Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Лицо Чэн Цяня тут же потемнело:

— Если они пришли из Управления небесных гаданий, просто вышвырни их вон. Если они позабыли, где их место, они могут и вовсе не вернуться назад. Даже если солнце погаснет, какое это имеет отношение к нам?

Какое отношение к ним имели нынешние события?

Скоро весь мир узнает о том, что Хань Юань — ученик клана Фуяо. Когда до этого дойдет, смогут ли они все также оставаться в стороне?

Но, поскольку Янь Чжэнмин все еще был без сознания, Чэн Цянь становился все более нетерпеливым и тревожным. Не желая больше его провоцировать, Тан Чжэнь оставил эту тему. Он прошел в глубь комнаты и послал свое сознание исследовать внутренний дворец Янь Чжэнмина.

Великий заклинатель Чэн, который только что проповедовал «сохранение ясности ума и отречение от мирских забот», тут же подался вперед и спросил:

— Как он?

Тан Чжэнь долго молчал. Чэн Цянь не мог усидеть на месте. Он несколько раз прошелся взад-вперед по комнате. Ему все время хотелось окликнуть Тан Чжэня, но он сдерживался, чтобы не потревожить старшего.

Тан Чжэню потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. С большой осторожностью он убрал руку Янь Чжэнмина обратно под одеяло, но продолжил молчать, так и не решаясь заговорить.

— Брат Тан?

— Я думаю… ты должен позвать сюда своих старшего брата и младшую сестру, — сказал Тан Чжэнь.

Чэн Цянь ошеломленно замер.

Никогда еще он не чувствовал в своем сердце такого холода, будто кто-то разрубил ему грудь и наполнил ее вековым льдом. Это был поистине невыносимый холод.

Казалось, даже Небесное Бедствие не смогло бы сравниться с ним.

Тан Чжэнь неловко посмотрел на юношу и произнес:

— Мой юный друг, жизнь не всегда подчиняется нашим желаниям. В мире есть счастье, но есть и печаль. Ты давно очистил свой разум от мирских забот и желаний. Неужели ты до сих пор этого не понимаешь?

— Нет…

Чэн Цянь просто выплюнул это слово. Его голос дрожал. На мгновение он застыл в растерянности. Он хотел было шагнуть вперед, но его ноги подкосились, и он зашатался. Его взгляд упал на Янь Чжэнмина. Тан Чжэнь заметил, что глаза Чэн Цяня на мгновение покраснели. Но мог ли нефрит плакать?

Откуда во взгляде человека, не дрогнувшего даже перед лицом Небесных Бедствий, столько страха?

Однако его беспомощность была лишь мимолетным наваждением. Прежде чем Тан Чжэнь успел что-то сказать, взгляд Чэн Цяня внезапно стал решительным. Он твердо произнес:

— Нет, прошу тебя, пока ничего им не говори. Брат Тан, ты так много знаешь, тебе должно быть известно решение. Что бы ты ни сказал, я сделаю это, независимо от того, придется ли мне вознестись на небеса или нырнуть в подземный мир. Даже если ты скажешь мне, что в обмен на его спасение я должен буду отдать свою жизнь, я сделаю это…

Тан Чжэнь перебил его.

— Разве ты не понимаешь, какие ужасные слова ты говоришь? Если бы твой старший брат услышал это, он бы точно избил сначала тебя, а потом меня.

Чэн Цянь пристально посмотрел на Тан Чжэня, и с леденящим душу спокойствием продолжил:

— Мне удалось создать свое тело из камня сосредоточения души. Пока ты указываешь мне путь, для меня нет ничего невозможного.

Взгляд Тан Чжэня сделался еще более пристальным. Наконец, он заметил, что в глазах Чэн Цяня не было ни тени сомнения.

— Вознестись на небеса или… нырнуть в подземный мир, — повторил Тан Чжэнь, а затем неопределенно улыбнулся. — Мой юный друг, в этом мире существует множество историй о крепкой связи между учениками одного клана. Однако такая сильная связь, как ваша, встречается крайне редко.

— Это место называется «усадьба Фуяо», а не «мир», — тихо сказал Чэн Цянь.

Тан Чжэнь не стал останавливаться на этой теме.

— Чужаки, вроде нас, и представить себе не могут, какие опасности таятся на уровне «Божественного Царства». Он только что перешел все границы. Это слишком опасно. К тому же, его разум терзает внутренний демон. Его состояние и без того было слишком нестабильным и все же он опрометчиво использовал запрещенную технику. Видел ли ты, до какой степени он усилил себя в той битве на Платформе Бессмертных?

— Я не сильнее его, я не могу сказать наверняка. Я могу лишь предположить... Вероятно, он поднялся, по крайней мере, еще на один уровень, — сказал Чэн Цянь.

— Верно. Это все равно, что занять денег под очень высокий процент. В его случае он взял взаймы, не в силах вернуть долг. На уровне «Божественного Царства» каждый шаг огромен, потому и ответная реакция за это может оказаться смертельной, — отозвался Тан Чжэнь.

Чэн Цянь сразу же понял, к чему тот клонит.

— Значит, пока его уровень будет соответствовать тому, что он позаимствовал, ответная реакция будет для него менее болезненной? Я могу отдать ему всю свою духовную энергию. Мне всего лишь придется заново совершенствоваться еще сто лет. Через некоторое время человек привыкает к Небесным Бедствиям.

Услышав это, Тан Чжэнь был ошеломлен. Не удержавшись, он рассмеялся и сказал:

— О чем ты только думаешь? Что духовная энергия подобна миске риса, которую ты можете отдать по прихоти? Ты не заклинатель меча, и даже если бы ты им был, духовная энергия двух разных людей может быть несовместима друг с другом.

В этот момент Тан Чжэнь вздохнул.

— Чтобы пережить это бедствие, ему нужно найти «ножны» прежде, чем его тело окончательно разрушится. Но ты должен понимать, что на пути заклинателя огромный труд порой равен малым достижениям. Даже тем, кто идет по короткому, Темному Пути, требуется не менее ста дней. Для него, как для заклинателя меча, каждый пройденный шаг требует огромных усилий. Ничто извне не способно помочь ему в этом деле. Нам остается только довольствоваться малым. Даже если ты и хочешь что-то сделать, ты попросту не сможешь.

Взгляд Чэн Цяня на мгновение потускнел.

*Название главы 上穷碧落下黄泉 (shàng qióng bì luò xià huáng quán) – где «лазурные дали» олицетворяют собой небесный дворец, обитель бессмертных, а «Желтые ключи» – Желтый источник, т.е. загробный мир. Представляют два конца жизненного пути. Фраза взята из поэмы «Вечная печаль» Бо Цзюйи, поэта эпохи Тан, где описана любовь танского государя Сюань-цзуна к красавице Ян-гуйфэй и трагический конец этой любви во время мятежа Ань Лушаня. (п/п: Настоятельно рекомендуем почитать поэму, очень красивое произведение)

Фраза взята из перевода Л. Эйдлина

Я и вправду могу умереть

У подножия горы Шичжоу, когда его духовная энергия впервые дала о себе знать, Янь Чжэнмину действительно расхотелось жить.

Если боль была слишком сильна, человек мог хотя бы упасть в обморок. И пускай Янь Чжэнмину посчастливилось потерять сознание, его изначальный дух все время бодрствовал. Будучи запертым в разрушающемся внутреннем дворце вместе с жестокой аурой меча, он не мог ни сопротивляться ей, ни убежать. Мало того, что духовная энергия юноши была в полном беспорядке, в его разуме, к тому же, образовалась брешь, вызванная пагубным влиянием внутреннего демона. Янь Чжэнмин оказался пойман в ловушку уничтоженных им же драконьих замков. Теперь он был опасен и для других, и для самого себя.

У него не было иного выбора, кроме как найти радость в своих страданиях. Юноша с гордостью подумал: «Кто бы мог подумать, а я весьма хорош».

Однако буквально через секунду ему пришлось пережить невероятно мощный удар своего собственного клинка.

Изначальный дух заклинателя меча с легкостью мог сливаться с аурой его оружия и становиться с ним единым целым, ведь они изначально имели общее происхождение. Ответная реакция происходила только в его голове, поэтому заклинатель не мог умереть, даже если бы его тело превратилось в решето.

Смертельная угроза заключалась в том, что в его хаотичном внутреннем дворце была заточена не только аура меча, но и трепещущий черный дым, бывший не чем иным, как проклятым внутренним демоном.

164
{"b":"876755","o":1}