— Я еще не закончил с Чжоу Ханьчжэном, позже поговорим.

Янь Чжэнмин ошеломленно промолчал.

Хотя он и сам не до конца понимал, что хотел сказать, но пережитое им чувство было поистине захватывающим.

Чжоу Ханьчжэн, чей уровень самосовершенствования так внезапно подавили, был сильно ранен. После того, как он использовал собственное тело для призыва грома, каналы его меридиан были практически разрушены. Даже, если действие камня сосредоточения души закончилось, когда Чэн Цянь потерял свою силу, он все еще лежал на земле, не в силах подняться.

С полным ртом крови, Чжоу Ханьчжэн презрительно посмотрел на приближавшегося Чэн Цяня. Все, что он сейчас мог делать — издавать булькающие звуки. Он несколько раз пытался встать, но снова и снова падал обратно. Его костлявые руки царапали землю, оставляя кровавые следы. Картина была поистине ужасающей.

К несчастью для него, Чэн Цянь был непоколебим. Глядя на этого человека, юноша не испытывал ни жалости, ни страха. Он пошел прямо на него, намереваясь покончить с Чжоу Ханьчжэном одним взмахом меча.

Но именно в этот момент губы Чжоу Ханьчжэна вдруг изогнулись в демонической улыбке. Что-то в его рукаве издало резкий звук. Чэн Цянь нахмурился, прежде чем успел понять, что что-то не так. В следующее мгновение порыв ветра коснулся его затылка.

Чэн Цянь знал, что ему следует уклониться, но из-за того, что он слишком сильно перенапрягся, он едва ли мог собраться с силами.

Боль вспыхнула в середине спины. Чья-то рука пронзила его насквозь, прошла через тело и вышла из груди.

Море и небо слились воедино, становясь поистине бескрайними.

Порой один-единственный момент может показаться неимоверно долгим. Настолько долгим, что растянется на вечность.

За свою жизнь человек переживает подобное лишь несколько раз. Например, оказавшись на грани смерти.

Чэн Цянь рефлекторно направил Шуанжэнь назад, но, стоило ему увидеть лицо нападавшего, как меч тут же завис в воздухе. Это был Хань Юань.

У Хань Юаня было множество причин внезапно подойти к нему сзади. Он мог пожелать собственными глазами увидеть агонию Чжоу Ханьчжэна, или добавить ему пинков, а мог просто прогуливаться, выпуская пар... Никто не стал бы защищаться от него.

Но в этот момент глаза его четвертого брата были кроваво-красными, совсем как глаза бродячих заклинателей с острова Лазурного Дракона. Такое знакомое лицо Хань Юаня теперь было окутано темной аурой, его черты исказились. Казалось, он собрал всю свою энергию в руке. Удар был такой силы, что юноша сломал себе пальцы, однако, он будто и вовсе не чувствовал боли.

Бродячие заклинатели, попавшие под действие «души художника», вели себя точно так же. Они игнорировали даже смерть, смотревшую им прямо в глаза, не говоря уже о боли.

Чэн Цянь в изумлении уставился на Хань Юаня. Он почувствовал, как энергия и жизненная сила покидают его, утекая через дыру в груди. Вместе с ними исчезали и все остальные чувства, будь то радость или гнев. Не было никакой возможности исправить это, не было никакого смысла бороться, независимо от того, что он никак не мог поверить в произошедшее.

Хань Юань поднял на юношу бесстрастный взгляд. Он выдернул руку из груди Чэн Цяня, и кровь тут же забрызгала его лицо. Словно в каком-то трансе он наблюдал за тем, как Чэн Цянь рухнул к его ногам.

Чэн Цянь все это время пристально смотрел на него, конечности юноши бессознательно подергивались. Вся оставшаяся в его теле кровь, казалось, прилила к его глазам, но Чэн Цянь не мог произнести ни единого слова.

Все взлеты и падения, все горести и радости, пережитые им за последние десять лет, превратились в ничто, сведясь к одной единственной банальной фразе: «такова жизнь».

Шуанжэнь, прижатый к шее Хань Юаня, задрожал и безвольно упал на землю, словно бесполезный кусок железа, оставив лишь неглубокий порез на коже четвертого брата.

Все произошло так быстро, что все присутствующие оказались глубоко ошарашены. Только когда Лужа вскрикнула, Янь Чжэнмин, наконец, вышел из своего полусонного оцепенения. Он все еще стоял на коленях, но все его конечности будто налились свинцом. Все его тело словно окаменело, так что он даже не мог пошевелиться.

Но Ли Юнь, всю свою жизнь слывший трусливым кроликом, вдруг совершенно позабыл об ужасных заклинателях с острова Лазурного Дракона. Он опрометью бросился вперед и оттолкнул Хань Юаня.

Хань Юань сильно пошатнулся и рухнул на землю, даже не попытавшись встать. Его пустые глаза смотрели куда-то в сторону. Если бы не вздымающаяся от дыхания грудь, он бы ничем не отличался от трупа.

— Сяо Цянь, Сяо Цянь... — глаза Ли Юня наполнились слезами, когда он беспомощно опустился на колени рядом с Чэн Цянем. Он бегло пошарил руками по собственным одеждам, силясь найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь. Он все еще цеплялся за надежду.

Чэн Цянь лежал на боку, словно выброшенная на берег рыба. Возможно, он услышал голос Ли Юня, потому что в его опустевших зрачках вдруг зажегся какой-то свет. Лежавший неподалеку Шуанжэнь взмыл в воздух над их головами. Развернувшись, он рванулся вперед, пронесся мимо Ли Юня, замораживая слезы на его лице, и погрузился прямо в череп Чжоу Ханьчжэна.

Этот меч и его новый хозяин, похоже, полностью оправдывали слова: «Даже в смерти человеческое сердце непоколебимо, как сталь».

Чжоу Ханьчжэн едва держался. Освободившись от гнета «камня сосредоточения души», он активировал заклинание «душа художника», наложенное им на Хань Юаня. В этот момент он был практически мертв. Последний удар морозного клинка положил конец самому большому бедствию нынешнего поколения.

У Чэн Цяня была особая связь с Шуанжэнем, ему не нужно было видеть все своими собственными глазами, чтобы быть уверенным в том, что Чжоу Ханьчжэн действительно погиб под его мечом.

На окровавленных губах юноши расцвела легкая улыбка. Он наконец-то убил этого человека. Отныне, если они будут осторожны, никто и никогда не узнает, что они из клана Фуяо. Никто не станет преследовать их, с целью завладеть каким-то неизведанным сокровищем, покоящимся на горе.

Чэн Цянь облегченно вздохнул. Он победил и теперь может успокоиться. Его голова окончательно склонилась к земле. Это было похоже на то, как если бы человек, находящийся на грани смерти, инстинктивно искал место своего упокоения.

В этот момент откуда-то сверху раздался удивленный возглас Ли Юня:

— Хань Юань! Что ты делаешь?

Как только Чжоу Ханьчжэн погиб, превращенный в марионетку Хань Юань содрогнулся всем телом. Похоже, помимо «души художника», в нем было что-то еще. Он еще не полностью очнулся, когда его растерянный взгляд упал на Чэн Цяня. На лице юноши появились признаки борьбы, будто настоящий Хань Юань сражался с чем-то, изо всех сил стараясь вернуть себе контроль над собственным телом.

Но в конце концов ему так и не удалось проснуться.

Хань Юань внезапно встал и, даже не взглянув на своих братьев, направился прямо к морю.

Ли Юнь захлебнулся рыданиями. Он быстро сложил печать, не заботясь о том, правильной она была или нет, и с силой хлопнул Хань Юаня по спине. Бесчисленные тонкие нити потянулись от его ладони, опутывая Хань Юаня.

— Стой на месте!

Хань Юань позволил этим нитям врезаться в его тело, оставляя мириады мелких порезов. Он будто так ничего и не почувствовал. Ли Юнь стиснул зубы и сжал пальцы в кулак, собираясь с силой оттащить брата назад, но в этот момент Хань Юаня внезапно охватило пламя. Казалось, в нем изначально было что-то неправильное. Пламя в мгновение ока испепелило паутину Ли Юня вместе с одеждой Хань Юаня. И, когда уже ничто не могло ему помешать, совершенно голый Хань Юань бросился к морю, нырнул в воду и больше не всплыл на поверхность.

Только Чэн Цянь ничего не знал о случившемся. Все его чувства притупились и сжались в комок, сосредоточившись на боли. Пара холодных рук потянулась к нему, поднимая и поддерживая. Чьи-то дрожащие пальцы коснулись его лица.