После всего этого Мучунь чжэньжэнь больше не осмеливался передавать Лужу кому-либо из своих учеников. В конце концов, она тоже была живой.

Так он добился, чтобы кто-нибудь сплел ему корзину для переноски Небесного Чудовища на спине, и принялся мучить ее каждый день своими странными писаниями.

Клан уже не станет лучше

Обычно те, кто рос вместе, естественным образом становились ближе друг к другу, и в итоге между ними завязывалась крепкая дружба. Однако, это не относилось к детям на горе Фуяо. Один был слишком избалован, второй всегда хулиганил, еще один держался слишком отстраненно, а последний одевался необычайно неряшливо. Но после путешествия в Долину Демонов отчуждение между четырьмя братьями постепенно исчезло, и они начали показывать себя настоящих.

Мучунь чжэньжэнь первое время был очень благодарен им за это. Но вскоре он понял, что им стоило бы оставаться прежними.

Озорной ребенок — все еще просто ребенок, двое таких вместе напоминают тысячу уток, трое — способны перевернуть море, а уж четверо…

Мир покинул гору Фуяо.

В один день еще больше зарвавшемуся молодому господину Янь пришла в голову мысль поставить курильницы для благовоний на стол каждого младшего брата. Так Традиционный зал сутками испускал дым, будто большая кастрюля, а виновник спокойно спал в бескрайней белизне, как радостная клецка, плывущая по супу.

Ли Юнь не мог вынести вида его уютного времяпрепровождения. С очередным приливом вдохновения он достал формулу «Благовоний сладкого сна».

«Благовония сладкого сна», вне всяких сомнений, были отнюдь не так добродушны, как казалось по их названию. Говорили, что они способны создавать в сознании людей эротические фантазии, от которых те буквально сгорали.

Зная это, Хань Юань вызвался все подготовить.

Как всем было известно, Хань Юань всегда делал все шиворот-навыворот. Что вообще можно было ожидать от человека, который даже читать не умел?

Но хуже всего было то, что маленький нищий также питал страсть ко всему новому. Он смело добавил в формулу свои собственные идеи  — примешал две дополнительные специи, случайно прибавившие «Благовониям сладкого сна» наркотический эффект. Хань Юань с надеждой сунул их в курильницу, пока его первый старший брат спал.

В тот день все существа вблизи Традиционного зала сошли с ума.

Две бабочки порхали над головой учителя, хлопая крыльями, отчего казалось, что учитель носит ярчайшую шпильку.

Новый любимый питомец Ли Юня — пузатый зеленый кузнечик — пьяно выполз из клетки. В каком-то странно-замедленном темпе он плюхнулся в чернильницу Чэн Цяня. Рука Чэн Цяня, державшая занесенную над чернилами кисть для письма, замерла в воздухе. Темные пятна на его рукаве напоминали веточку темных сливовых цветов.

Учитель никогда еще не был настолько привлекателен для бабочек, что даже не мог продолжать читать священные писания. Он толкнул Лужу, забравшуюся ему на голову, чтобы поохотиться, обратно в корзину на спине. Смущенный и раздраженный, он протяжным голосом упрекнул Хань Юаня, будто лаодань, поющая в опере, и приказал ему убрать благовония.

Хань Юань нахально усмехнулся. Он достал из-под стола курильницу и уже собирался выплеснуть на нее чашку чая. Только Ли Юнь хихикнул новому взгляду своего учителя, как Чэн Цянь двумя кистями для каллиграфии подобрал кузнечика и бросил его в внутрь, ухмыльнувшись:

— Младший брат, позволь мне сделать тебе одолжение.

Ли Юнь воскликнул:

— О нет!

Но было слишком поздно. Зеленый кузнечик и чай Хань Юаня попали в курильницу для благовоний. Курильницы, принесенные сюда молодым господином Янь, украшали водонепроницаемые талисманы. При желании потушить их, воду следовало заливать через специальные отверстия и каналы. Талисманы сработали при малейшей провокации. Пламя взметнулось вверх, но кузнечик Ли Юня, на удивление, не сгорел. Он выскользнул из огня в полыхающем плаще и устремился в усы учителя, оставляя за собой в воздухе блестящую полосу искр.

Специи, добавленные в благовония, проявили себя — кузнечик сжег усы учителя, превратив их в прядь ароматных обугленных волос.

Хань Юань и Ли Юнь понесли наказание в тот же день, переписывая священные тексты двадцать раз; Янь Чжэнмин также не избежал их участи. Его заставили переписывать тексты десять раз, так как он был инициатором и с его стороны было слишком неразумно открыто наслаждаться сном на утреннем занятии. Хотя Чэн Цянь тоже сыграл свою роль, его единственного пощадили, учитывая, что он не собирался этого делать и своевременно признал свою вину.

Тем же вечером Янь Чжэнмин беззастенчиво остановил Чэн Цяня на пути обратно в Цинань.

— Маленькая медная монетка, у меня сегодня есть свободная минутка, хочешь, дам тебе несколько советов по фехтованию?

За все время общения с ним Чэн Цянь уже успел многое разузнать — когда дело доходило до еды или игр, молодой мастер Янь всегда шел первым. Но как только его просили сесть за учебу, он сразу же становился «малокровной красавицей», ворча, что у него болит все от ногтей до волос.

Только что, когда Янь Чжэнмин практиковал фехтование, он утверждал, что у него тепловой удар.

И это он-то предложил чему-то научить? Да быстрее свиньи научатся летать.

Неудивительно, что в следующий момент первый старший брат, не смущаясь, высказал свое истинное намерение:

— Увы, я вдруг вспомнил, что учитель попросил меня переписать священные писания. Хм… кажется, у меня сейчас нет свободного времени, но если бы ты мог помочь мне с этим…

Как говорится, сова не прилетает в дом без причины ¹.

¹ В Китае считают, что если сова залетает в дом, то обязательно приносит или плохие, или хорошие предзнаменования.

Чэн Цянь отказался от предложения без всяких сомнений:

— Старший брат, ты можешь просто переписать священные писания. Я не посмею утруждать тебя настолько тяжелой работой как обучение фехтованию. Боюсь, ты можешь надорвать спину.

Янь Чжэнмин пораженно замолчал.

И почему люди не могут всегда оставаться такими же, какими они привыкли быть? Лицемерно-учтивый третий младший брат уже никогда не вернется.

— Подожди! — Янь Чжэнмин не желал сдаваться. Он повернул голову и осмотрелся. Не заметив никого поблизости, он приобнял Чэн Цяня за шею и потянул на себя, тихо говоря: — Напиши для меня пару копий, а я расскажу тебе секрет.

Чэн Цянь вздохнул и со всей серьезностью ответил:

— Первый старший брат, если твой секрет — это «как завязать пояс так, чтобы он развевался на ветру», то не стоит говорить его мне.

Не говоря ни слова, Янь Чжэнмин просто воспользовался преимуществом своего роста и похитил Чэн Цяня, подхватив под руки. Он двигался так быстро, словно под его ногами дул ветер, и совершенно не походил на того, кто получил тепловой удар.

Чэн Цянь редко гулял вокруг горы. Вся его жизнь ограничивалась небольшой прогулкой от павильона Цинань до Традиционного зала.

Конечно, все это было не из-за отсутствия в нем любопытства, а из-за сильного самоконтроля. Чэн Цянь думал, что будет неприемлемо носиться вокруг, пока он не выучит что-нибудь как следует. Поэтому, несмотря на то что Чэн Цянь знал о множестве пещер, оставленных предшественниками, он никогда не посещал ни одну из них.

Янь Чжэнмин притащил его на вершину холма. Под свист ветра он отвел Чэн Цяня к камню, похожему на обезьяну.

— Вот, пожалуйста!

Чэн Цянь удивился, коротко глянув на камень.

— Это… Эта статуя воздвигнута в честь младшего брата?

— Малыш, можешь продолжать язвить сколько хочешь, но скоро ты начнешь молиться на меня, — торжественно заявил Янь Чжэнмин.

Закончив фразу, он достал платок и вытер с камня пыль, явив взгляду трещину, очерчивающую форму ворот.

Янь Чжэнмин положил ладонь на «ворота», опустил голову и на мгновение закрыл глаза. Раздался глухой скрип, после чего ворота на животе каменной обезьяны открылись. Внутри находилась темная узкая пещера со ступенями, уходящими вниз.