Услышав это, Чэн Цянь улыбнулся ему.

Ли Юнь смутился:

— Что?

Чэн Цянь сунул руку за пазуху, вытащил небольшой бумажный пакет и положил его на стол. Кончик сухой травы выглядывал из обертки.

Когда взгляд Ли Юня упал на сверток, он невероятно удивился. Он схватил растение в руки, и его голос дрогнул от переизбытка эмоций.

— Где ты это взял? Это основной ингредиент для снадобья поглощения энергии. Если что-то подобное есть на острове, люди должны были обнаружить его, как только оно впервые проросло... Подожди-ка.

— М-м-м, я его нашел, — отмахнулся Чэн Цянь, — хватит спрашивать. Все хорошо, пока ты можешь его использовать. Я пойду.

Закончив говорить, он повернулся, собираясь уйти, но Ли Юнь вдруг схватил его за плечо. Чэн Цянь немедленно подавил стон, боль от легкого прикосновения едва не заставила его упасть.

Ли Юнь был практически вне себя.

— Подожди! Что случилось?

В последние годы, по мере того как Чэн Цянь рос, его «плохая привычка» в этом отношении также становилась все более и более очевидной. Если он что-то и пронюхал, то не стал бы обсуждать это с другими и в ближайшие дни сам бы обо всем позаботился, так что, раны на его теле стали почти постоянным явлением.

Он лишь тайком приходил за лекарствами и ничего не говорил, даже когда его спрашивали. Только потому, что он часто полагался на Хань Юаня, способного выведать у кого-то какую-либо конкретную информацию, Янь Чжэнмин и другие могли понять: что он делает, его причины и кому он перешел дорогу.

— Ничего... Ой. — Чэн Цянь подавил боль и слегка пошевелил плечом, чтобы Ли Юнь мог это увидеть. — Возможно, я встал сегодня не с той стороны кровати, к тому же, по мне немного постучали дубинкой. Не говори Императрице, я не хочу, чтобы он ворчал…

Говорят, что днем нельзя ругать людей, а вечером – призраков. Прежде чем Чэн Цянь закончил фразу, занавеска на двери во внутренние покои слегка шелохнулась. Грациозно, держа в руке книгу, вошел Янь Чжэнмин.

Янь Чжэнмин посмотрел на него с фальшивой улыбкой и спросил.

— О ком ты говорил?

— Кхм... Старший брат.

К счастью, Янь Чжэнмин, казалось, не был заинтересован в продолжении этого вопроса. Он переложил старую книгу в другую руку и повернулся к Ли Юню.

— То, о чем ты упомянул ранее. Я действительно планировал вернуться на гору Фуяо в ближайшем будущем. Недавно я кое-что понял, поэтому решил поискать подтверждение в наших древних записях. Даже при том, что в нашей библиотеке царил беспорядок, и вещи никто никогда не сортировал, мы могли бы найти там некоторые сведения, унаследованные нашим кланом. Кроме того…

Он слегка нахмурился

— В прошлом году я увидел, что Юй-эр и другие успели подрасти, поэтому я отослал девочек обратно. В то же время я попросил их доставить письмо домой, но ответа до сих пор не последовало. Остров Лазурного Дракона не запрещает отправлять и получать письма. За все это время от них не было ни малейшей весточки, может быть, что-то случилось в дороге. Я хочу вернуться туда и все проверить.

— Но тебе, вероятно, не позволят так свободно покинуть остров после того, как ты вошел в лекционный зал. – тихо пробормотал Ли Юнь. — Как насчет того, чтобы Сюэцин или Чжэши отправились вместо тебя? Я слышал, что Сюэцин обрел чувство энергии некоторое время назад? Неужели он не сможет войти в библиотеку?

— Не каждый, кто способен чувствовать энергию, может войти в библиотеку. Тогда медная монетка и я были ведомы самим мастером, — Янь Чжэнмин покачал головой, — забудь об этом, мы не спешим разобраться с методом совершенствования нашего клана прямо сейчас. В будущем, когда мы вернемся, у нас будет много времени на это. Я позволю Сюэцину отправить письмо домой и съездить к горе Фуяо, чтобы проверить, как обстоят дела.

Пока они обсуждали это, Чэн Цянь собрался было сбежать без их ведома. Но не успел он дойти до выхода, как в комнату ворвался Хань Юань и чуть не приложил его дверью по носу.

— Эй-е, Сяо-Цянь, что ты здесь делаешь! — Очень открыто объявил он о местонахождении Чэн Цяня, после чего последовало еще одно громкое восклицание. — Старший брат, у меня есть две замечательные новости!

Янь Чжэнмин бросил на Чэн Цяня резкий взгляд, отступил на шаг, нахмурился и слегка поднял руки.

— Говори медленнее, ты меня слюной забрызгаешь.

Хань Юань коротко и беззаботно рассмеялся, сообщив:

— Уголька Чжана кто-то избил. Его лицо распухло, как маньтоу, даже шеи больше не видно.

Взгляды Янь Чжэнмина и Ли Юня непроизвольно обратились к Чэн Цяню. Чэн Цянь только сухо кашлянул и сделал вид, что смотрит на пейзаж за окном.

— Кроме того, — продолжал Хань Юань, — в порт прибыл большой корабль. Я навел справки. Кажется, тот симпатичный мужчина по фамилии Чжоу вернулся.

Чжоу Ханьчжэн?

В конце концов Чэн Цянь отказался от своих планов уйти. Он прислонился к двери и молча стоял в стороне, бессознательно положив ладонь на свой деревянный меч.

— В прошлом он вернулся к открытию лекционного зала, и я предполагаю, что на этот раз на острове тоже должно произойти что-то важное, — уверенно сказал Хань Юань.

Каждый раз, когда он сообщал о чем-нибудь, он всегда мнил себя рассказчиком. Трое его братьев не желали потакать ему, поэтому Хань Юань мог только насмешливо улыбнуться и сказать:

— Я слышал, что лекционный зал собирается провести грандиозное соревнование. Победители удостоятся чести войти во внутренние залы, предназначенные для учеников острова Лазурного Дракона, чтобы продолжить свои тренировки.

"Я ничего не сделал"

Чэн Цянь не интересовался новостями. Его никогда не волновали такие бессмысленные вещи, как соревнования с другими, потому что в этом не было необходимости.

Когда он стал старше, его гордое сердце было испытано изрядной долей сомнений в себе и в результате стало еще более стойким. Теперь в глазах Чэн Цяня существовало лишь два типа людей: те, кто не мог сравниться с ним сейчас, и те, кто не сможет сравниться с ним в будущем.

Спина Чэн Цяня болела так сильно, что ему больше не хотелось задерживаться здесь.

— Если тебе больше нечего сказать, то я ухожу.

— Погоди, мы еще не закончили, останься, — произнес Янь Чжэнмин, прежде чем повернуться к Хань Юаню. — Ты уже завершил свои ежедневные занятия с тридцатью деревянными амулетами?

Хань Юань замешкался.

Увидев его замешательство, Янь Чжэнмин вскинул бровь.

— Тогда какое отношение это соревнование имеет к тебе? Приступай немедленно!

Хань Юань удрученно высунул язык и не осмелился сказать больше ни слова.

Глава их клана уже не был таким, как раньше. Он вырос из маленького мальчика, игравшего роль тщеславного нарцисса, в тщеславного нарцисса, обладающего властью.

Пять лет назад, подвергнувшись унижению в лекционном зале, глава клана Янь, казалось бы, принял нелогичное решение, совершенно не заботясь об общественном мнении. Он упрямо настаивал на том, что клан Фуяо должен совершенствоваться через чтение писаний, сохраняя традицию укрепления меридианов посредством вырезания амулетов. Даже если им придется идти по чужим стопам и в спешке выстраивать собственную основу для самосовершенствования, они все равно должны будут потратить дополнительное время на выполнение этих двух заданий.

Янь Чжэнмин по этому поводу высказался слегка самоуничижительно: «Я дожил до этого возраста, но кроме лица, доставшегося мне в награду от родителей, у меня нет больше ничего, что имело бы какую-либо ценность. Какое право я имею менять тысячелетнюю традицию нашего клана? В любом случае, даже если в ней нет никакого смысла, это все равно то, что оставил нам наш мастер».

Эта последняя фраза тронула Чэн Цяня, заставив единственного человека, способного противоречить словам главы клана, перейти на другую сторону.

Ни Ли Юнь, ни Хань Юань никогда не могли похвастаться особой точкой зрения, потому они довольно быстро согласились. Таким образом, этот вопрос решился сам собой.