Сейчас он не был похож на старшего брата. Он вел себя как обычный ученик.
Будучи старшим из братьев, он всегда чувствовал, что такое поведение неуместно.
Но Чэн Цянь совершенно не уловил его намека.
— Ты хочешь отправиться в уединение? — рассеянно спросил он.
Янь Чжэнмин замолчал.
Что за бесчувственный болван.
Чэн Цянь, казалось, о чем-то задумался и благоразумно произнес:
— Ведь верно, с тех пор, как ты вошел в «Божественное Царство», ты только и делаешь, что бегаешь кругами. У тебя попросту не было возможности, наконец, успокоиться и укрепить его. Кроме того, создавая тот деревянный меч, я еще не слишком хорошо понимал значение этого клинка. Теперь ты должен доработать его. В чем дело?
Янь Чжэнмин мрачно посмотрел на юношу.
Вдруг, ни с того ни с сего, Чэн Цянь спросил:
— Это все еще из-за деревянного меча?... Но мы ведь уже все выяснили, разве нет?
Он не только был бесчувственным, но и имел особый талант говорить глупости.
Окончательно рассердившись, Янь Чжэнмин поднялся на ноги, держа в руке кувшин вина.
— Размечтался. Ты решил вспомнить прошлое? Смотрю на тебя и зло берет. Я ухожу.
Чэн Цянь поспешно повторил в мыслях весь их разговор и, словно опомнившись, окликнул его:
— Старший брат!
Янь Чжэнмин с надеждой остановился.
В это время ночи были полны холодной росы5. Чэн Цянь мысленно произнес: «Он пришел сюда в такой час, ничего толком не сказал, а теперь засобирался уходить?»
5 寒露 (hánlù) — холодные росы (один из 24 сезонов года, примерно, с 8-9 октября).
Хорошенько обдумав произошедшее, он почувствовал, что был слишком резок и решил пойти на хитрость.
— Если ты думаешь, что в другом месте слишком шумно, можешь уединиться здесь, а я буду защищать тебя, — искренне произнес юноша.
— Закрой свой рот, я слишком зол на тебя, — сердито сказал Янь Чжэнмин.
С этими словами он резко развернулся и широкими шагами направился к выходу. Однако, ему потребовалась целая палочка благовоний, чтобы, наконец, добраться до ворот павильона Цинъань. На пороге у входа во двор он остановился и стряхнул с одежд несуществующую пыль.
«Если ты не остановишь меня, мне действительно придется уйти», — с тревогой подумал глава Янь.
Спокойно жить в павильоне Цинъань
Подошвы Янь Чжэнмина почти прилипли к земле. Чэн Цянь все еще стоял в трех шагах от него и нерешительно смотрел на старшего брата. Казалось, он был застигнут врасплох и ничего не мог с этим поделать.
Янь Чжэнмин всегда был таким, с самого детства. Если стул казался ему слишком холодным, он досадовал и отказывался на него садиться. Потому он просто вставал рядом с самым, что ни на есть, недовольным выражением лица и ждал, пока кто-нибудь из его многочисленных слуг не угадает его желание. Рано или поздно кто-нибудь особо сообразительный, наконец, догадывался, что немало экономило молодому господину слова.
К сожалению, сейчас здесь был лишь этот неотесанный чурбан Чэн Цянь, и не было никого, кто был бы хорошо знаком с этим его недостатком.
Янь Чжэнмин с минуту боролся с собой и, собрав, наконец, всю волю в кулак, отчаянно подумал: «Если уж он осмелился заговорить о таких вещах в «горчичном зернышке», разве могу я после этого быть бесстыдником?»
Вздохнув с облегчением, юноша запрокинул голову и залпом выпил вино из нефритового кувшина. Вино оказалось настолько крепким, что он внезапно обрел храбрость1 и, повернувшись, с достоинством прошествовал перед Чэн Цянем.
1 酒壮怂人胆 (jiǔ zhuàng sǒngrén dǎn) — пьяному море по колено.
— Сегодня я никуда не пойду, — откровенно заявил Янь Чжэнмин.
Его настроение менялось быстрее, чем погода или страницы листаемой ветром книги.
— А… Э? — ошеломленно протянул Чэн Цянь.
Янь Чжэнмин окинул его взглядом.
— Что, у тебя есть возражения?
Чэн Цянь не возражал, но не сказать, что не пытался.
Не увидев никого из слуг, Янь Чжэнмин вновь обратился к юноше:
— Скажи своему слуге, чтобы приготовил мне ванну.
Чэн Цянь на мгновение застыл, замечтавшись по неосторожности, и сердце в его груди забилось быстрее. Он тут же развернулся и двинулся прочь.
На заднем дворе павильона Цинань находился небольшой пруд с проточной водой. Вода была прозрачной и казалась приятной на вкус. На дне пруда, чуть выше того места, где в него впадал ручей, было начертано заклинание очищения, так что из него вполне можно было пить.
Чэн Цянь не стал мешать Тэнхуану или звать кого-то еще. Он собственноручно начертил заклинания, нагревая воду. В мгновение ока пруд окутал туман, превратив это место в настоящее царство бессмертных.
Чэн Цянь присел на корточки, желая проверить температуру. Юноша так долго возился, что в какой-то момент ему показалось, будто он был хозяином кошки, которой невозможно было угодить. И пусть это доставляло ему множество хлопот, он все равно терпеливо заботился о ней.
Но он понятия не имел, что все это время за его спиной спокойно стоял Янь Чжэнмин.
Выпив вина, Янь Чжэнмин набрался храбрости и, не дожидаясь, пока Чэн Цянь встанет на ноги, обнял его.
Его ладони вспотели, и юноша с невозмутимым видом вытер их о чужой пояс. Янь Чжэнмин очень старался держать хорошую мину при плохой игре2, он лениво протянул:
2 打肿脸充胖子 (dǎ zhǒng liǎn chōng pàngzi) — букв. набить себе морду, чтобы выглядеть толстяком (пытаться прыгнуть выше головы, делать хорошую мину при плохой игре).
— Здесь так красиво, разве ты не хочешь искупаться вместе со мной?
Чэн Цянь на мгновение замолчал, но затем все же произнес:
— Старший брат, ты дрожишь?
Янь Чжэнмин не ответил.
На берегу пруда воцарилась тишина.
Чэн Цянь быстро понял, что в спешке сказал что-то не то, и тут же попытался исправить ситуацию:
— Нет, это…
Но не успел он договорить, как что-то с силой толкнуло его. Старший брат так смутился, что в его сердце тут же вспыхнула злоба, и он, не разжимая рук, прыгнул в воду вместе с Чэн Цянем. Вода была слишком теплой для Чэн Цяня, она насквозь вымочила одежду и окутала юношу с ног до головы. Чэн Цянь вздрогнул. Прежде, чем он успел открыть рот, Янь Чжэнмин уже прижал его к берегу и заглянул в глаза.
Янь Чжэнмин держал его мокрое лицо в своих ладонях и нежно поглаживал пальцами по щекам. На мгновение в мыслях у главы Яня опустело. От горячей воды поднимался пар, еще больше опьяняя его.
Наконец, решившись, он наклонился и поцеловал Чэн Цяня.
Вода в пруду была горячей, но ладони старшего брата были еще горячее. У Чэн Цяня на миг перехватило дыхание, юноша напрягся, невольно дернувшись. Но одного только этого движения хватило, чтобы Янь Чжэнмин заметил и немедленно отпустил его.
Чэн Цянь был ненамного трезвее, чем старший брат. Сейчас он больше напоминал рыбу, выброшенную на песок. Юноша задыхался, в груди немного болело. Горя от смущения, он поднял на Янь Чжэнмина полный желания взгляд, но так и не осмелился пересечь озеро Лэйчи3.
3 不敢越雷池一步 (bùgǎn yuè léichí yībù) — не осмелиться сделать ни шагу, чтобы перейти через озеро Лэйчи (обр. не переступать границы, не сметь выходить за рамки дозволенного).
После череды напряженных размышлений Чэн Цянь, наконец, тихо спросил:
— Старший брат, ты… хочешь заняться со мной парным совершенствованием?
Янь Чжэнмин лишился дара речи. Казалось, теперь он должен был развернуться, сорваться прочь и зарыдать, чтобы полностью соответствовать атмосфере этого момента.
— Ты хоть знаешь, что такое «парное совершенствование»? — прорычал Янь Чжэнмин. И смех, и грех. — Парное совершенствование — это полная чушь! Ты мне просто нравишься, и я хочу быть рядом с тобой, понятно?
Чэн Цянь молчал.
Закончив возмущаться, Янь Чжэнмин напряженно уставился на юношу, а затем с осторожностью коснулся уголка его губ.
