Ли Юнь засомневался.
— Тогда ты...
Но не успел он договорить, как Тан Чжэнь нахмурился. От его державших алебарду ладоней послышался жуткий треск. В следующее же мгновение они раскололись, как камень, от кончиков пальцев до запястий. Тан Чжэнь тут же разжал руки.
Он отступил на три шага назад, но из его опустевших рукавов не пролилось ни капли крови.
Великий наставник усмехнулся и произнес:
— Понятия не имею, какой силой ты обладаешь, но ты не более, чем просто усовершенствованный труп.
Тан Чжэнь тихо закашлялся. Жизнь покидала его тело, но он все равно ответил:
— Настанет день, и все мы покинем этот мир. Не волнуйтесь, даою.
С этими словами из его рукавов заструился темный дым, принимая форму белых человеческих костей. Это было поистине жуткое зрелище.
— Не стоит беспокоиться, Ли даою, — сказал Тан Чжэнь. — У меня в запасе еще есть кое-какие средства.
Ли Юнь не доверял Тан Чжэню. Он никогда ничего не продумывал, а тот, кто ничего не продумывает казался юноше слишком страшным. Однако сейчас у Ли Юня не было никого, на кого он мог бы положиться, кроме этого старика.
Вдруг он услышал, как кто-то крикнул:
— Второй дядя!
Ли Юнь посмотрел вниз и увидел брошенный на землю меч. Рядом с мечом рыдал Нянь Дада.
Ли Юнь тут же взял себя в руки и решительно посмотрел на Лужу:
— Вперед!
Внезапно, в небо поднялся еще один заклинатель. Это был Ю Лян.
— Я здесь, чтобы защитить заповеди своих предков, — произнес он.
И эти двое, словно падающие звезды, ринулись к повозке.
Красный журавль стояла в самом начале своего пути, ее уровень самосовершенствования был не слишком высок. Со стороны казалось, что она блефует. В отличие от нее, независимо от того, насколько слаб был Ю Лян, он все еще считался заклинателем меча с изначальным духом. Но в этот момент в его душе смешались печаль и ненависть, и он полностью вошел в силу, сметая все на своем пути7.
7 势如破竹 (shì rú pò zhú) — подобно тому, как раскалывают бамбук (обр. в знач.: сметать все на своем пути, одержать стремительную победу).
Лужа открыла клюв, извергая истинное пламя самадхи. Заклинатели не обратили на нее никакого внимания, но летающие лошади так перепугались, что сорвались с места и понеслись вперед, увлекая за собой повозку.
Наконец-то!
Ли Юнь был вне себя от радости, его меч первым настиг повозку. Он собирался было поддеть клинком расшитую драконами занавеску, как вдруг изнутри показалась бледная до прозрачности рука.
Рука сжала острие его меча, словно безобидный цветок. Сидевший в повозке человек внезапно поднял голову и улыбнулся Ли Юню. Он медленно произнес:
— В течение стольких лет я не встречал никого, кто осмелился бы сорвать эту занавеску. Твой дух достоин похвалы.
В этот самый момент Ли Юнь ощутил неописуемый трепет. Он всегда был рядом с Янь Чжэнмином и Чэн Цянем, он привык к ним и им подобным. И хотя он знал, что никогда не сможет победить, он ни разу ни перед кем не испытывал такого глубоко страха.
Нет... этот человек не был напичканным лекарствами членом императорской семьи.
Ужасное убийственное намерение сквозило в добродушной улыбке человека в драконьем одеянии8. Ю Лян внезапно обернулся, и его зрачки сузились.
8 龙袍 (lóngpáo) — парадное одеяние (халат) императора.
— Берегись!
Сердце Ли Юня сжалось.
В этот момент у них под ногами раздался громкий шум.
Человек в драконьем одеянии внезапно закричал. Он был так шокирован, что совершенно позабыл о Ли Юне, позволив юноше рухнуть вниз, где его тут же поймала Лужа.
Мгновение спустя в небо со свистом взмыл поток демонической Ци. Следом за ним по земле разлилась ледяная аура меча. Казалось, она была повсюду. Повозка тут же развалилась на части. Сидевший внутри незнакомец выскочил наружу и, потеряв опору, повис в воздухе. Он осторожно огляделся, потер подбородок и сказал:
— Массив десяти сторон запечатан, но всегда найдется тот, кто сможет найти выход.
Вокруг мужчины в парадном одеянии стояли три человека и один демон.
В одной руке Янь Чжэнмин держал клинок, в другой — веер. Повернувшись к стоявшему с другой стороны У Чантяню, он произнес:
— Эй, разве не ты говорил, что этот старый оборотень — принц, которому император позволяет делать все, что вздумается? Тогда почему его лицо покрыто слоем белой муки? Не думаешь, что увидев его ночью, наложницы перепугаются до смерти?
У Чантянь никак не мог понять, с чего вдруг императрица Янь вздумал «скорбеть о себе подобном»9, он пристыженно произнес:
9 物伤其类 (wùshāngqílèi) — скорбеть о попавшем в беду себе подобном (боясь аналогичной участи), животные соболезнуют себе подобным. Часто употребляется в поговорке 兔死狐悲, 物伤其类 (tù sǐ hú bēi, wùshāngqílèi) — заяц погиб, лиса горюет, страшась такой же участи. (т.е. горевать о чужом или даже враждебном человеке).
— Глава Янь, я просто пошутил.
Печать перерождения исчезла
Закончив говорить, У Чантянь вышел вперед и вежливо поклонился.
— Приветствую третьего принца.
Чэн Цянь холодно посмотрел на него. В его душе поселилось странное чувство. Он подумал: «Разве принцы носят драконьи одежды?»
«Третьего принца» вполне можно было бы назвать красивым. У него были красные губы и белозубая улыбка1. Его сложное и громоздкое одеяние, вопреки ожиданиям, совершенно не бросалось в глаза.
1 唇红齿白 (chúnhóng chǐbái) — губы красны и зубы белы (обр. о прекрасной внешности; ср.: кровь с молоком).
Его слова и манеры казались вежливыми и изящными, но сам он мало на кого обращал внимание.
— Ох, оставьте формальности, — наигранно сдержанно ответил третий принц на действия У Чантяня. Он выслушал грубости Янь Чжэнмина, но, казалось, ничуть не разозлился. Со всей своей сдержанностью и достоинством он спросил:
— Глава Янь? Прошу меня простить, я слишком долго находился в уединении. Что за клан вы возглавляете?
Янь Чжэнмин всегда был высокомерным, но теперь он столкнулся с человеком, который казался еще высокомернее, чем он сам. Словно длиннохвостый павлин, что встретил соперника, чей хвост оказался длиннее, чем у него. Более того, некоторое время назад он был заперт в Массиве десяти сторон и теперь выглядел не слишком приветливым. Он притворно улыбнулся и произнес:
— Ха, так, ничтожный клан, недостойный упоминания.
Взгляд третьего принца упал на печать главы, висевшую у юноши на шее, и он многозначительно ахнул.
— Так вы — молодое поколение клана Фуяо. Не удивительно, что вы показались мне смутно знакомыми. Место, где мы сейчас стоим, находится неподалеку от вашей горы, верно? Ах, здесь так много людей и все они позабыли о вежливости. Глава Янь, проявите снисхождение.
— Когда-то третий принц настоял на своем и, вопреки всеобщему мнению, самолично основал Управление небесных гаданий, — торжественно начал У Чантянь. — Мы получили возможность путешествовать по миру, заработали немалый авторитет среди людей. Все наши ученики и последователи премного благодарны вам за эту возможность. Все эти годы мы упорно трудились и никогда не нарушали слово, данное императорской семье. Разве поступок третьего принца не великодушен?
Когда он закончил, ни невежественный Янь Чжэнмин, ни бывший попрошайка Хань Юань никак не отреагировали на его речи. И только Чэн Цянь понял, о чем он говорил. В детстве он часто подслушивал у дома старого туншэна. Старик рассказывал историю Управления небесных гаданий. В те годы покойный император был недоволен тем, что простой народ только и делал, что тешил себя мыслями о самосовершенствовании, забывая о серьезных делах. Он так разозлился, что запретил любые учения, но чиновникам и министрам удалось его отговорить. Тогда решено было создать Управление небесных гаданий, чтобы хоть как-то контролировать заклинателей.
