Улыбка Мучунь чжэньжэня исчезла. Он хотел было по привычке погладить Чэн Цяня по голове, но, подняв руку, осознал, что его ученик стал выше, и теперь Мучуню не так-то просто было дотянуться до него, как раньше. На секунду он даже смутился.

Чэн Цянь тихонько отодвинул Шуанжэнь в сторону и опустился на колени.

— Как тебе удалось сюда попасть? — наконец, спросил Хань Мучунь.

— Безмятежная долина — царство мертвых, стоящее среди мира людей, — небрежно произнес Тун Жу. — Заблудшие души со всего мира приходят сюда, чтобы затем исчезнуть. Но есть и те, кому нет места ни среди живых, ни среди мертвых. Они вынуждены ждать здесь, пока их души полностью не сгниют, превратившись в землю под ногами. Обычно, живые не могут сюда войти. Когда два великих зла, я и Поглощающая души лампа, сошлись в смертельном бою, то недоделанное заклинание слежения, наконец, заработало. Эти двое были детьми и, следовательно, не считались полноценными людьми, поэтому их и занесло сюда. Но тело этого юноши не из плоти и крови, так что ему не составило труда попасть в долину.

Чэн Цянь печально улыбнулся.

— Моя душа все еще пребывает в этом мире, но моего тела здесь действительно больше нет. Я больше не могу сказать, что «действую по велению сердца».

Мучунь чжэньжэнь бросил на него пронзительный взгляд и спросил:

— Малыш, зачем ты пришел сюда, в Безмятежную долину?

И Чэн Цянь рассказал ему все от начала до конца.

— О, — Хань Мучунь не изменился в лице. Мгновение спустя он заговорил, и от каждого оброненного им слова в жилах стыла кровь:

— Я думал, ты пришел сюда, чтобы проведать мою могилу. Но, как оказалось, ты здесь лишь для того, чтобы ее раскопать.

Чэн Цянь молчал.

Сказать по правде, все было именно так.

Хань Мучунь сложил руки на груди и жалобно произнес:

— Увы, лучше уж держать собак, чем воспитывать таких учеников. Все они в итоге вырастают в неблагодарных ублюдков.

Сидевший неподалеку Тун Жу с улыбкой сказал:

— На самом деле, заклинателям меча из клана Фуяо не нужны никакие артефакты. Их проводник на этом нелегком пути — обычный деревянный клинок. Мастер для них словно украшение, и, конечно же, здесь не может быть и речи ни о каком постороннем воздействии. Если ты хочешь поговорить о проводнике, то нет ничего, кроме деревянного меч клана Фуяо. Что? Разве ты уже забыл свои первые шаги? Каково это было позволить мечу направлять тебя?

Когда ученик клана Фуяо впервые брал в руки деревянный клинок и полностью погружался в практику, изучая первые комичные движения, оружие являло ему волю меча. Чэн Цянь повернул голову и неожиданно кое-что осознал.

Тун Жу тихо рассмеялся, и цепи, сковавшие его руки, глухо лязгнули.

— Тебе пора идти. Не возвращайся сюда больше. Если ты придешь снова, боюсь, нас ты здесь больше не встретишь.

Ему нигде не было места. Ни среди живых, ни среди мертвых. Ему оставалось только сидеть здесь и ждать, когда его кости сгниют и превратятся в почву под корнями деревьев.

Чэн Цянь не удержался и спросил:

— Старший, ты и вправду вошел в тайное царство трех существований?

Уголки глаз Мучуня слегка дернулись. Казалось, в словах Чэн Цяня было что-то болезненное.

— Да, я был там, — выражение лица Тун Жу, напротив, осталось неизменным. Он был похож на старого монаха, предававшегося глубокой медитации. — Потом я решил поговорить об этом с Сюй Инчжи. Он сделал для меня три дурных предсказания, посоветовав повиноваться воле небес и смиренно ждать смерти. Тогда я понял, что дружба с такими как он не имеет никакого смысла, поэтому, вернувшись, я отдал печать главы клана Сяо… твоему учителю и отправился в «Башню отсутствия сожалений».

— Отсутствия сожалений… что это?

— Когда пойдешь туда, откуда нет возврата, не оглядывайся назад. Башня отсутствия сожалений — это место, где мать способна отдать своего ребенка, ни проронив ни слезинки. Ах, оно также известно, как «Башня внутреннего демона», — произнес Тун Жу. — Гора Фуяо действительно священное место. Ты, должно быть, уже слышал об этом. Легенда гласит, что когда-то один могущественный заклинатель вознесся, вошел в пределы трех царств и принес в этот мир гору, призванную охранять Башню внутреннего демона. Гора стала барьером между миром людей и миром чудовищ. Родословная нашего клана Фуяо — это родословная хранителей, которым было поручено защищать врата.

Услышав об этом, Чэн Цянь был ошеломлен.

— Это правда?

— Скорее всего, нет. Это просто легенда, такая же, как те истории о Хунцзюне³, Паньгу⁴ и сотворении мира, — Тун Жу посмотрел на юношу с добродушной улыбкой. В этот момент Повелитель всех демонов вовсе не выглядел таким страшным. Напротив, он казался совершенно обычным человеком. — Но Башня отсутствия сожалений действительно существует, и в ней хранится артефакт, противный воле небес.

³ Хунцзюнь (hóngjūn) также известный в Китае как мудрец Дао — это путь небес в древнекитайской мифологии.

⁴  盘古 (pángǔ) —миф. Паньгу (первый человек на земле согласно китайской мифологии).

— Камень, исполняющий желания? — выпалил Чэн Цянь.

— Из тайного царства трех существований я вернулся одержимым, я почти заработал отклонение Ци. Я рискнул всем, чтобы подняться по восемнадцати тысячам ступеней Башни отсутствия сожаления и найти камень, что тысячелетиями хранился на горе Фуяо. А после, проигнорировав все советы Четырех Святых, я принес в жертву этому камню миллионы жизней в обмен на одно только несбыточное желание.

От последних слов старшего наставника веяло ужасом. Чэн Цянь вдруг вспомнил, что сказал его учитель, когда впервые запечатал Господина Бэймина: «Скорбящие души, погибшие от твоих рук».

— Откровенно говоря, призраки, которых ты встретил в долине — жертвы той страшной жатвы. — печально улыбнулся Тун Жу. — Мое преступление непростительно, но, по крайней мере, мое желание было… искренним.

Чэн Цянь не мог удержаться от вопроса:

— Тогда кто привел тебя в тайное царство трех существований?

На лице Тун Жу не было ни обиды, ни ненависти. Он спокойно ответил:

— Тот, кто получил по заслугам.

Чэн Цянь хотел еще немного порасспрашивать старшего наставника, но Мучунь, бывший в своем истинном обличье, внезапно вздохнул и перебил его:

— Сяо Цянь, уже светает.

На востоке занимался рассвет. Заметив это, Чэн Цянь искренне удивился.

Мучунь чжэньжэнь посмотрел на него и ласково улыбнулся.

— Я надеялся, что ты сможешь остаться еще на какое-то время, но, похоже, это невозможно.

В юности, невежество служило ему щитом, но сейчас, услышав эти слова, Чэн Цянь едва не расплакался.

— Я хочу остаться здесь с тобой навсегда, но я обещал ему, что вернусь через сто дней. Я не могу потерпеть неудачу.

Сидевший неподалеку Тун Жу печально улыбнулся. Казалось, ему вдруг стало смешно или, может быть, он что-то вспомнил.

Господин Бэймин поднял руку, и сковавшие его цепи зазвенели. Мечи, чей гнев служил ему наказанием, взлетели вверх, отбросив Чэн Цяня прочь.

Фигура Хань Мучуня постепенно растворилась в воздухе, а под ногами юноши замелькали души умерших.

В это мгновение Чэн Цянь потерял сознание.

Примечания: 

* Слова Сыкун Ту (837-908, китайский поэт времён династии Тан), означают встречу с неизбежным.

**Примечание автора: некоторые люди, замерзая, перед смертью испытывают обманчивое ощущение тепла.

Там, где заканчивается жизнь, рождается клинок.

Вернувшись в усадьбу Фуяо, Чэн Цянь увидел, что все жители побросали свои дела и за чем-то очень увлеченно наблюдали.

Перед воротами усадьбы собралась целая вереница повозок. Молчаливые солдаты выстроились в две шеренги, сделавшись похожими на каменные колонны. Неподалеку от них остановился один из экипажей, запряженный двумя лошадьми. В глазах простых смертных лошади выглядели совершенно обычными, но Чэн Цянь с первого взгляда понял, что это были породистые летающие скакуны.