову и бросился на Янь Чжэнмина.
Чэн Цянь тут же оттолкнул старшего брата в сторону и отскочил на расстояние в три чи. Деревянное лезвие прошло ровно между ними, и острая аура срезала прядь спутанных волос, покоившуюся на плече Чэн Цяня.
Тени исчезли, но уже через мгновение поблизости вновь появились два старика в белом, и, не касаясь земли, приблизились к юношам, разделяя их.
Увернувшись от удара, Янь Чжэнмин оступился и провалился в непроглядную тьму.
— Старший брат! — ошеломленно выкрикнул Чэн Цянь.
Его изначальный дух был заперт во внутреннем дворце, какое-то время он ничем не отличался от обычного человека. Связанный с его разумом Шуанжэнь внезапно застыл. Чэн Цянь изо всех сил попытался вытащить клинок, чтобы заблокировать удар деревянного меча, но ощутил лишь невероятную тяжесть, будто на него обрушилась гора Тайшань. Запястье юноши онемело, это было так странно, что Чэн Цяню ничего не оставалось, кроме как отступить.
Но, как оказалось, это было совершенно бессмысленно. Шуанжэнь внезапно восстал против него. Меч несчастной смерти много лет не подавал никаких признаков агрессии, и Чэн Цянь почти позабыл о его дурной славе.
Старик перед ним вновь занес клинок, и Чэн Цяню пришлось стиснуть зубы, чтобы повторить свою попытку.
Тяжесть в его руках становилась все больше и больше, казалось, будто на юношу обрушилось небо.
Силы почти покинули его, но меч несчастной смерти не давал ему отступить. Руки Чэн Цяня задрожали, его запястья хрустнули, сухожилия натянулись. Он изо всех сил боролся с запечатанным в море Ци изначальным духом, раз за разом ударяясь о стены внутреннего дворца. Глаза Чэн Цяня то и дело вспыхивали холодным огнем, но неизвестная сила снова и снова подавляла его.
Больше всего на свете Чэн Цянь желал броситься на поиски Янь Чжэнмина. Ему совершенно не хотелось убивать этого старика. Извернувшись, юноша резко ударил противника ногой в живот.
Но удар оказался таким невесомым, будто стоявший перед ним старик был всего лишь призраком. Лишь меч в его руках был настоящим.
Чэн Цянь наступил на воздух, его руки тут же утратили силу, и деревянное лезвие ударило его в грудь. Удар тоже был настоящим. Если бы не камень сосредоточения души, старик бы запросто сломал ему ребра.
Чэн Цянь задохнулся, чувствуя, что половина его тела онемела от боли, и раны на его спине, которые только-только перестали кровоточить, вновь открылись.
Старик равнодушно посмотрел на него своими мутными глазами и вновь ткнул деревянным лезвием в грудь юноши. На какое-то время вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Чэн Цяня.
Внезапно, старик открыл рот и произнес:
— Какой же ты беспокойный, как же ты собираешься познать «человечность»?
Чэн Цянь хотел перемолоть его в муку и высыпать в карман, но, услышав эти слова, юноша внезапно замер.
— Старший, ты...
— Не стой столбом! Хватит нести чушь! — старик поднял меч и выпрямился, готовясь к новому удару. Это был четвертый стиль — «Падение из процветания», «Клинок рассвета». Деревянный меч очертил в воздухе длинную, как луна, дугу.
Подобный удар был способен разрушить даже самый прочный нефрит.
Чэн Цянь и не думал убегать, но и открыто сражаться с ним не осмеливался. Он смущенно шагнул в сторону, силясь избежать атаки. С большим трудом юноша вспомнил все те трюки, которые выучил во времена, когда его уровень самосовершенствования еще оставлял желать лучшего. Он тут же обратился к своей излюбленной уловке — притворился «слабаком».
«Слабость» была частью движения «Ветер рождается на кончике клинка»2. Говорят, рассвет самое идеально время, чтобы заронить в почву маленький и слабый корень зла. В пору бурного цветения корень прорастет, чтобы в итоге привести мир к упадку. Этот трюк был самым настоящим козырем в рукаве. Труднопостижимый и таинственный, он плохо сочетался с жестокой аурой клинка прилива, к которому так привык Чэн Цянь. Но юноша слишком спешил, он должен был выложиться на полную, медлить было нельзя.
2 风起于青萍之末 (fēng qǐ yú qīng píng zhī mò) — дословно можно перевести как «Ветер поднимается из ряски», так как 青萍 (qīngpíng) — бот. ряска малоребристая. Но в эпоху Троецарствия существовал легендарный меч, носивший имя «Цинпин» (青萍之剑).
Малейшая задержка могла бы привести к серьезным последствиям3. Он оказался в безвыходном положении. Шуанжэнь с оглушительным гулом столкнулся с деревянным клинком.
3 Часть выражения: «Незначительная ошибка может привести к серьезному заблуждению».
Чэн Цянь стиснул зубы.
Он научился владеть мечом в возрасте десяти лет. Шуанжэнь в его руках способен был уничтожить весь мир. Еще никогда он не испытывал такого унижения.
Старик в белом безучастно посмотрел на юношу, поднял руку, и ледяное лезвие пролетело прямо перед лицом Чэн Цяня.
— Приходи в другой раз.
Чэн Цянь сильнее сжал кулаки.
— Глупец, — отозвался старик.
Пальцы юноши побелели. Он крепче перехватил рукоять Шуанжэня, но стоявший перед ним старик внезапно подпрыгнул вверх. Тени тысячи мечей закружились вокруг него, частые, как капли дождя ранней весной. Выхода не было.
Это и была настоящая «Слабость»!
Зрачки Чэн Цяня сузились. Внезапно, юноша осознал, что старик, похоже, пытался научить его. Юноша даже растерялся, пока деревянный меч не разорвал плотную иллюзию и не замер прямо перед его носом.
— Ты когда-нибудь учился владеть мечом по-настоящему? — спросил старик. — Кто был твоим наставником?
Чэн Цянь невольно застыл.
И ведь правда, Мучунь чжэньжэнь обучал его меньше года. Все, что он сделал в итоге, это поспешно продемонстрировал мальчику полный спектр движений в Безмятежной долине, понадеявшись лишь на детскую сообразительность и хорошую память. Позже все, что делал Чэн Цянь, основывалось лишь на его воспоминания и на подсказках его старшего брата.
