Несмотря на то, что тело Тун Жу было растерзано на куски, а его душа почти полностью рассеялась, он с трепетом принял наказание, ниспосланное ему с небес. Потому что жить и умереть с этим человеком для него было тем, чего он не осмеливался желать, но все равно получил.

Вот только больше не было сладкого цветочного вина.

Тун Жу привык считать своего драгоценного ученика слишком мягким и покладистым, и только позже он узнал, что независимо от того, кто ты — заклинатель или смертный, не сожалеть о тех немногих вещах в твоей жизни, которые имеют значение, более чем достаточно. Тогда все остальное кажется незначительным.

До самого конца у него не было возможности спросить Хань Мучуня: «Что ты видел там, внутри печати главы?»

До того дня, пока их души не вернулись бы на землю.

Хань Мучунь внезапно схватил Тун Жу за руку, и его глаза засияли, подобно огромной звездной реке.

Это болезнь безответной любви, но я буду неизменно дорожить этим безумием⁶.

⁶ 直道相思了無益, 未妨惆悵是清狂 — последняя строка безымянного стихотворения, написанного Ли Шанъинем во времена династии Тан. Стихотворение повествует о неразделенной любви от лица неназванной женщины, которая, наконец, решает унести это чувство с собой в могилу несмотря на то, что знает о его безответности.

Возможно, истинное вознесение — это возможность пройти весь путь без сожалений.

Что ж, вот и все, пришло время попрощаться с этой замечательной историей... В этот уютный летний вечер наша маленькая команда хочет поблагодарить вас за тот нелегкий и длинный путь, что мы с вами проделали. Спасибо за вашу поддержку, за ваши лайки, комментарии, спасибо, что читали! Спасибо всем, кто присоединился в числе первых и тем, кто пришел совсем недавно.

С любовью, команда SHENYUAN ❤    

Экстра IV. Праздник фонарей

В пятнадцатый день первого лунного месяца в городке у подножия горы Фуяо началась подготовка к празднику фонарей.

Юный Хань Мучунь, бывший в то время еще учеником, не желал оставаться в стороне от суетного мира. Каждый год он с радостью присоединялся к веселью: перед началом пяти ночных страж¹ с горы Фуяо спускалась вереница разноцветных фонарей. Фонари опускались на головы людей, и тех, чьих макушек они касались, ждала какая-либо награда.

¹  В Древнем Китае было пять ночных страж по два часа каждая, с 19:00 до 5:00.

И этой наградой могло оказаться что угодно: амулет от зла, лекарство от боли, способное срастить плоть и кости, чудодейственная пилюля, способная пробудить в человеке врожденный потенциал или даже священная неугасаемая лампа, из тех, что дарят людям свет многие годы подряд.

Ранним утром пятнадцатого дня первого лунного месяца, Тун Жу распахнул двери бокового павильона. Холодный ветер ворвался внутрь, разметав длинные рукава. Перешагнув порог, Тун Жу увидел своего ученика, склонившегося над лотком со всевозможными безделушками.

Неизвестно, где сяо Чунь все это раздобыл, но перед ним возвышалась целая гора разноцветных фонарей. Высокие и низкие, длинные и плоские, толстые и тонкие, некоторые из них висели в воздухе, другие в беспорядке валялись на полу, а Хань Мучунь беззаботно орудовал кистью, выдумывая все новые и новые загадки.

Тун Жу шагнул вперед и, заложив руки за спину, склонился над плечом ученика. Из-под кисти Хань Мучуня тянулись вереницы причудливых головоломок. Тун Жу на мгновение задумался, пытаясь их разгадать и, не удержавшись, рассмеялся:

— Эй, господин цзюйжэнь, как ты думаешь, сколькие из людей, поднявших твои фонарики, умеют читать?  Сдается мне, ты играешь на цитре перед быком.

Фонари Хань Мучуня всегда приземлялись на головы бедняков. В этой наполненной тяготами и невзгодами жизни людям требовалась лишь малая толика удачи, способная вывести их из затруднительного положения. И если этой удачей станет «сокровище», сокрытое внутри фонаря, нашедший его человек, возможно, получит шанс изменить свою судьбу. Потому жители городка, раскинувшегося у подножия горы Фуяо верили, будто все невзгоды человека, поднявшего «божественный фонарь», вскоре подойдут к концу.

И все это, конечно, хорошо, вот только бедняки, трудом и потом зарабатывающие себе на жизнь, могли не понять высокопарных изречений Хань Мучуня.

— Учитель неправ, — со смехом отозвался Хань Мучунь.

— Что-что? — вскинув брови, осведомился Тун Жу, ожидая услышать, где именно он был неправ.

 — На праздник фонарей все отгадывают загадки, — Хань Мучунь поднял кисть, сделанную из козьей шерсти и, смешав сок гарцинии с охрой, принялся дорисовывать цветки зимоцвета. Закончив, он вновь обмакнул кисть в чернила и аккуратным почерком вывел рядом загадку. — Я не бродячий музыкант, но мне нравится играть на цитре, и не важно, слушает меня кто-нибудь или нет, — с миролюбивой улыбкой продолжил юноша. — Учитель, неужели каждый раз, когда на вас находит вдохновение, вы идете разгонять толпу, дабы ни одна свинья не услышала вашу музыку?

— Да ну тебя! — беззлобно отругал его Тун Жу. — Куда же, скажи на милость, девается все твое усердие, когда я прошу тебя вырезать талисманы или уделить больше времени самосовершенствованию? Никудышный ученик.

— Учитель, пока вы возглавляете наш клан, даже Четверо Святых не смогут нам навредить. Вы действительно считаете, что я должен тренироваться усерднее? — невозмутимо ответил Хань Мучунь, нисколько не опасаясь напускного гнева Тун Жу. — Если вы так ратуете за дух нашей семьи, почему другие должны из кожи вон лезть, делая то же самое? Это же издевательство.

— И действительно, чего я вообще ожидал? — устало вздохнул Тун Жу. — Не стоит забывать, что совершенствование моральных качеств необходимо…

— Да-да-да, — перебил его Хань Мучунь, — необходимо для обретения мудрости и просветления. Но зачем человеку мудрость и просветление? Чтобы быть счастливым.

С этими словами Хань Мучунь, наконец, закончил расписывать фонарь. Он щелкнул пальцами, и фонарь медленно взмыл в воздух. Юноша закатал сползшие рукава, вскинул голову и улыбнулся:

— Но я и сейчас вполне счастлив.

Лед, сковавший горы, уже растаял, и тучи, сгущавшиеся над Долиной демонов, наконец, рассеялись.

Мало кто из людей мог похвастаться силой, способной ворочать холмы и перекраивать мир. Такая ужасающая мощь должна была избавить человечество от забот.

Обеспокоенный глава клана на время забыл о своих печалях и решил немного надавить на нерадивого ученика:

— Мир переменчив, что, если учитель когда-нибудь покинет тебя? — полушутя начал Тун Жу. — Что ты будешь делать, если клан Фуяо окажется в твоих руках? Сможешь ли положиться на своих никудышных учеников?

Тун Жу был могущественнейшим представителем своего времени, он никогда не действовал безрассудно. Однако он не мог похвастаться теплыми взаимоотношениями с обществом. В конце концов, мало кого из людей великий глава клана одаривал своим «вниманием». Договорив, Тун Жу тут же пожалел о сказанном. Возможно, он слегка перегнул палку. Не стоило говорить об этом во время праздника, это могло расстроить сяо Чуня.

Будь на его месте Цзян Пэн, он бы тут же изменился в лице и принялся нести чушь о том, что «учитель пребывает в самом расцвете сил».

Но Хань Мучунь даже головы не повернул.

— Ох, если однажды наш клан падет, за что нам тогда сражаться? Фуяо превратится в фазанье гнездо, круглый год мы будем только есть, пить и греться у очага. Учитель, вам не о чем волноваться!

— Не о чем волноваться?.. — пробормотал Тун Жу.

Неужто ему никогда не обрести покоя?

— Когда придет время, ваш ученик приведет с собой других учеников, и они будут подавать вам сладкие османтусовые клецки. Разве этого недостаточно? — с улыбкой спросил Хань Мучунь, — Я знаю, они вам нравятся, но такому герою, как вы, вероятно, слишком неловко просить добавки… Ой-ей, учитель, стойте, только не фонарь! Усмирите свой гнев!