Как например меч и… талию.
Согласившись по просьбе владыки долины проверить деревню, Чэн Цянь проводил Нянь Минмина и Тан Чжэня. После он в одиночестве вернулся в то холодное место, в котором провел последние пятьдесят лет, и вытащил маленький огонек, что дал ему Тан Чжэнь. Огонек, вместивший в себя все его прошлое.
Он знал, что его физическое тело умерло, а его дух случайно вошел в камень сосредоточения души и оставался в нем десятилетиями, пока его не нашел Вэнь Я чжэньжэнь.
Тан Чжэнь был добросердечным человеком. Много лет назад, войдя в камень сосредоточения души как изначальный дух, он извлек все воспоминания Чэн Цяня вплоть до того момента. Теперь же Чэн Цянь наконец-то совершил прорыв. Поначалу ему не терпелось узнать свое прошлое, но в последний момент его внезапно охватило сложное чувство.
Порой в сознании Чэн Цяня возникали отдельные картины. В его мыслях было знание о том, что у него должен был быть меч, о том, что где-то рос бамбуковый лес, рядом с которым он жил и что его постель окружал успокаивающий аромат орхидей.
Крохотный сгусток воспоминаний, что Тан Чжэнь вернул ему, не был ни ярким, ни тусклым. Чэн Цянь некоторое время вертел его в руках, но не заметил на нем ни малейшей трещины.
Бледный белый свет казался холодным, но, если держать его в руке, источал тепло, что было особенно заметно в этом царстве льда и снега.
Чэн Цянь сделал глубокий вдох и сморгнул иней, налипший на его ресницы, пока он находился в раздумьях. Он лишь слегка расслабил пальцы, но его прошлые воспоминания оказались усталыми птицами, рвущимися в свое гнездо. В своих попытках вернуться обратно, они казались еще более настойчивыми, чем их владелец.
Годы его юности, наконец, возвратились к нему спустя сто лет борьбы. Он чувствовал себя так, словно впервые очнулся от долгого сна. Каждая деталь, от которой он отмахивался в прошлом, казалось, окрасилась чернилами, настолько яркими, будто все это происходило вчера.
Подъем на гору Фуяо, путешествие на остров Лазурного Дракона, Шуанжэнь, зажатый в его руке, упавший клинок, просветление, достигнутое на необитаемом рифе, аромат орхидей на воротнике старшего брата, невыразимые страдания в камне сосредоточения души…
Многие вещи уже не те, что были раньше.
Когда Чэн Цянь снова открыл глаза, уже рассвело. Его веки горели. Ледяное озеро отточило его сердце и придало ему новую форму. Оно стало спокойным, как тихая вода, но оно не могло удержать тоску и печаль столетней давности, что пронзали его душу.
Неудивительно, что Тан Чжэнь и Нянь Минмин были так уверены, что, вернув свои воспоминания, он обязательно уйдет.
Чэн Цянь поднялся на ноги, подошел к озеру и протянул руку. Стоячая вода всколыхнулась, и поднявшиеся волны образовали в воздухе ледяной меч. Оружие тут же упало ему в ладонь. Мерзлая земля вокруг ледяного озера была ужасно твердой, но она не могла сравниться с мечом.
Чэн Цянь начертил вокруг берега круг сложных заклинаний. Когда он закончил, клинок, не справившись с его силой, разлетелся на куски. Упавшие осколки тут же начали таять. Холод ледяного озера был запечатан.
Заклинание Чэн Цяня должно было удерживать холод этого места десять-двадцать лет на случай, если после его ухода некому будет подавить здешнюю ауру. К тому времени, если старый толстяк не сможет самостоятельно скопировать амулеты, он вернется и восстановит их.
Он не хотел пренебрегать теми, кто был добр к нему.
К тому времени, когда Чэн Цянь пришел в дом владыки долины, чтобы попрощаться с ним, дедушка и внук, пришедшие накануне просить о помощи, уже ушли. В доме остался лишь Нянь Минмин. Старик смотрел на него сложным взглядом отца, выдающего замуж свою единственную дочь. Он поднял руку, намереваясь рукавом вытереть уголки глаз, и пробормотал:
— Как только ты уйдешь, кто знает, когда мы встретимся снова.
Владыка долины был словно бельмо на глазу. Чэн Цянь подумал, что будет лучше, если они никогда больше не встретятся.
Нянь Минмин сказал:
— Если ты когда-нибудь столкнешься с неприятностями за пределами долины, ты всегда можешь вернуться. Если это случится, тебе больше не нужно будет оставаться в ледяном озере, я попрошу кого-нибудь приготовить для тебя пещеру.
Сердце Чэн Цяня внезапно смягчилось. Прежде чем он успел полностью проникнуться этим чувством, старый толстяк снова продолжил.
— Я сказал ученикам в долине, что, если в будущем, когда они отправятся в путешествие, кто-то вздумает их задирать, они могут использовать твое имя. Сяою, ты должен нести ответственность!
Чэн Цянь вздохнул.
Он повернулся, чтобы уйти, намереваясь прямо здесь и сейчас разорвать все связи с этим местом, но Нянь Минмин поспешно окликнул его:
— Подожди, сяою, я приготовил для тебя меч!
Когда Чэн Цянь оглянулся, его встретила невероятно яркая вспышка, но, к счастью, он не ослеп. Владыка долины Нянь держал в руках меч, украшенный драгоценными камнями. В ножны был вставлен нефрит в золотой оправе. Клинок был прекрасен. Особенно узоры в виде «четырех благородных»: сливы, орхидеи, бамбука и хризантемы6. Каждый из них выглядел внушительнее предыдущего, но все они были грубо сдвинуты вместе, как слова поздравления7.
6 四君子 (sì jūnzǐ) «Четыре благородных»: слива, орхидея, бамбук, хризантема.
7 恭喜发财 (gōngxǐ fācái) четыре слова поздр. Желаю вам огромного богатства!
Уголки губ Чэн Цяня дрогнули.
— Владыка долины, — с напускной учтивостью сказал он, — вам лучше оставить его себе.
Нянь Минмин вздохнул и ответил со странным выражением самодовольства:
— Прежде чем покинуть наши края, сяою претерпел семь Небесных Бедствий. Ты определенно вознесешься, чтобы стать грозным мастером. Мы всего лишь маленький, незначительный клан, нам действительно нечего тебе предложить…
Прежде чем он успел договорить, его руки внезапно опустели. Оглядевшись, он увидел, что Чэн Цянь забрал драгоценный клинок. Коротко бросив «большое спасибо», юноша развернулся, запрыгнул на меч и вылетел прочь, оставив за собой сверкающую дорогу, освещающую залитую солнцем долину Минмин.
Младший адепт выглянул из-за двери и сказал сияющему Нянь Минмину:
— Владыка долины, старейшина ушел?
— Ушел, — весело ответил Нянь Минмин, но внезапно взволнованно вздохнул. — Ах, какой талант! Такие как он просто созданы для того, чтобы повелевать ветром и дождем, преодолевать всевозможные испытания. Удачливые бездари вроде нас могут лишь наслаждаться неторопливой жизнью. Тун-эр, что случилось?
— О, — спокойно произнес младший адепт, — я просто пришел сказать вам, что младший дядюшка снова сбежал!
Нянь Минмин ошеломленно посмотрел на юношу…
Он чем-то напоминает третьего брата.
Не успел Чэн Цянь сделать и двух шагов из долины, как вдруг оглянулся, протянул руку и кого-то схватил. Со стороны послышалось: «Ай!», и крепкого вида молодой человек спрыгнул с большого дерева.
Но едва его ноги коснулись земли, как сверху упал его дорожный мешок и приземлился юноше прямо на голову. В мешке, похоже, лежало что-то тяжелое. Столкнувшись с чужой макушкой, неизвестная ноша издала глухой стук. Глаза юноши тут же закатились, и он упал навзничь. Казалось, он умер, не успев закончить учебу.
Чэн Цянь был так ошеломлен, что не смог вымолвить ни слова.
Несмотря на то, что, кроме владыки долины Минмин, Чэн Цянь больше никого не знал, он все равно не мог ошибиться, увидев этого удивительного человека. Он с первого взгляда понял, что это был никто иной, как первый ученик.
Но как раз в тот момент, когда он уже собрался уходить, потерявший сознание юноша начал приходить в себя. Стоило ему увидеть Чэн Цяня, как лицо его сразу же озарилось счастьем. Не обращая никакого внимания на шишку размером с кулак, он тут же бросился к ногам Чэн Цяня, крича:
— Старейшина! Я жду тебя здесь уже полночи, старейшина!
От этих слов Чэн Цяню стало слегка неловко. Вся эта ситуация была похожа на спланированный побег, где один из сговорившихся не сдержал своего обещания.
